Она приходила по ночам. Не знаю, когда точно – у меня забрали часы ещё в первый день. Всё забрали... Зачем они им? Простенькие, копеечные, а поди же – понадобились. Ну и ладно. Мне не жалко. Зачем мне теперь часы – у меня вечность...
Самому смешно стало. Сострил, вечность! Не знаю, доживу ли до завтрашнего утра... Спокойно. Возьми себя в руки. Перед тем как приходит Она, почему-то становится страшно. Очень страшно. Не поддаваться. Нельзя!.. Спокойно, спокойно.
Почему так холодно? Кто открыл окно – такой сквозняк... Весь в холодном поту, спрыгиваю с кровати, подбегаю к окну и раздвигаю занавески. Закрыто. Надо же, не в первый раз ведь. Всё никак не привыкну. Такой сквозняк...
За стенкой кто-то плачет. Залажу на кровать, натягиваю на голову одеяло. Как же холодно...
На плечё легла рука. Это Она. Теперь всё хорошо. Так лучше... Теплее.
Сидим на кровати. Она молчит. Она почти всегда молчит – иногда я забываю, какой у неё голос. А я не могу остановиться. Я счастлив, говорю какую-то глупость, а Она слушает... Теперь я больше не боюсь. Она приходит ко мне уже месяц. Я привык, если б только не этот сквозняк...
Взошла луна. До чего же бледное у неё лицо! Глупости, сам то хорош. Глаза впали, волосы растрёпаны – красавец... Тихо смеюсь. Это ведь только моя фантазия, я себя не видел. Здесь вообще нет зеркал... Хотя внешность, наверно, ещё та.
О чём, о чём я думаю! Драгоценные минуты, пока мы вместе... Она ведь скоро уйдёт. Оставит меня дня на два, а то и на неделю – так уже бывало! Говорить, говорить, трещать без умолку, пока есть время. Сколько ещё мне надо сказать! Сколько же я не успею сказать...
...А помнишь, как мы познакомились? Мы шли из театра... Конечно, ты меня уже знала. И я тебя. Но ведь узнали друг друга мы именно тогда, в тот вечер. Как ты была прекрасна!.. Ну вот, я снова сказал банальность. Прости, ты ведь меня знаешь – не могу иначе. Но слово чести, это так! Улыбаешься?.. Я же вижу. Как я...
Но почему ты такая бледная? Я знаю, это лунный свет – в нём всё неестественно белое. Или чёрное... Такой вот чёрно-белый мир ночью. Знаешь, а я мог бы писать стихи. И песни... Жаль, что я ничего тебе не писал. Но теперь у нас будет время, правда? Столько ещё надо успеть...
...и ты ничего не сказала. Конечно, как же иначе! За что, скажи?..
Как я был слеп! Не смей кивать. Ты улыбаешься? Смеёшься с меня?! Как тогда... Ты засмеялась мне в лицо. Я бросил тебе под ноги сердце, а ты ступала по нему. Так осторожно... Лучше бы раздавила сразу!
Память услужливо подсовывает картину: справа лежит нож... Больше не смеёшься? И не будешь... Спокойно – и откуда во мне такое спокойствие – беру его в левую руку. Удивление – вот что застынет в её глазах навсегда. Бью раз. Второй... Достаточно.
Всё. Это конец. Падаю на кровать – душат слёзы... Теперь можно. Плачу.
***
Дверь распахнулась, и палату залил тёплый электрический свет. Один за другим в проёме показались плечистые силуэты санитаров. Легко, словно пушинку, они подняли с кровати худого, измождённого человека. Вошедшая следом медсестра держала наготове шприц...
Когда дыхание спящего сделалось ровным и глубоким, к кровати подошли двое врачей. Лицо старшего казалось постоянно удивлённым из-за больших круглых очков.
На лице молодого читалось недоверие:
- И что теперь?
- Он будет поправляться. Не сразу, конечно… Но в общем и целом – вы понимаете…
- А где он в этот раз взял «нож»?
- Видите – прут из кровати отломан…
- Ну и сила!
- Вы же понимаете. В состоянии…
- Понимаю.
Старший поправил очки:
- Теперь всё будет лучше… Держать его на транквилизаторах постоянно мы не могли…
- Да, а скажите…
-…если уж человек захотел убить себя, – он продолжал, не давая себя перебить, -помешать ему очень трудно.
- Так что же было на самом деле?
- Он пытался заколоть себя. Две раны грудной клетки– еле спасли.
Молодой врач только махнул рукой.
- Ну, если ваш метод сработает…
- Уже сработал, коллега. Первую ночь он не пытается убить себя.
Уходя, они обернулись. Лицо спящего было спокойным и каким-то отрешённым.
- А почему вы не заметили сразу?
- Вы понимаете… - казалось, доктор смутился, - Она приходила по ночам...
führer (Теклишин Максим)
