Иду пешком.
На белом-белом снегу на земле шаркающими движениями ног оставляю кривую лыжню. По белому-белому снегу летящему с неба и зависающему на некоторое время в воздухе пытаюсь попасть путем совершения размахивающих движений руками. При этом само попадание не имеет никакого значения.
Знаете, бывает так радостно на душе, что хочется махать руками без причины. Когда в груди засел и щекочет лёгкие, не имея выхода крик почти беспричинной радости? И этот крик, сдерживаемый тобой, превращаясь в какой-то писк все-таки находит выход. Как воздух, выходя через нипель делает надувной матрац совсем пустым, так этот писк выходит наружу с воздухом и делает легкие обезвоздушеными. И странное дело - делать вдох совсем не хочется!
Конечно, ты делаешь этот следующий вдох не без удовольствия, но и не без удовольствия держишь как можно дольше легкие без воздуха.
Потом тебе вдруг хочется перейти на быстрый шаг с подпрыгиваниями, потом на легкий бег.
Под рубашкой у тебя конверт, который греет тебя. Ты его не хочешь раскрывать, оттягиваешь этот момент, во-первых потому-что на улице снег, а во-вторых, потому-что именно мысль о конверте так приятно щекочет тебе грудь.
А прийдя домой ты достаешь конверт из-под рубашки, долго смотришь на него, и не открывая, рвешь его на мелкие кусочки. Как всегда. Хотя хочешь хоть одним глазком взглянуть на его содержание. Это мучительно сладко. Ты знаешь, что таким образом ты делаешь более желанной и без того долгожданную встречу.
И на этой встрече, первый вопрос, который ты задашь: "О чем ты писала? Расскажи пожалуйста..."
согрелась так, что даже форточку пришлось открыть) а за ней - снег... а тут - письмо... хорошо...
