Остыли безнадёжно угольки,
Когда-то столь уютного камина.
И журавли в свои материки,
Летят к теплу, курлыча, серым клином…
Что мне тепло? - Я к холодам привык -
Душе обледеневшей так удобней.
На отдалённый журавлиный крик,
В ней унисоном реквием прискорбный.
Не улететь с последней стаей мне –
Тоска не даст расправить крыл отныне.
От осознанья немощи больней
Становится, на сердце дрожь от стыни.
Успокоений не приносят сны,
Лишённые отрадных сновидений.
Набат обиды, перезвон вины,
И отзвуки церковных песнопений.
Листает память книжицу судьбы
Со скоростью спортивного болида.
Напрасны думы: - Если бы, кабы…,
Наивно хорохориться для вида.
Возможно, в искупление грехов,
Судьба готовит к новым «стипл-чезам»,
И в строках ненаписанных стихов
Есть место неподкупным антитезам?
Болят глаза - смотреть на лунный свет,
Он вызывает головокруженье…
Я дам себе безмолвия обет,
И поступлю печали в услуженье.
У неба всепрощенье отмолю,
И снова научусь махать крылами.
Стихами вдоволь душу утолю,
И улечу навеки с журавлями…
Красиво, и очень печально 
