(по мотивам „Легенды об Уленшпигеле”, параллель – сталинские репрессии)
Жестокий век шагнул к нам на порог,
Посеяв плач и уничтожив лица.
Седую пыль проселочных дорог
Мостит кровавой плахой инквизиция.
Жил в нашем городе один старик,
Известный знахарь и большой мудрец.
Растил он сад и очищал родник,
Единственному сыну был отец.
Но церковь объявила колдуном,
За то что был со всеми добр и честен.
Его пытали долго, а потом
Разграбили отцовское поместье.
И сразу весть по всюду разнеслась,
Что колдуном был нелюдимый знахарь.
Толпа ревела, предвкушая казнь,
Когда поволокли его на плаху.
Стонал он, стиснув зубы, а ладонь,
Что много раз людскую жизнь спасала,
Лизал, урча от жадности, огонь.
Толпа, увидев муки, ликовала.
Стоял у пепелища сирота,
Кляня весь мир убийственной чумою,
Но голос вдруг послышался с креста:
„Прости их, сын. Иди моей тропою.”
Жестокий век принес в наш мир войну.
Войну умов, религий и позиций.
Погибли люди лучшие, шагнув
В костры немилосердной инквизиции.
1994
