Течет река, шумливо отзываясь
На эхо дальних сизых берегов,
Течет река. Везде она другая –
Стремится вдаль в сетях своих мостов.
Порты, дома, несмелые притоки,
Фонарный свет и отзвук нежных лир,
Меняются картины и глубокий
Поток спешит в теряющийся мир.
Пройдет гроза, громы вдали заглохнут,
Исчезнет уголь и сожжется нефть,
И русла мощных рек тогда засохнут –
Как старый умирает человек.
«В один поток ты не проникнешь дважды»,-
Сказал когда-то больно мудрый грек.
А русла рек ссыхаются однажды
И очень быстро гаснет человек…
07 сентября 2005
То, что в сердце мелькнуло тенью
В разветвлениях венных крон,
Участило что так биенье
На молекулу, полутон,
Что осадком небесной манны
В каждой клетке, как снег и пыль,
Будто Ангел, что утром рано
На холодное небо взмыл,
То, что руку в кулак сжимает,
То , что нервы плетет в клубок
С уловатым неровным краем,
Как разорванный проводок,
То, что челюсти нервно сводит
В кровожадный немой оскал,
Звук далеких немых рапсодий,
Словно миг - с корабля на балл, -
Это - Мысль, будто волчья стая,
Та, что в чувстве ее шестом -
"Я, наверно, тебя теряю -
Будто небо теряет гром???"
Вот, что сердцем прошлось внезапно
В разветвлениях венных крон -
Просто Мысль, что не будет завтра
Этих "Мы"... Лишь "Она" и "Он"...
ту-154
Нет! Не бойся говорить «люблю»,
Когда проводишь ты спеша кого-то
К большому, как «Титаник», кораблю,
К огромному, как «Мрия», самолету…
Твое «люблю» последним может быть,
Ведь Царь Земли – слепой недобрый случай.
И без «люблю» не разрешай уплыть
И улететь за грозовые тучи.
Шторма отрубят мачту кораблю.
Гроза отрежет крылья самолету.
Ты будешь знать, что ты сказал «люблю».
«И я люблю» пред смертью скажет кто-то…
25.08.2006
Ты звонишь и в трубку телефона
Плачешь. Говоришь, что ты не пьян.
Я рычу тебе небесным громом,
Проклиная Веды, и Коран,
И Заветы светлого Писанья,
По которым мы с тобою – грех!
И, опять жонглируя на грани,
Мы с тобой упали в острый снег.
Ты убил во мне мое «люблю я»
В том недавнем тихом сентябре.
Умираем оба? Аллилуйя!
Это правда: грех рождает грех…
За вранье побить должно камнями.
Так побей, коль я тебе врала.
Но запомни. В этом сердце – пламя –
Твою душу выпалит до тла.
02.12.2008
Тюрьма
Наручники. Цепи. Канаты.
И всякий другой арсенал.
Согнуты мы вдвое. Зажаты
В тиски между каменных скал.
Хрещатики. Тени арбатов.
Неоновых трубочек свет
Нам заменят закаты
Столько десятков лет.
Неверные злые мерила
И черная-черная желчь.
Какою должна быть сила,
Чтоб черствость сердец зажечь?
И в сети своих амбиций
Ведет извращенная плоть.
Преступные подлые лица,
Взгляды, что могут колоть.
Тюрьму мы построили сами,
Чтоб обо всем забыть,
Но только не сможем лбами
Стены тюрьмы разбить.
15.03.2007
У автостопа несомненно есть два огромнейших плюса.
Ведь означает ПЕРЕМЕНЫ дороги битой полоса.
А, значит, с ней скучать не станешь, и с ней – движение ВПЕРЕД
Дорога с вектором в кармане тебя всегда с собой зовет.
Иди на зов пространств асфальта за все периметры судьбы.
Я знаю, ты и постоянство несовместимы, как следы,
Что вдруг легли на мягкий битум согретых солнцем автострад
И разбежались, словно плиты земной коры у ног наяд…
Супит брови над крышей Медведица.
В доме тесно и нечем дышать.
Свет от лампочки тусклой чуть брезжится
И боится упасть под кровать.
Мы с тобою лакаем (детеныши!)
У груди ноября молоко.
Рассыпается – только дотронешься -
Тихий сон из мудреных стежков.
На запястьях стучат стебельковые
Недошитые синие швы –
Как пульсары на небе, свинцовые
Пережитки сухой листвы.
Продевая себя сквозь проушины
Всех не видевших нас времен,
Мы лежим и лакаем (послушные!)
У груди ноября этот сон.
Я знаю, ты приедешь послезавтра,
Чуть-чуть устав от моря и песка,
Ты, убегающий от ветреного марта,
Придешь в апрель. К теплу. Ну а пока,
Уставший от езды и впечатлений,
Похожих больше на волшебный сон,
Ты смотришь на играющие тени,
Что пляшут высоко под потолком.
Ты засыпаешь медленно и таешь
В Ее обьятьях, сладкий, как лукум,
Всю звездность ночи юга поглощая
И полноту ее незримых лун.
Я знаю, ты приедешь послезавтра,
Устав от солнца и чуть-чуть спеша,
Ты, убегающий от ветреного марта,
Здесь ждет апрель. И я, твоя Душа.
Умер лирик во мне,
Лишь осадок на дне –
Терпко-горький, прожженный осадок…
И теперь я сижу,
На ладони гляжу,
Утопая в сентябрьской прохладе.
Надоело терпеть,
Я хочу улететь
За моря, за снега, за пустыни!
Зеленеет трава…
Я немного жива.
Но мертвее немного отныне…
Я не плачу теперь,
Но захлопнута дверь
В мое грустное дикое сердце.
Потерялись ключи –
И стучи не стучи –
Не откроется глупая дверца.
Может, я не права,
Может, эти слова
Мне записывать вовсе не надо…
Умер лирик во мне,
Лишь осадок на дне –
Терпко-горький, прожженный осадок…
07 сентября 2005
Умираю для стихов и для тебя.
Каждой строчкой, каждой клеткой умираю.
По крупицам нежно собираю
Пух лебяжий, пух лебяжий, пух лебя…
Не кляну ни Бога, ни январь
За пустое сердце под ключицей.
От него, как от чумы лечиться –
Бесполезно. Выцветший фонарь
Протыкает хрупкий небосвод.
А ресницы запушило снегом.
Только капюшон меж мной и небом.
Только-что родился новый год.
Он немного вял и корноух,
Но кусает тонкие ладони.
И скулит. А, может, просто гонит
Мельтешащий в небе белый пух.
Еще Мой
Утро хмурое. Свежее. Раннее.
Как лимон, выжимает рассвет.
Беспокойными хрупкими дланями
Утро гладит промокший кювет.
Мы закутаны в белые простыни.
От того ль холодеет внутри,
Что немыми больными вопросами
Говорили с тобой до зари?
От того ли подушка промокшая,
Что желала так мягко любви? –
Собирай мои слезы ладошками
И губами их жадно лови.
А потом поливай наше дерево,
Что уже не проснется весной…
Всего мира богами и верами
Помолись за меня, еще Мой…
|
|
