Холодным утром осенним
В кольце бетона постылого
Сижу с сигаретой в пальцах
И слушаю вен мелодию.
Затяжкой дыма последней
Я лёгкие изнасиловал…
Навряд ли я создавался
«По образу и подобию!»
Не верю, хоть ставьте к стенке,
Что так же Всевышний мается
И ищет свое спасение
В пустых коробках от спичек
Дрожат ли Его коленки?
Язык Его заплетается ль,
Когда замечает зрение
Движенье кокард и лычек?
Нет, я – не такой, как были,
И больше таких не будет.
Столетьями вы травили нас,
Нас резали, жгли – и что нам?
Пугайте меня могилой,
Мои недоноски-судьи!
Я даже оттуда выберусь
Не писан закон святому!
Учите меня, убийцы,
Азам своего гуманизма!
Мне краткий момент прихода
Дороже столетий ваших.
Мне мудрые ваши лица
И длинные ваши жизни –
Как приступ моральной рвоты:
«Взрослей» не синоним к «Старше»!
У вас седина в причёсках
И тапочки у дивана;
У вас подрастают дети
Без принципов и морали.
Понтовый гламур и роскошь
Воняют хлоркой из крана…
Но кто, как не вы, «в ответа
За тех, кого приручали»?
Вы выкормили ублюдков;
Они с молоком впитали,
Что мразями быть полезней,
Что твари - везде дорога.
Так хули ты воняешь, сука,
Мол, возраст чтить перестали?
Мол, совести нет и чести?
Чего же ты ждал другого?
Грызите друг друга снова,
Как грызли отцы и деды –
Вы этим одним и живы,
И незачем вам менятся.
Но бросьте меня, святого,
И я, в тишину одетый,
С восторгом в глазах счастливых
На крест свой смогу подняться…
