Суббота спрятала третий фрагмент сказания за пазухой и азартно тряхнула головой. Её гладкие волосы продолжали лежать в невообразимом порядке — причёска даже не шелохнулась.
— Итак... самое время навестить нянюшку Ягг, — произнесла она. — Только нам понадобятся билеты на подвесной трамвай. У тебя при себе монеты Анк-Морпорка? Боюсь, у меня только спресованная ностальгия и несколько датских крон.
— Откуда?.. Не представляю даже, как они выглядят. У меня только карты.
— Игральные?
— Кредитные!
— Жалость-то какая, могли бы за деньги показывать фокусы. Но я кое-что придумала... в Гильдии Фанатов Потерпевших Крах Театральных Постановок могут заплатить за твоё праведное возмущение.
— Правда?..
— Только не расплескай его по пути.
Женщины вышли на улицу и направились к зданию с аляповатой вывеской. Внутри за широкими столами сидели несколько лысых ворчливых критиканов в очках, перебирали бумаги и злобно перешёптывались.
— В чём дело? — раздражённо спросил тот, кто сидел ближе к двери.
— Достопочтенные господа, приветствуем вас, — пафосно начала Суббота, но ироничные смешинки так и сыпались из её расширившихся зрачков. — Представляю вашему вниманию лучшую критикессу из Чужеземья с первосортным осуждением «Леди Макбет», — она энергично подтолкнула Лис к столу. — А теперь жги!
И та зажгла:
— Нет, это не театр, а похороны вкуса! Я со всех ног бежала с этой гнусной панихиды. Взять и опошлить трагедию, в которой бушуют вина и кровь, низвести её до мелодрамы о гнилом фрукте! Убить великую форму ради дешёвой сатиры? За что?.. Шекспир не нуждается в картонной луне и кольчугах из консервных банок! Искусство должно быть прекрасным или правдивым, никак не бестолковым. Зрительница обязана проглотить глупость, завёрнутую в обёртку бессмертной классики?.. Так не пойдёт! Искусство бесполезно, но не безразлично. Где контекст? Испанский стыд! Жалкая пародия, небрежно названная спектаклем! Что это — жестокий эксперимент над терпимостью публики?..
Критиканы одобрительно закивали, самопишущая печатная машинка победоносно завершила выстукивать обличительную тираду и выплюнула готовую рецензию.
— Засчитано, — сердито цокнул языком сидящий за самым внушительным столом начальник отдела. — Испепеляющее, незамутнённое негодование. Три золотых галлеона и два жетона на подвесной трамвай. Всем спасибо, я свободен, — он, совсем как фокусник, извлёк из рукава монеты и медные жетоны, бережно отдал их Лис и поспешил прочь.
Подруги быстро отыскали ближайшую станцию, — она оказалась за первым поворотом, — и нос к носу столкнулись с эльфом-контролёром. Он выглядел особенно грязно-зелёным и язвительным, должно быть, очень устал.
— Жетоны? — хмыкнул он. — Точно хотите ехать? Трамвай ходит только по нечётным в чётные месяцы, если нет снега, дождя и не свирепствует листопад. Разумеется, только в часы без политических (тре)волнений.
— Что ж, похоже, мы вовремя, — широко улыбнулась Суббота и помахала рукой в сторону подъехавшего трамвая.
Через минуту женщины уже сидели у окна друг напротив друга. Ещё через минуту трамвай заунывно зазвенел, заурчал, тронулся и понёс их в столицу Ланкра, где в большом доме щёлкала орехи коленями Гита Ягг, на гвозде в уборной висела жестяная ванна, а медный котёл шипел с утра до вечера, нагревая воду.
Преодолев бурлящую реку, они влетели в туман и остановились на краю ущелья. Подруги спрыгнули на дощатый настил, вдохнули крепкий, душистый мхом и травами воздух горного Ланкра и отправились на поиски жилища ведьмы-долгожительницы. Найти его оказалось легче лёгкого: все тропинки вели в МИР няни Ягг. Из трубы валил сизо-лиловый дым с терпким ароматом домашних солений, настоек, пирогов, уюта и колдовства, на клумбах и грядках вокруг красовались садовые гномы и розовые черепа.
Прямо на подоконнике у открытого окна, обхватив колени руками, сидела сама хозяйка и колола орехи. Щурясь от яркого солнечного света, она размышляла, следует ли ей выпить чаю, помыть полы или погладить кота. Заметив гостей, она подняла руку ко лбу на манер козырька и заговорила:
— Здравствуй, милочка! Зачем пожаловала? Запоздала ты, Суббота, до понедельника. Кто это с тобой?
— Здорово, нянюшка, мою спутницу зовут Лис, но мы по делу, нам нужна помощь, — с места в карьер ринулась Суббота. — Нам нужен твой список покупок.
Ведьма расхохоталась:
— А я-то испугалась, что ты потеряла шило в заднице, которого в мешке не утаишь! Какое облегчение: всё на своих местах. Список-то тебе пошто понадобился?
— Думаю, в нём Демон небрежной классификации скрыл фрагмент истории.
— Вот оно что! Тот ещё разгильдяй и проказник, но вряд ли ему под силу мои головоломки. Впрочем, смотрите сами, — нянюшка встала, выудила откуда-то из складок мантии внушительный свиток и передала Субботе.
Та начала его разворачивать и... и через час она всё ещё его разворачивала. Исписанная размашистым почерком бумага серпантином заполнила сначала сад, потом улицу за забором, а чуть позже добрую половину Ланкра. В списке покупок Гиты Ягг можно было найти всё, что угодно желудку в непогожий день, но хромой рыбы и след простыл. Не солоно хлебавши ещё через час подруги ощутили во рту горький вкус разочарования.
— И что теперь? — удручённо спросила Лис.
— Девы дремучие, отставить панику! Подумаешь, ошиблись, выстроили гипотезу, опровергли её. Чем не повод для ужина? — беспечно заворковала нянюшка Ягг. — Вы голодны?
— Всегда, — мрачно ответила Суббота.
— Сейчас попрошу домашних сообразить нам что-нибудь съедобное, — ведьма никогда сама не хлопотала по дому, предпочитая на досуге писать книги. Она жила в окружении многочисленных домочадцев для ежедневного виртуозного выполнения бытовых задач. — А пока... Нет лучшего средства от дурных дум, чем горячая ванна. Отправляйтесь-ка в уборную, котёл уже нагрел не один ушат кипятка, под зеркалом найдёте пену, чтобы смыть все тяготы и печали. Только не больше трёх колпачков! Что за мода — чуть что киснуть, как несвежее молоко?.. Живо!
Под напором нянюшкиных наставлений и мёртвый воскрес бы да станцевал джигу, посему Лис и Суббота поплелись купаться. Вскоре, посвежевшие и румяные, они вернулись в сад, где в беседке был накрыт стол, а Гита Ягг сидела во главе, расправляя на груди салфетку.
— Угощайтесь! — то ли любезно, то ли лукаво произнесла она. — Рыбная похлёбка, рагу из оленины, картофельный салат и, конечно, пироги. Всё по рецептам из моей поваренной книги, — её похожее на печёное яблочко лицо озарила гордость.
Женщины положили на колени салфетки и с аппетитом принялись уплетать еду. Только сейчас Лис поняла, как сильно проголодалась.
— Потрясающе! — причмокивая от удовольствия, нахваливала Суббота рагу. — Божественно! Какая многослойность бытия! Поделишься рецептом?
Нянюшка Ягг, польщённая, расправила плечи и заговорила:
— А как же, записывай! Берёшь молодого оленя, обязательно прочитавшего «Трёх мушкетёров», в противном случае мясо выйдет скучным. Томи его в котле три дня на тлеющем чувстве вины.
Лис едва не поперхнулась, но подруга из снов слушала с благоговением и открытым ртом.
— Секрет в луковом соусе, — продолжала ведьма. — Разрежь луковицу страданием, добавь по вкусу воспоминаний о несправедливости и щепотку лживых обещаний. Перед подачей прочти трижды описание какой-то кровавой дуэли, лучше по-французски, но не принципиально.
Суббота кивнула, закончила записывать и крепко задумалась. Она выглядела растерянной.
— Как же так... как я могла ошибиться... Я была уверена, что мы отыщем один из концов в твоём списке. Не представляю, что дальше. Всё неправильно, неидеально, несовершенно, значит, и пытаться не стоит, — сокрушалась она.
— Постой, — Лис вытерла губы, её логика, вымытая и накормленная, вернулась, — что похоже на список покупок? Кладовая? Запасы? Перечень?
Нянюшка Ягг резко вскочила, опрокинув кресло.
— Точно! Мой перечень стратегических запасов на чёрный день! Куда я его засунула? — и она суетливо заметалась по саду.
Кряхтя, ведьма заглянула в уборную, где на полу были рассыпаны сухие лепестки роз для создания романтической атмосферы.
— Он был где-то здесь... под засохшими вздохами, — нянюшка долго шарила ладонями по полу, учинив настоящий цветочный ураган, но ничего не обнаружила.
Потом, осенённая внезапной догадкой, она направилась к сломанным часам с кукушкой, но среди пыльных шестерёнок и замолчавших маятников она отыскала только связку ключей от дверей, которых время не пощадило.
Кот нянюшки, Грибо, лежал в укромном уголке на самотканном коврике из старых свитеров, лениво наблюдая за происходящим. Суббота от нечего делать взяла его на руки, а прямо под ним заметила пришпиленный к лежанке ржавой английской булавкой пергамент, озаглавленный: Перечень ненужностей на редкий случай, а под ним переливающиеся перламутром буквы складывались в слова, те — в законченные предложения, приоткрывая завесу тайны очередного фрагмента.
— Богиня, он здесь! — воскликнула Суббота и углубилась в чтение.
«Леандро задумался и через некоторое время спросил:
— Почему ты хромаешь? Отчего твои нелепые слоновьи ножки разной длины? Да и... разве у рыб есть ноги?
Рыба-Фрейя неодобрительно покачала золотым хвостом и печально посмотрела на него:
— Мои слоновьи ножки неидеальны, но никак не нелепы. Когда ведьмы Ланкра варили эль, а волшебники вертели судьбы мира на причином месте, Тот, кто определяет всё и вся, учился ошибаться. Так случилось, что на мне он тренировался создавать нетривиальных существ».
Суббота ещё раз вслух прочла отрывок нянюшке Ягг и Лис и, как обычно, спрятала его за пазуху.
— Спасибо тебе, нянюшка, за гостеприимство, — сказала она, — но пора и честь знать, — на самом деле, Суббота торопилась как на иголках, предвкушая поход в магазин заводных игрушек.
— Знаю, знаю, вы спешите, — закивала Гита Ягг, — всё твоё неуёмное шило в заднице, — засмеялась она, похлопывая Субботу по плечу. — Куда теперь? В магазин заводных игрушек?
— Как ты догадалась? — в замешательстве протянула Суббота и тут же добавила: — Что это я, ты же ведьма...
— К тому же, одна из лучших! — самодовольно крякнула нянюшка. — Вам повезло, на соседней улице как раз есть один. Поторопитесь, чтобы успеть до закрытия. Ну-ну, будет, — невольно расчувствовалась она, когда подруги горячо благодарили её, обнимая на прощание. — Ступайте, у меня дел по горло!
Женщины быстро спустились с холма и среди покосившихся домиков, крытых черепицей и мхом, заприметили здание, вывеска на котором гласила: «Забавы Брунхильды: заводные игрушки». Тускло освещённый магазин напоминал пещеру. Вырезанные в камне полки ломились от необычных и порой пугающих предметов. На подставке для драконьего яйца мерцало в банке вечное пламя, рядом с ним лежал набор для сборки чёрной дыры в миниатюре.
У прилавка стояла хозяйка, гномиха Брунхильда, крепкая, дородная, с рыжей, заплетённой в добрую сотню косичек бородой. Она азартно торговалась с семейством — отцом, матерью и сыном лет шести, который нетерпеливо дёргал родителей за рукава.
— Хочу кота Шрёдингера! — клянчил он.
— Опасно, солнышко, лучше плюшевый дракон, — ответила мать.
— Он же ест людей! — возразил супруг.
— Само собой, — рявкнула Брунхильда, — зато учит ответственности.
Суббота потянула Лис к прилавку.
— Добро пожаловать, дамы, — гномиха окинула их хмурым взглядом. — Скидок нет. И никаких кредитов! Платите звонкой монетой.
— Спасибо, нам не нужны игрушки, — произнесла Лис.
— Мы ищем счёт, — энергично продолжила Суббота, — забытый, давнишний... Возможно, кто-то когда-то купил вымышленный механизм или придуманную безделицу, одним словом, что-то несуществующее?..
Брунхильда положила ладонь на молот.
— Счёт? Зачем он вам? Лучше купите самодвижущегося механического голема. Умеет мыть полы и готовить овсянку. Имеет, правда, склонность к саморазрушению, а кто без греха?..
— Нет, спасибо, — Лис отрицательно покачала головой, — нам бы чек об оплате того, чего никогда не существовало. Не могли бы вы нам помочь, пожалуйста?
— Вы что, из налоговой? — глаза Брунхильды выкатились из орбит и она взревела. — Купите что-нибудь, иначе выгоню! — она угрожающе покачала молотом.
Суббота, непрерывно сканируя взглядом пространство, обнаружила в углу гору бумажного мусора и, одержимая идеей, начала судорожно перебирать смятые счета, только без толку. Брунхильда пришла в ярость.
— Вон отсюда! — загремела она, её голос звучал камнепадом в горах. С молотом наперевес гномиха двинулась на подруг.
Те поспешили ретироваться и выбежали на улицу. В этот самый момент внезапный порыв ветра ударил им в спину. Он поднял с земли и закружил опавшие листья. Среди них обнаружился тонкий, изорванный по краям клочок бумаги, который прилип к стеклу витрины.
— Смотри! — воскликнула Лис и быстро сорвала чек, а это был, разумеется, он.
В нём была всего одна позиция: пара ботинок для хромой рыбы, а ниже...
«Волшебник задал следующий вопрос:
— Но если это ошибка, разве её нельзя... исправить?
— Моя хромота, волшебник, — не наказание, а обязанность. Быть несовершенной. В этом заключается подлинная свобода... быть, а не казаться. Слабость — всего лишь обратная сторона силы. Да, мой путь — не прямая линия, а извилистый зигзаг. Меня не тяготит мой нынешний облик. Моя задача — вернуться хромой рыбой домой, в Вальхаллу, искривляя время и пространство».
Суббота захлопала в ладоши и выполнила абсолютно невообразимый кульбит — нечто среднее между рондатом и курбетом, а потом, как водится, припрятала пятый конец истории.
Солнце клонилось к закату, но в Ланкре бушевали, искрились и горели октябрьские белые ночи, поэтому сна не предвиделось ни в одном глазу.
Подруги сделали всего пару шагов, когда под ногами начисто пропала опора. Чугунный канализационный люк, вероятно, держался на честном слове и... внезапно провалился с решительным визгом, увлекая за собой обеих женщин. Кувыркаясь, они летели куда дольше, чем можно было бы ожидать, и приземлились... на брусчатую мостовую.
— Какого дьявола? — запыхавшись, воскликнула Лис.
— Шальной способ транспортировки, — отряхнула от невидимых пылинок наряд Суббота.
Вокруг высились серые добротные каменные здания, тесно прижавшись друг к другу, будто защищаясь от промозглого ветра.
— Где мы? — тревожно спросила Лис.
По улице прогуливались несколько мужчин в твидовых костюмах, клетчатых кепках и толстых шерстяных пальто под руку с женщинами в прямых платьях с заниженной талией, толстых шарфах и аккуратных округлых шляпках. Их суровые лица дышали неукоснительным следованием долгу.
— Тут холодно, — поёжилась Лис.
— И чопорно, — добавила Суббота.
Мимо промчался двухэтажный омнибус с открытой верхней палубой. На боку можно было различить рекламу шотландского виски.
Подойдя к ближайшему дому, Суббота указала на приклеенный к водосточной трубе плакат с надписью: «Выставка грёз, 1925 год».
— Полагаю, мы в прошлом веке, — пробормотала она. — Гляди-ка, — и указала на ярко-красную телефонную будку; внимание Субботы привлёк засаленный, с обтрёпанными краями телефонный справочник, висевший на толстой бечёвке рядом с таксофоном, чтобы его не унесли и не использовали для растопки. — Вот он, Лис, следующий отрывок!
Она тотчас ринулась внутрь, развернула талмуд и дрожащим от волнения голосом вслух прочла...
«Рыба-Фрейя внимательно поглядела на юношу и продолжила:
— Я хочу попросить тебя о помощи, Леандро. Напиши заклинание возвращения. Только тот, кто никогда ничего не доводил до конца, тот, кто ошибался, способен проложить кривую в Вальхаллу для меня, несовершенной и всемогущей, — она покачала золотым хвостом.
Ошеломлённый её словами, волшебник смутился, опустил голову и прошептал:
— Я не уверен, что справлюсь. Мои заклинания неидеальны. Я не завершил ни единого!
— Заклинание не должно быть безупречным... Правдивым — да. Искренним — безусловно. Ты же помнишь, наш мир существует, пока он не завершён? Достань из возвращения суть, оставь неопределённость. Будь честным, о большем не молю».
Глаза Субботы светились от восторга.
— Лис, дело плёвое! — она положила страницу справочника за пазуху. В её походке появилась беспечная пружинящая лёгкость, предшествующая обычно утрате критического мышления и здравого смысла. — Сейчас тряхнём стариной, выдернем оттуда прошлогодний календарь и дело с концом.
Лис широко улыбнулась в ответ.
Вдруг небо, мгновение назад серое, обыденное, невзрачное, но вполне безопасное, почернело, распластавшись над головой зловещей вуалью. Ветер завыл миллионом бездомных призраков. Мостовая задрожала, дома заскрипели, перепуганно перешёптываясь. Воздух сгустился, отяжелел предвкушением надвигающейся беды.
— Что случилось? — испуганно спросила Лис.
Начался жуткий ливень. Вода яростно хлестала брусчатку. Подруги бросились к ближайшей арке из потемневшего кирпича, чтобы укрыться от дождя. В этот самый момент время раскололось, а из трещины вместе с лиловым туманом вырвалось нечто — концентрированный кошмар из черновиков двух безумцев.
Лис похолодела от ужаса. Тело, грубое, неуклюже сшитое из разнородных частей, с неестественными швами точно принадлежало Франкенштейну, но голова... осьминог из чернильной темени с пучками щупалец и бездонными тысячегранёными глазами, в которых отражались безразличие и космическая жуть — Ктулху. Это был архитектор хаоса собственной персоной — Демон небрежной классификации. И он... заговорил. Точнее, заскрежетал ржавыми шестерёнками.
— Как долго я ждал! — Демон покачивал щупальцами и разводил руки в стороны, словно для объятий. — Люк был ловушкой, мои любезные гостьи. Вы никуда не вернётесь, как и никчёмная хромоножка Фрейя, мать её за ногу... теперь вы заперты в скучном до зевоты 1925. Во временной петле, дорогие мои. Чтобы бездарно и напрасно рыскать в поисках календаря день и ночь. Вечность! Снова и снова.
Лис и Суббота, прижавшись друг к дружке, совсем как шотландские дома, беспомощно сверлили взглядами чудовище.'
...В 2025, в Гамбурге, в своей квартире Дженни корпела над отчётом о трудностях перевода в контакте с (не)безнадёжными подростками. Даты и характеристики семенили взад-вперёд перед глазами, а голову наполнял белый шум. Нервы тянулись струнами антикварной скрипки. Дженни знала: надёжный способ заглушить тревогу — заесть её. Например, яичницей.
— Довольно! — женщина захлопнула ноутбук и пошла на кухню.
Она открыла шкаф и достала оттуда тяжёлую сковородку. На миг она устало закрыла глаза, чтобы собраться с мыслями, разбегающимися во все стороны света, и... опора под ногами исчезла. Дженни как будто провалилась в абсолютный временной вакуум, а потом он же вытолкнул её в межпространство.
— ...напрасно рыскать в поисках календаря день и ночь. Снова и снова! — грозно ревел Демон.
Внезапно из ниоткуда, посреди лужи на дороге вынырнула Дженни. Она стояла, тяжело дыша, в мокрой домашней одежде и сжимала в руках... сковородку.
— Что... что за чёрт? — Дженни ошарашенно пялилась на арку, бурю и монстра.
— Дженни?! — воскликнула Лис. — Как ты...
Подруга повернулась к Лис, игнорируя Субботу. Та застыла, прижавшись к стене между ними.
— Ты это видишь? — прошептала Дженни, указывая сковородкой на Демона.
— Душа моя, тут... — Лис махнула рукой на Субботу, та никак не реагировала: стояла и отстранённо молчала.
— Календаря у нас нет, — Лис поняла, что Дженни отчего-то в упор не замечает Субботу, но решила сосредоточиться на главном, — зато есть сковородка.
Она почувствовала, как отступает страх. Она вспомнила слова Фрейи: «Заклинание не должно быть безупречным... Правдивым — да. Искренним — безусловно». Логично! Демон боится простых, честных, невыдающихся вещей. Настоящих. Она смело шагнула вперёд и, перекрикивая бурю, сказала:
— Нам без надобности образцовое оружие, достаточно искреннего желания. Не бойся ошибиться, Джен, выхвати суть!
Подруга кивнула, крепче сжимая сковороду. Её лицо выражало решимость.
— На три! Раз, два... Давай!
Все вместе, хоть невидимая для Дженни Суббота просто подтолкнула женщин силой своей неудержимой воли, они, прицелившись, бросили сковородку в голову Демона небрежной классификации.
С каким-то почти унизительным писком кошмар содрогнулся, мелко затрясся, его глазища завертелись, а щупальца завибрировали. Он заискрил, словно от короткого замыкания. Затем принял свой истинный облик: превратился в печального арлекина и... рассыпался дождём бумажных цветных лоскутов.
Лис опустилась на колени и подняла один из них, фиолетовый. Сверху было написано: Календарь 1924 года. Декабрь, а по центру...
«Леандро взял перо и неуклюже принялся чертить неидеальные круги и разномастные руны, не заботясь об их правильности. Он просто писал то, что было у него на сердце.
Рыба-Фрейя тихонько подошла к нему, припадая на левую ножку.
Когда волшебник начертил последнюю кривую руну, его искренность истончила ткань реальности, и та начала меняться, превращаясь в Вальхаллу.
Золотой хвост Рыбы качнулся в последний раз, и Фрейя приняла облик валькирии. Её ступни были безупречны, но на левой красовалась изломанная руна».
— Мне так много нужно тебе рассказать, — Лис обняла Дженни, — но прежде... это Суббота, — она указала рукой на подругу из снов, задумчиво подбрасывающую носком ботинка цветные обрывки.
— Где? Что? — озираясь вокруг, переспросила Дженни.
— Очень странно... ты её не видишь?
— Да кого я не вижу?
— Лис, думаю, пришло время выйти из тела, чтобы посмотреть, как сидит платье, — Суббота положила руку на плечо Лис и серьёзно заглянула ей в глаза. — Точнее, наряд сидит безукоризненно, но тебе точно необходимо зеркало. Пора отразить себя в себе же.
— Что?.. Что за ерунду ты несёшь?
— Сосредоточься, пожалуйста, — вкрадчиво продолжала Суббота. — Просто сделай, как я говорю. Пожалуйста.
Лис упорно не понимала, что происходит, но любопытство взяло верх и она подчинилась просьбе. Она понятия не имела, как выходить из тела, но доверилась интуиции и подняла глаза к небу, которое, к слову, стало безоблачным.
Через пару секунд она увидела себя со стороны. В практичном ведьминском наряде и добротном переднике, несколько пятен на котором красноречиво рассказывали о её приключениях. Из нагрудного кармана передника, из-за пазухи торчали шесть фрагментов сказания.
Рядом стояла Дженни и теребила в руках фиолетовую страницу прошлогоднего календаря. Субботы нигде не было. Или?..
Лис пристально всмотрелась в собственные глаза. Её зрачки расширились и посветлели. В глубине она различила абсолютно прекрасное лицо французской актрисы. Одновременно в голове прозвучал голос: «Теперь ты знаешь, что я — это ты, только страньше и неугомоннее... як з буремних богемних часів».
...Лис разбудило пение птиц.
«Я в отпуске! — подумала она. — И сегодня суббота... а это значит...»
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=1050761
Рубрика: Лирика любви
дата надходження 03.11.2025
автор: Лиза Муромская