Мне приснилось,
что солнце ушло в открытый рот
моей возлюбленной.
Она открыла святые глаза, как у козленка,
ведомого к скинии,
обреченного на всесожжение,
и солнце разлилось пламенем по ее телу.
Я черпал тот огонь пригоршнями,
глотал его,
умывал им свое лицо.
Я падал на пол и оказывался у ее ног.
Моя возлюбленная гладила мне волосы
и говорила громогласно и резко,
что я - велик.
Нет никакого вопля, нет никакой ритуальной пляски,
есть только то,
что хранит умервщленная речь.
Ее ресницы впились в мои запястья,
вошли в мои вены до самого локтя.
Я люблю тебя,
говорила она, сгорая в своей непорочности,
кожа слетала с ее лица серебряным пеплом.
Я люблю тебя, отвечал я ей, отдавая руки огню,
вскрывая свою плоть черными ножами вожделения.
Я не открывал глаз до полудня,
вслепую бродил по пустому дому,
натыкаясь на предметы,
щупая пальцами признаки одиночного существования,
но солнце снова висит мерзким комом,
вползая в пространство тишины и обмана.
Я люблю тебя - звучало явно и тихо
из моих омертвевших уст.
Я принес ее в мирную жертву.
Ах, как критично!
Для Al Panteliat лично:
"Сама того не ведая..." Неужели?
Вы оскорбить меня посмели!
koodoo відповів на коментар $previous_title_comm, 01.01.1970 - 03:00
Да бросьте. Какие оскорбления? ) никто не собирался никого оскорблять. По крайней мере в этом комментарии. ) так кому же в таком случае поэт приносит в жертву слова, заключив их в поэзию? Или вернее поэзию в них.