Доне Анне
Пушкин легкой рукою повесы,
Под звенящую музыку лир,
Выводил знаменитые пьесы,
Как последний российский Шекспир.
Он Поэт, зачарованный думой,
Знать не мог, в пелене бытия,
Что меж строк, как ведется, угрюмый
Появлюсь неожиданно я.
Стихотворец нашедший причины
Прах чужого героя воспеть.
«Я Дон Карлос!» - как вызов мужчины
«Ты при шпаге…» - и близится смерть.
Пусть смеется улыбка Гуана
Пусть надменно над миром кружит
Я не шпагой его, Дона Анна
Красотою твоею убит.
Красотою, что явна и скрыта
И от глаз и от чувств и от слов.
Дон, сраженный под небом Мадрита
Захотел говорить про любовь…
Под луной заиграла гитара…
Слышишь тихую песню в ночи-
«Светлой памяти Дона Альвару
Молодую судьбу поручи…»
Тьма своим голубым одеялом
Скрыть дуэльную схватку вольна.
За убитого под Эскурьялом
Де Кальвадо ответит сполна!
Звук гитары, как будто команда.
Выход! Зал ослепленный дрожит.
Только сердце испанского гранда
У Лауры в ногах не лежит.
Хоть шептала плутовка гетана
На послед дорогие слова
От изящного, легкого стана
Не кружилась моя голова.
Потому что прекрасного стана
Я не вижу у девы любой.
Потому что есть ты Дона Анна,
Потому что я болен тобой.
Бедный Карлос блаженного взора
Ты не видел у мести и зла,
Но пришла молодая сеньора
И покой навсегда забрала.
Вот опять одинокий и хмурый
Повторяю, склоняясь головой-
«Что зазывные речи Лауры?»
«Что Гуана укол роковой?»-
Ложь и тлен, и холодные тени
Задающие вечный вопрос…
Оттого ли правдиво на сцене
Только золото милых волос?..
Только глаз негасимых свечи
Оживившие душу листа.
И твои обнаженные плечи
И твои колдовские уста.
Пушкин, Пушкин…в трагедии шумной
Надевая терновый венок,
Я, который уж раз, как безумный
Равнодушно иду на клинок.
И презрев настоящие чувства
Лицедейство, как пытку терплю.
Улыбаюсь во имя искусства
И во имя искусства «люблю».
Ах, театр прекрати лицемерить!
Заключая дыханье в гранит
Я в любовь не сумею поверить
Если сердце огнем не горит.
Нету истины в зрительном зале.
Жизнь кулисная сущий обман.
Но влюбленные очи сказали
Мне с ухмылкой: «Не ты ли Гуан?..»
Сбыться надо бы шпажному бою.
Два Гуана сойдутся в войне:
Тот, который на сцене со мною
И другой одержимый во мне.
И когда острие словно милость
Побывает в горячей груди,
Я хочу, чтобы ты наклонилась
Раскаленную плоть остудить.
Изнутри треугольная рана…
Душу красной тоской окраплю
И воскликну опять: «Дона Анна!»
И не слышно добавлю - «Люблю»…
