Утро ангинным голосом
Кашляет из динамиков.
Следующая: “Петровка”.
Она ведь давно не маленькая.
В старческой телогреечке
Зябнет его спина.
Из-за такого на реечки
Ання в романе легла.
Эльза распустит волосы,
Став непристойно голая.
Выставив нежную полосу,
Что в глубине вся темная.
Звонкой, как горстка мелочи –
Стон у нее отзовется.
Вроде им больше не о чем.
Давай Любовью займемся.
Телом по хлипким простыням
Эльза упрется туго,
И почему-то холодно,
Если не жаться друг к другу.
Холодно, просто жуть.
Эльза захочет быть маленькой.
Чтобы к нему прильнуть.
Значит не так он и старенький
Чтобы не дать уснуть.
Ноги белесыми дугами
Чертят стихи в верхней плоскости.
Это и есть жизнь новая,
Что называется взрослостью.
Эльза приедет из города,
Там где все курят и пьют.
Словно в душе что-то порвано.
Словно оставлен уют.
Эльза опять ссутулится.
Ей почему-то холодно.
Хочет чтоб прямо на улице
Он был к ней нежен и ловок.
Хочется ей, быть радостной,
Чтоб не она, а он
Так бы вошел в нее сладостно,
Чтобы не сдерживать стон.
С ним во хмелю и солоде
Накрывшись постельным парусом.
Эльза отдаст свою молодость
Страстно, жарко и сладостно.
Они как коты матерые.
Выкурив ночь бессонницы,
Обнимутся просто голыми
И им почему-то не совестно.
Словом бы брила матерным,
На тротуаре отдалась бы.
Вот как с ним занимательно.
Вот как приятны шалости.
Холмик пока намокает...
Эльза осталась скромницей.
И пусть никто не узнает,
Кто не дает ей опомнится.
19.05.2015 Дмитрий Дробин
