Так слетаются мысли и давят на плечи. Черной стаей голодных ворон выклевывать душу, язык и глаза, может печень… Кто знает, за общей болью оно не слышно.
Так волнуется море, колышется, тянется, стонет. Предчувствуя зиму и холод, зовет к себе, просит согреть, просит вернуть ему лето.
Морю страшно, под льдами забыть о движении, о шторме, о буре.
Просит остаться в нем, будто вдвоем будет легче.
Будто во мне живет солнце, которое может греть эти долгие темные дни.
Будто во мне что-то есть.
Но нет, ничего нет. Под стаей черных ворон тяжело идти, слышать, дышать.
Но я двигаюсь прямо туда, куда надо.
И если спросят куда?
Не услышу.
Я ослеп и оглох от клекота, боли и пыли, что сыпет с перьев мне в рот – онемел.
Но когда я ложусь в кровать и смыкаю веки – приходит зрячесть, приходит легкость,
И ты.
Из темноты, откуда-то сверху падаешь в мои руки, яркой огненной птицей, с золотым теплым пером.
Я качаю тебя на руках, прижимаю к сердцу. И из глаз моих вытекает соленое море, потому, что ты его солнце – оно стремится к тебе.
умирая каждый раз
засыпая каждый раз
каждый раз видишь меня
пусть кости мои давно в земле
по ним ходят лепреконы и растет вереск
как-будто во сне
но разве не для этого придумали сны?
