Сон Анны
Анне всегда и все говорили, что она выглядит не на свои годы.
«Тебе больше 35 не дашь, ну 38 максимум»,- щебетала соседка, забегавшая «на минуту», чтобы одолжить до пенсии.
Аня и сама знала, что она совсем не стареет, с тех самых пор, как пришёл её 38 день рождения.
А почти за двадцать лет до этого ей приснился сон, странный какой-то, зловещий и тягостный. Она тогда проснулась от парализующего страха в комнате университетской общаги, хорошо различала тёмные силуэты тумбочки и платяного шкафа, слышала тиканье будильника. Но в ушах звучал удаляющийся в бездну голос: «Тридцать восемь лет, тридцать восемь лет…»
Анна помнила этот сон наизусть, пересказывала знакомым и родственникам, надеясь, что так он не сбудется. Но бывали дни, когда она перебирала в памяти все подробности этого сна и понимала, что просто так такие сны не снятся.
Но молодость потому и беспечна, что всегда даёт шанс выкинуть всё из головы, забыть, расслабиться, жить, не печалясь. Ведь тридцать восемь это же почти старость!
Аня легче расставалась с мыслью о смерти, когда в жизни происходили интересные события, когда она куда-то спешила, что-то воплощала, к чему-то стремилась.
Но после 35 в её сознании всё чаще включались часики с обратным отсчётом, она уже тогда понимала, что это от неё не зависит. Она пыталась всеми силами гнать от себя дурные мысли. Иногда наоборот прорисовывала в мозгу до мелочей ту картинку из сна, когда вырвалась из рук страшного мужчины в тёмном длинном гулком тоннеле. И он, сделав пару шагов вслед за ней, остановился, махнул рукой и крикнул «Всё равно ты умрёшь в 38 лет…»
Работа в научно-исследовательском институте была достаточно скучной и рутинной, защита диссертации откладывалась на какое-то время, а пока нужно было «нарабатывать» материал для докторской нового руководителя лаборатории.
- Успеть бы стать мне кандидатом до 38! Осталось только 3!
Аня иногда так позволяла себе ёрничать, чтобы разрядить сконцентрировавшийся где-то там, «под ложечкой», страх.
И муж, и дочка знали об этом «вещем» сне. Но один был скептиком-профессионалом, а другая пока ещё не ценила жизнь в полной мере, чтобы бояться смерти…
Так Анна осталась наедине с собой и своим, ставшим уже почти родным, страшным сном.
В то лето стояла жуткая, нестерпимая, изнуряющая жара. Асфальт просто плавился и проваливался под ногами. Одежда пропитывалась потом, противно стекающим тоненькими ручейками от затылка к копчику. Хотелось пить и спать одновременно. Но нужно было закончить с одним неотложным экспериментом, во что бы то ни стало…
Так распорядился сам шеф, позвонив из-за границы, накануне…
«Надо, значит, сделаем»,- отрапортовала Аня, забыв ему напомнить, что сейчас все, кроме неё в отпуске.
Окно лаборатории было приоткрыто, чтобы движение воздуха хоть немного смягчало духоту, нависшую, казалось, над всем миром. Работал, подмигивая фиолетовым глазком фото-калориметр, вытяжной шкаф и холодильник гудели назойливо, практически не отключаясь в течение дня. Приближалось время обеда. В воздухе запахло грозой.
Небо, наконец-то, затянуло чёрными тучами. Может быть хоть сегодня пойдёт дождь!
Аня достала из сумки и положила в карман медицинского халата, надетого прямо поверх белья, небольшую косметичку с деньгами, документами, помадой, зеркальцем…
Ей совсем не хотелось есть в такую жару, но выпить холодный нарзан, может даже со льдом… мечта.
Ветер громко стукнул створкой окна, когда она нагнулась над прибором, чтобы снять показатели. Оглушительный раскат грома испугал своей интенсивностью и неожиданностью, почти вдавил её в высокий металлический лабораторный стол, где стояли все измерительные приборы. Вспышка молнии в полнеба…
Больше Аня ничего не могла вспомнить… Даже то, что именно в этот самый день ей исполнилось 38 лет.
Аня очнулась и почувствовала нестерпимый голод. Она осмотрелась и увидела, что сидит в каком-то аварийном здании, вокруг груды мусора, штукатурки, как если бы это был не до конца снесённый дом. Ноги сами понесли её прочь от этого заброшенного места. Одно желание что-то сейчас съесть, немедленно, иначе силы оставят навсегда. В голове никаких мыслей, кроме одной – есть, хочу есть!
Она вышла на тротуар, не совсем узнавая местность, где находилась и зашла в ближайший магазин. Она взяла с витрины пирожное и просто запихнула его себе в рот, потом второе, третье… Мозг начал функционировать. Она увидела недоумённый взгляд продавца и потянулась в карман за деньгами. Достала трояк…
- Ты что, больная? Советским баблом расплачиваешься? Совка уже нет почти двадцать лет… Из какой психушки сбежала?
Аня вытерла губы и попыталась осмотреться по сторонам. Из подсобки вышел огромный мужик в чёрной фашистской форме и сапогах. Давай плати, а то в ментовку сдам. Аня подала им косметичку. Они распотрошили её за секунду, обнаружив красный советский червонец и фиолетовый четвертак, в другом отделении лежал в целлофановой обложке Советский паспорт.
- Слышь, больная, ты с этим паспортом давно живёшь?
- Давай, вали уже отсюда, пока цела… Пришла пожрала и всё… денег нету!
Аня выскочила на улицу и ноги сами понесли её к дому матери. Она всё-таки вспомнила, куда идти. Хотя всё вокруг изменилось до полной неузнаваемости. И этот привкус пластмассы во рту от пирожного… Её вырвало прямо на газон возле дома.
«Ходят тут наркоманы, проклятые»,- процедила старуха на скамеечке и отвернулась.
Аня едва узнала в этой пожилой, плохо одетой женщине, весёлую дворничиху тётю Олю.
- Здравствуйте! Не знаете, Елена Сергеевна сейчас дома? Из 24 квартиры…
- Ты кто? Бог с тобой! Она умерла давно, тут внучка её живёт с семьёй. Но они сейчас за границей живут, квартиру сдают студентам.
Анна почти побежала теперь уже к своему дому, где они жили когда-то втроём в однокомнатной квартире. Ключ подошёл сразу. Она вошла в прихожую и по старой привычке повернулась к большому зеркалу…
В отражении смотрело на неё до боли знакомое лицо, только каштановые волосы стали почему-то белыми как снег.
Она тихонько прошла в комнату, на диване спал пожилой мужчина, прикрывшись пледом. Она присела на край дивана. Он повернулся к ней, потом привстал и тихо прошептал:
« Анечка, ты всё-таки вернулась?»
Они крепко обнялись, и теперь уже никакие силы на всём белом свете не смогли бы их разъединить…
Сон Ольги
Роды были стремительные. Ольга даже не успела понять, за какие же там ручки надо держаться и куда упираться, ребёнок просто выплеснулся вместе с, как оказалось, не отошедшими водами. Акушерка была пожилая, очень опытная и подхватила ребёнка прямо в резиновый фартук. Врача рядом не было, она приходила в род-зал обычно после всего, чтобы просто констатировать факт рождения.
На этот раз она подошла к Ольге и с силой надавила кулаком на низ живота. От неё сильно разило селёдкой иваси и ещё каким-то кухонным тошнотворным запахом. Ольга лягнула её ногой совсем непроизвольно, от сильной боли…
« Истеричка ты что ли»,- рявкнула доктор и вытерла руки о крутые бёдра, на которых не мог бы застегнуться ни один белый халат в мире.
«Послед уже отошёл, зачем давить?» - низким голосом возмутилась акушерка, которой явно надоели подобные несвоевременные вмешательства врача.
Та просто, молча, удалилась писать свои бумаги и отвечать на какие-то звонки. Такое вот разделение нелёгкого и благородного труда.
Ольге показали девочку, её дочку. Она улыбалась маме с первой минуты жизни, и у неё были ямочки и длинные ресницы.
Оля часто вспоминала в подробностях весь этот год, самый трудный и важный год в её жизни, когда она стала мамой, от момента рождения дочки до того дня, когда малышка в свою первую годовщину рождения, пошла уже своими ножками.
Сон, который приснился ей почти накануне родов, всё-таки остался где-то глубоко в памяти, зацепившись за неё, какими-то мелкими, но очень интересными подробностями.
Последние месяцы беременности Ольге пришлось остаться одной. Муж срочно уехал на повышение своей профессиональной квалификации. Он не мог упустить такой шанс, ни за что на свете… Оля смирилась и, купив себе некрасивые коричневые сапоги на каучуковой устойчивой подошве, подолгу гуляла одна, насыщаясь кислородом за двоих.
Он звонил через день. Его мать первая хватала трубку и, когда телефонистка в трубке предупреждала, что время разговора подходит к концу, молча, совала трубку Оле. Они здоровались и прощались почти одновременно. Оля шла к себе в комнату и, поплакав от обиды, засыпала, не раскладывая диван-кровать.
Однажды именно такой ночью ей и приснился этот странный сон. Андрей входит в комнату и подаёт ей мельхиоровую цепочку с меленьким образком кормящей девы Марии.
- Это тебе.
Потом они вдвоём вдруг оказываются в какой-то другой стране, на весёлом театральном представлении, сидят на деревянных стульях, смотрят на сцену, улыбаются, аплодируют. Неожиданно к ней поворачивается незнакомый мужчина и произносит: «Ты умрёшь при родах». Он раскрывает перед её глазами ладонь, и она видит именно ту цепочку с образком, которую подарил ей Андрей.
«Но ведь я уже родила и не умерла»,- радостно произносит Ольга и улыбается.
«Но я же не сказал, что ты умрёшь при первых родах», - произносит странный незнакомец, отдаёт ей цепочку и исчезает.
Ольга проснулась, помня все детали сна. Потрогала свой аккуратненький животик, на месте! Рожать ещё через месяц. Почему же тогда она во сне сказала, что уже родила? И зачем ей приснился этот ужасный сон?
Оля чувствовала себя хорошо, она много гуляла, мало ела, читала интересные книги, в общем, готовилась стать хорошей мамой. Своей мамы у неё уже не было, а мама Андрея совсем не могла говорить с Олей «по душам». Она либо критиковала Олю, либо вообще с ней не разговаривала. Оле всегда было лучше одной размышлять, представлять роды, думать о скором возвращении Андрея.
Андрей вернулся без предупреждения – спонтанно и, как всегда, неуклюже, роняя сумки и пакеты, ввалился в прихожую, красивый и румяный, прямо с мороза. Бросился к Оле, обнимая и с удивлением поглядывая, на её живот проговорил: «Я же так скучал о вас, мои девочки!»
Оля почему-то думала, что у них будет мальчик. А Андрей настаивал, что родится девочка, красивая такая, с бантиками…
Мама, без присутствия которой обойтись в ёё собственной квартире, конечно, было делом невозможным, приняла «мои девочки» на свой счёт и осталась на какое-то время вполне довольной.
Андрей радостно распаковывал сумки, весело раздавая через плечо привезённые из-за границы подарки. Больше всего Олю удивили многочисленные баночки с искусственной чёрной икрой и несколько совершенно одинаковых пластинок Карела Гота.
Обычно оттуда привозили тёплые кроличьи шубки или красивую одежду для малышей. Но Андрей был очень непрактичный, какой-то совсем неприспособленный к жизни, и от этого Оле становилось немного стыдно, как-то не по себе: ведь он скоро станет отцом.
Когда все разошлись по квартире со своими подарками, и Андрей с Олей остались наедине, он ласково посмотрел на неё и сказал: «Закрой глаза!».
Оля послушно закрыла глаза, а когда открыла, то увидела в зеркале, на своей шее, мельхиоровую цепочку с маленьким образком девы Марии, кормящей младенца…
ID:
200943
Рубрика: Проза
дата надходження: 14.07.2010 13:49:25
© дата внесення змiн: 14.07.2010 13:49:25
автор: miss Blues
Вкажіть причину вашої скарги
|
