I.
«Прости, Одиссей, я устала от стирки
и глажки: все мысли мои – о покое.
За чёрными шторками скромной квартирки
всё так же плескается море людское.
Живу и внимаю певичкам с эстрады…
Письмо дочитав, ради Бога, не охай:
ведь даже падение Древней Эллады –
ничто по сравненью с наставшей эпохой.
Пусть жизнь – до сих пор неразгаданный ребус,
в никчёмность вдыхающий смысл и огромность,
что снова садишься в девятый троллейбус,
сшибаясь с пространством, превысившим скорость,
спешишь на работу, трясешься, потеешь,
болеешь, белеешь… Устала хотеть я.
Теперь, Одиссей, я грущу о тебе лишь,
о смерти с тобой, о кончине бессмертья…
Подумай, хитрец, а кому это нужно?
Ты слишком зависим от горя жены и
тоски-ностальгии давно, потому что
своих мертвецов не бросают живые.
Под самое утро мне снятся кошмары,
где сына и мужа теряю, слабея,
прошу у судьбы роковые удары
отсрочить хотя б ненадолго в мольбе я.
Проснувшись, пишу: позволяет бумага
пророческий сон приравнять к пустословью,
поскольку давно под землёй Телемака
оставила я, с материнской любовью.
Взирая невольно глазами нимфетки
на постер святого хоккейной команды,
пишу в Твой Аид в однокомнатной клетке:
«Забудь Пенелопу, как всякий обман, ты;
она столько лет на земле, одинока,
мрачна, пребывает под гнётом апатий,
безумий, проклятий, страданий и бога,
что даже не знает о жизни девятой».
Ты ль пленник судьбины? Ты - символ свободы,
чтоб вечность свою не настолько и серо
твоя Пенелопа несла через годы,
вставая с утра, развивая Гомера».
II.
«Затевало бессмертие с жизнью шашни
только в качестве крена известной башни;
на каком тогда написать мне слово
языке – чтоб один понимал другого?
Не могу разглядеть я в тумане литер,
точно в мутном стекле – отражённый Питер,
хоть друг другу вдруг написавшим письма
должно так говорить: «наконец, сошлись мы».
Вот читаю, слезясь. Не пойму ни слова:
всё, что вижу в письме – и старо, и ново.
Я отвечу, особо не тратя пыла,
той, что столько веков одного любила.
В тех краях, где сейчас пребываю, жарко.
Ностальгия, как всякая приживалка,
власть свою растеряла бездарно, впрочем,
так скажу, я хотел бы вернуться очень.
Пусть с отчизною ты на земле осталась
по твердыне в гордыне нести усталость,
тьмы и тьмы каковая легко косила,
но усталость твоя – это тоже сила.
Но спроси у Сизифа, желая встречи
с новым миром, мол, где, подскажите, легче!
Он ответит тебе трёхэтажным, в пику
поднося свой кулак к дорогому лику:
одиссею нельзя завершить, закончить –
чтоб недаром с утра надрывался кочет,
чтоб я слово не мог оборвать на полу
и звезда своё око являла долу».
ID:
735234
Рубрика: Поезія, Лірика
дата надходження: 27.05.2017 11:11:19
© дата внесення змiн: 27.05.2017 11:19:50
автор: Гарде
Вкажіть причину вашої скарги
|
