Не судит он, а выражает мненье ,
Есть трибунал, чтобы пытать, казнить
Омыть же руки – знак, конец сомненьям
Голгофа, крест, палач… пора мочить.
Смешон ваш лепет! Горе невиновным!
Закон-то слеп. Зачем ему глаза?
Важнее нюх, взгляд суки течной, томной,
Готовой выполнить, все то, что не сказал.
Он прокуратор! Власть и Наказанье!
Он сила, что лишает всех надежд.
Огонь и дыба, оговор, признанье
И вопль восторженный презреннейших невежд.
Одна беда есть у его «величья»,
Кошмарный сон-виденье наяву,
Когда из омута тупого безразличья,
НАДЕЖДА, вдруг, является ему.
Не та, истерзанная псами дева,
Которую Пилат возвел на крест,
А та, что танцевала, пела,
Показывая судьям средний перст.
Мужская трусость омерзительна и склизка,
Как грязь осенняя, как моросящий дождь.
Казаки здесь, менты и активисты,
Чтобы унять у власти страх и дрожь.
Петрушки злобные под шутовской порфирой,
Наследники Иуды, не Христа,
Потешные войска, безвкусные мундиры,
Охочие до денег, воровства.
Понятно, что боитесь вы НАДЕЖДЫ.
Пред нею ведь бессилен ваш «закон»,
В тюрьме и в лагере узрите, как и прежде,
Тот средний палец, слыша смеха звон.
Пилат, Пилат! Наместник Иудеи.
Наследник твой ничтожен и смешон.
Он полагает, что страной владеет,
Но понимает явью станет сон.
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=654027
Рубрика: Философская лирика
дата надходження 23.03.2016
автор: Михаил Брук