Всякие веские доводы, высказанные в словах, почти так же не осязаемы, как сарафан Марины, когда она прижимается своей маленькой грудью к моим изголодавшимся и неистовым клеткам, воющим от одиночества.
Марина - ласковая потаскушка, любительница коктейлей и пива с креветками. Ей нравится прыгать на одной ноге навстречу пьяным прохожим. Часто ей нравится то, что не нравится мне, когда пустота и холод вздрагивают в каждом ударе пульса, когда глаза мои проваливаются вовнутрь моей звериной сущности.
Марина права.
Трын-трава, изумрудная до отчаянья, ласковая до шёпота маленькой феи, принесшей фруктовое мороженое своему однокласснику, обнимает загорелые ножки Марины, опутывает её светлые, пахнущие табаком и креветками волосы, царапает шею, как домашняя старая кошка.
Если бы вдруг вернулось прошлое лето, я бы снова встретил мою пьяную крошку в гадючнике на Первой Хуторской. Сидя на подоконнике, она тотчас принялась бы угощать меня розовыми креветками и клянчить ещё пару кружечек пива.
Увы! - прошлое - маленькие иллюзии нашей несчастной памяти о прошедших секундах испытанного блаженства.
Улыбка одноклассницы, тайная картинка, бережно сохраняемая мною в глубоких подвалах памяти, заполненных всякими штучками, вроде первого свидания или первыми секундами освобождения от боли, эта картинка одна из немногих реальностей способных повергнуть моё отчаянье.
Однако не вернуть мне прошедшего лета, как и твоих изласканных ножек в мокрой траве.
Нет больше ни пивных-автоматов, ни засаленных кружек, нет ни креветок, ни воблы, нет даже старого попрошайки, с прекрасными, как небо глазами, у входа в гадючник на Первой Хуторской.
Ты права, Марина, покинув эти места.
Пришли люди, а за ними машины. Они разрушили уютное змеиное гнёздышко, сровняли с землёй, безжалостно разрушили иллюзии - маленькие радости ветреной жизни.
Увы! Увы...
11.03.85
