золотой нитью мы расписаны на небесах
рукой Всевышнего по венам небосклона, -
здесь режиссер твой хлещет кофе натощак
и нервно ходит по вагонам эшелона.
небо держится на твоих ключицах,
тени жаждут на брудершафт;
алкоголик бы утопился,
Бог-флегматик был бы распят.
в этом городе безпризорном
ты обманщик и самодур.
боль врывается в тело ровно,
но у нас же вечный перекур.
холодной волною сбегает паркет,
до возражденья остался рывок.
мы робко живем, будто бы Творца нет,
при раскладе таком, кто нажмет на курок?
кто останется рядом, пускай и гроза,
и небо усиленно рвется под кожу?
в зеркале страшно увидеть себя.
кто останется, если себя уничтожу?
в сознании разных бровад уже нет,
но слышу знакомый повев сигареты;
сегодня "парламент" или может "кент"?
с успехом таким поднатяжую веки.
здесь ветер ложится и хочет послушать,
у города здесь только тонкие стоны,
и если увидите наши чистые души,
отверните к стенам немые иконы.
жаль, но похоже мы вовсе не птицы.
такие же падшие дети на суше,
впоследне целую я твои ресницы,
ведь жизнь неизбежна, а мы в ней - лучшее.
