Над сторонкой глухой, деревянной, трухлявой, чумной
(где метлой поножовщин от зова любви отмахнётся,
дай возможность, житуха) ко всем повернувшись спиной,
абсолютно твоей, возвышается медная бронза.
Не обнявших могильных крестов никого на земли,
со своей колокольни, ведёт пересчёт безъязыко
изваянье сие, что как будто с полотен Дали
Сальвадора сошло во владенья не вяжущих лыка.
Небожитель теперь, но недавно – еще имярек,
с массачусетских рощ собиравший неровные пульса,
что тебе и не важно сейчас, обращается не к
пустоте в пустоте, но к тому – от чего отвернулся.
Он живет в головах, как Пегас, уносящийся вдаль,
крылышкуя земным обладателям пива и торса -
чем себя обрекает на эту тяжёлую сталь,
что цитирует плоть, но стихи написать не берётся.
