Грусть ушедшего временем лечится,
Я не верю в такой постулат.
Привокзальный буфет и буфетчица,
В феврале, лет пятнадцать назад.
Зал был пуст. За массивною стойкою,
Счёт костяшки сдвигала она.
И, заметив меня, громко ойкнула.
Заказал я бутылку вина.
"Три семёрки" - портвейн полуночников.
Сел за столик. Наполнил стакан.
Одному пить хотелось не очень-то.
Так сидел пять минут, как болван.
Но отбросив к чертям все стеснения,
Снова к стойке пошёл не спеша,
Я узнал, что зовут её Леною,
Сесть за столик к себе приглашал.
Улыбнулась она, скромно, нежно так,
Сердце взглядом своим обожгла.
Ночь февральская, тёмная, снежная,
Все перроны метель замела.
От вина развезло на мгновение,
И язык развязался, как плеть.
Друг о друге в своих откровениях
Все узнали. И начали петь.
Лена спела романс незнакомый мне,
Невпопад я ей стал подпевать.
Нам казалось, что вечность знакомы мы,
Стал я в губы её целовать.
Голова к голове, так сидели мы,
Говорили, не помню о чём.
За окном ветер выл и метелило.
Целовались опять горячо.
Объявленье прервало вокзальное -
Поезд мой на девятом пути.
На прощанье друг другу сказали мы:
"До свиданья! Пока. Не грусти..."
