В эти глубины с трудом достает даже молния,
травы плетеным ковром, да и ветры безмолвные,
бабочки там, на кустах амаранта, пурпурные,
змейкою быстрая речка, даль неба лазурного
так высока, и узреть чтобы грехопадение
старым богам не мешали бы стекла для чтения.
Темно-зеленые лозы обвили окрестности,
огненный диск в полной мере щадит эти местности,
в этой долине блудницы как спелые яблоки,
рдеют под солнцем, желанные, сочные, сладкие.
Звонким весельем там люд отмечает виналии,
в такт этим песням танцует земля под сандальями.
Кто-то грешит от вина, и на публику молится,
всякая бестия меряет маску невольницы.
Кто-то себя оставляет в красивом орнаменте,
или в века отправляя слова на пергаменте,
юный художник рисует неженские прелести
в легком тумане и в лавровом утреннем шелесте,
старый поэт правит слог этих дней сладострастия.
В этой долине лишь времени счастье подвластнее.
