Вновь и вновь потакают химере
те слова, что не любят корней:
в этот раз не пойдёт Алигьери
за Вергилием в царство теней;
он отправится в город далёкий –
в тот никем непредсказанный круг,
где бегут беспардонные строки
друг за другом, отбившись от рук.
Ни угрюмых лесов, ни Джудекки,
ни светящихся счастьем огней
на пути, – только снежное регги,
да железные туши коней –
вот что взору предстанет и слуху
явь предъявит, ударившись в ширь.
Видно, крепкому телу и духу
будет нужен и здесь – поводырь,
плюс ещё переводчик, поскольку
впору многим теперь пренебречь,
и нечасто к пытливому оку
длань подносит великую речь;
пусть, отвыкший от чуда и блуда,
он узнает сквозь снежный вихор,
что куёт из окрестного люда
жизнь глупцов и слепцов до сих пор,
да увидит, как верим – не верим,
стачки, стычки, эпоху мою,
затеряется в обществе сером,
купит дом и зарежет свинью…
Не получится… Всё потеряет,
всё закончится попросту тем,
что сбежит на божественный раут
он терцинами новых поэм.
Что здесь делать? И надо ли делать?
Может хватит стихов и любви?
Жизнь свою не помножишь на девять,
так хотя бы одну проживи!
До свиданья, химера. До встречи!
Мрак души не понять небесам,
и поэтому, молча, без речи,
я пойду за Вергилием сам.
