Сайт поезії, вірші, поздоровлення у віршах ::

logo

UA  |  FR  |  RU

Рожевий сайт сучасної поезії

Бібліотека
України
| Поети
Кл. Поезії
| Інші поет.
сайти, канали
| СЛОВНИКИ ПОЕТАМ| Сайти вчителям| ДО ВУС синоніми| Оголошення| Літературні премії| Спілкування| Контакти
Кл. Поезії

 x
>> ВХІД ДО КЛУБУ <<


e-mail
пароль
забули пароль?
< реєстрaція >
Зараз на сайті - 7
Пошук

Перевірка розміру




Пастернак Борис Леонидович

Прочитаний : 1902


Творчість | Біографія | Критика

БАЛЛАДА

Бывает,  курьером  на  борзом
Расскачется  сердце,  и  точно
Отрывистость  азбуки  морзе,
Черты  твои  в  зеркале  срочны.

Поэт  или  просто  глашатай,
Герольд  или  просто  поэт,
В  груди  твоей  -  топот  лошадный
И  сжатость  огней  и  ночных  эстафет.

Кому  сегодня  шутится?
Кому  кого  жалеть?
С  платка  текла  распутица,
И  к  ливню  липла  плеть.

Был  ветер  заперт  наглухо
И  штемпеля  влеплял,
Как  оплеухи  наглости,
Шалея,  конь  в  поля.

Бряцал  мундштук  закушенный,
Врывалась  в  ночь  лука,
Конь  оглушал  заушиной
Раскаты  большака.

Не  видно  ни  зги,  но  затем  в  отдаленьи
Движенье:  лакей  со  свечой  в  колпаке.
Мельчая,  коптят  тополя,  и  аллея
Уходит  за  пчельник,  истлев  вдалеке.

Салфетки  белей  алебастр  балюстрады.
Похоже,  огромный,  как  тень,  брадобрей
Мокает  в  пруды  дерева  и  ограды
И  звякает  бритвой  об  рант  галерей.

Bпустите,  мне  надо  видеть  графа.
Bы  спросите,  кто  я?  Здесь  жил  органист.
Он  лег  в  мою  жизнь  пятеричной  оправой
Ключей  и  регистров.  Он  уши  зарниц
Крюками  прибил  к  проводам  телеграфа.
Bы  спросите,  кто  я?  На  розыск  Кайяфы
Отвечу:  путь  мой  был  тернист.

Летами  тишь  гробовая
Стояла,  и  поле  отхлебывало
Из  черных  котлов,  забываясь,
Лапшу  светоносного  облака.

А  зимы  другую  основу
Сновали,  и  вот  в  этом  крошеве
Я  -  черная  точка  дурного
В  валящихся  хлопьях  хорошего.

Я  -  пар  отстучавшего  града,  прохладой
В  исходную  высь  воспаряющий.  Я  -
Плодовая  падаль,  отдавшая  саду
Все  счеты  по  службе,  всю  сладость  и  яды,
Чтоб,  музыкой  хлынув  с  дуги  бытия,
В  приемную  ринуться  к  вам  без  доклада.
Я  -  мяч  полногласья  и  яблоко  лада.
Bы  знаете,  кто  мне  закон  и  судья.

Bпустите,  мне  надо  видеть  графа.
О  нем  есть  баллады.  Он  предупрежден.
Я  помню,  как  плакала  мать,  играв  их,
Как  вздрагивал  дом,  обливаясь  дождем.

Позднее  узнал  я  о  мертвом  Шопене.
Но  и  до  того,  уже  лет  в  шесть,
Открылась  мне  сила  такого  сцепленья,
Что  можно  подняться  и  землю  унесть.

Куда  б  утекли  фонари  околотка
С  пролетками  и  мостовыми,  когда  б
Их  марево  не  было,  как  на  колодку,
Набито  на  гул  колокольных  октав?

Но  вот  их  снимали,  и,  в  хлопья  облекшись,
Пускались  сновать  без  оглядки  дома,
И  плотно  захлопнутой  нотной  обложкой
Bалилась  в  разгул  листопада  зима.

Ей  недоставало  лишь  нескольких  звеньев,
Чтоб  выполнить  раму  и  вырасти  в  звук,
И  музыкой  -  зеркалом  исчезновенья
Качнуться,  выскальзывая  из  рук.

В  колодец  ее  обалделого  взгляда
Бадьей  погружалась  печаль,  и,  дойдя
До  дна,  подымалась  оттуда  балладой
И  рушилась  былью  в  обвязке  дождя.

Жестоко  продрогши  и  до  подбородков
Закованные  в  железо  и  мрак,
Прыжками,  прыжками,  коротким  галопом
Летели  потоки  в  глухих  киверах.

Их  кожаный  строй  был,  как  годы,  бороздчат,
Их  шум  был,  как  стук  на  монетном  дворе,
И  вмиг  запружалась  рыдванами  площадь,
Деревья  мотались,  как  дверцы  карет.

Насколько  терпелось  канавам  и  скатам,
Покамест  чекан  принимала  руда,
Удар  за  ударом,  трудясь  до  упаду,
Дукаты  из  слякоти  била  вода.

Потом  начиналась  работа  граверов,
И  черви,  разделав  сырье  под  орех,
Вгрызались  в  сознанье  гербом  договора,
За  радугой  следом  ползя  по  коре.

Но  лето  ломалось,  и  всею  махиной
На  август  напарывались  дерева,
И  в  цинковой  кипе  фальшивых  цехинов
Тонули  крушенья  шаги  и  слова.

Но  вы  безответны.  B  другой  обстановке
Недолго  б  длился  мой  конфуз.
Но  я  набивался  и  сам  на  неловкость,
Я  знал,  что  на  нее  нарвусь.

Я  знал,  что  пожизненный  мой  собеседник,
Меня  привлекая  страшнейшей  из  тяг,
Молчит,  крепясь  из  сил  последних,
И  вечно  числится  в  нетях.

Я  знал,  что  прелесть  путешествий
И  каждый  новый  женский  взгляд
Лепечут  о  его  соседстве
И  отрицать  его  велят.

Но  как  пронесть  мне  этот  ворох
Признаний  через  ваш  порог?
Я  трачу  в  глупых  разговорах
Все,  что  дорогой  приберег.

Зачем  же,  земские  ярыги
И  полицейские  крючки,
Вы  обнесли  стеной  религий
Отца  и  мастера  тоски?

Зачем  вы  выдумали  послух,
Безбожие  и  ханжество,
Когда  он  лишь  меньшой  из  взрослых
И  сверстник  сердца  моего.

Нові твори