Вот замок, затерянный среди скал,
Завис над бездной провала.
Здесь каждую ночь под волчий оскал
Луна багрово вставала.
Внизу морские ревут валы,
Солёной брызгая пеной,
А в замке тихо. И лишь орлы
Кружатся в небе степенно.
Но не безлюден замок, хоть свет
Не льётся из окон келий.
Прикован цепью живой скелет
В стенах его подземелий.
То узник, брошенный в ужас тьмы.
Он глухо стонет и шепчет:
«Стальные прутья моей тюрьмы,
Держите меня покрепче!
Я с малых лет доверял уму,
Глумясь над глупою верой,
И шёл я к смерти, в себе чуму
Излечивая холерой.
В борьбе с тоской – приучался пить,
Грехов выращивал рощи
И ненавидел, боясь любить,
Поскольку ненависть – проще.
Я зеркала прямые разбил,
Кривым доверившись стёклам,
Я всё святое в себе убил
И закопал ещё тёплым.
И жил, как тать, не страшась огня,
Но как-то ночью унылой
Мой замок Совесть запер меня
И стал мне вечной могилой».
Изрёк – и завыл, озверивши глас,
Сплетая цепи как нити:
«Убейте, убейте меня сейчас,
Любою казнью казните!
Какую бы муку Господь ни дал,
Не будет хуже, чем эта!»
Рванулся – и рухнул, и прорыдал
До самого до рассвета.
Но зря он бился и зря кричал
В ночи беспощадно длинной.
На все мольбы его отвечал
Прибой. Да клёкот орлиный…
Прошли столетья, но замок тот
Реформы не отменяли.
И грозный страж свою жертву ждёт.
Кого он ждёт?
Не меня ли?
6 сентября 2002 г.
