Кровь рябины здесь, на рыхлом снеге,
Комьями – на пустошь декабря.
И, скрепя, как старая телега,
Зябко дрогнут кляксы воронья.
Разлетается молва шуршаще,
Блеклым взглядом коситься луна,
Поездом доедем проходящим,
До конечной: до сухого дна.
Утонул в холодном свете палец,
Дрогнет нервно стрелка на часах,
На деревьях иней разветвляясь,
Колет блеском, и рябит в глазах.
Мёрзлость и простуда в горле влажно,
Разрослась. Я кашляю в кулак.
А луна лежит себе вальяжно,
Ей целует руку липкий мрак.
До конечной: едем без билета,
И скребём стекло, и бьем об лёд
Головою. Фарами просвета
Нам ли лица разве обожжет?
Соль с лимоном облизало время,
Выпьем рюмку, рот рукой утрём
Нам, наверное, найдут замену.
И мы точно здесь себя прольём.
Ветер кажется в ушах свистящим,
И кокеткой - пошлая луна.
Поездом доедем проходящим,
До конечной: до сухого дна.
