Красавица моя, божественная нимфа,
Чьи губы слаще, чем клубничный конфитюр,
Я не мастак писать шедевры в жанре симфо,
Но Вашей красоте я посвятил ноктюрн.
Раз, в сумеречный час дежуря под балконом,
Заметил я меж штор Ваш профиль и анфас,
И голос услыхал, сравнимый с геликоном,
И с той поры дышать не мыслю я без Вас.
Я брёл ночной порой по парковой аллее,
И вдруг навстречу Вы, укутанная в газ,
Вы показались мне кометою Галлея,
И притяженье к Вам я испытал тотчас.
От страсти всё нутро дрожало, будто арфа,
Мне захотелось выть, как на болоте выпь,
Прошли Вы в двух шагах, и я коснулся шарфа,
И ощутил телес обширных Ваших зыбь.
Я посвящу Вам всё, что воплотится в звуке,
Расплещется рекой на чистый нотный лист,
Ведь радости такой и сладострастной муки
Не знали ни Шопен, ни Фильд, ни даже Лист.
Проденете Вы сквозь балконную решётку
Носок своей туфли, размером сорок два,
И тут я ощущу, насколь возможно, чётко,
Как сильно у меня кружИтся голова.
Всю ночь я проторчал под окнами, фигея
От Ваших пышных форм и плотской красоты.
Волнение моё достигло апогея,
И как-то невзначай я перешёл на «ты».
Под сладостный напев тягучего ноктюрна,
Ты, погружаясь в сон, дышала, как орган.
А если б грудь твоя была миниатюрна,
То разве мне она напомнила б курган?
2008
