Семен Венцимеров

Сказание о еврейском певце-1

Пролог

Не  сердись  и  прости,  Степановский  Давид,
Давний  очерк  я  выставил  нынче  в  сети.
Пролетела  декада,  но  ты  не  забыт.
Расскажу  и  в  стихах...  Не  сердись  и  прости...

Жизнь  моя  начиналась  в  родных  Черновцах.
Город-песня  –  в  нем  даже  брусчатка  звенит.
На  тех  камнях  чечеточка  –  на  бубенцах  –
Эту  музыку  города  помнишь,  Давид?

И  каштаны  в  падении  звонкую  дробь,
Словно  Лобзик-ударник,  что  был  знаменит,
Отобьют  –  и  быстрей  запульсирует  кровь...
Выступал  вместе  с  Лобзиком,  верно,  Давид?

Как  и  ты,  я  хорошую  песню  любил,
Голос  пробовал,  правда  стеснялся  зело.
Я  на  «Гонере»  гаммы  усердно  долбил,
Но  от  музыки  слово  меня  увело.

Имя  «Люда»  в  душе  –  и  твоей  и  моей
Был  паролем  любви  и  остался  досель,
Понимаю:  упорней  ты  был  и  живей
И  с  пути  не  сходил,  если  виделась  цель...

Я  писал  о  тебе  в  отлетевшем  году,
В  том,  когда  только  что  я  примчался  в  Нью-Йорк.
Здесь,  у  русской  общины  ты  был  на  виду,
Ну,  а  мне  этот  город  был  страшен  как  морг.

Мне  профессия  станет  опорой  в  судьбе  –
Я  надежду  таил...  Что  ни  день,  то  –  статья.
Славный  очерк  тогда  накропал  о  тебе...
Я  нигде  столько  мерзкого  прежде  хамья

Не  встречал,  как  средь  тех,  кто  здесь  «бизнес»  открыл.
Бездуховность  из  каждого  здешнего  прет.
Беспардонно  циничным  хозяйчиком  был
Тот  издатель...  Газетчики,  ушлый  народ,

Известили  заранее:  жох,  прохиндей,
Хоть  и  раввинским  чином  прикрылся  –  делец.
А  на  деле  был  хуже  –  фашист,  лиходей,
Бог  не  фраер,  получит  свое  наконец.

Вот  причина  того,  что  твой  очерк  «засох».
Я  его  сохранил,  а  теперь  в  интернет
Мной  отправлен  –  к  народу.  Суди  меня  Бог:
Я  и  в  нем  не  солгал,  да  и  здесь  кривды  нет.  

Покатилась  поэма  –  строка  за  строкой.
Труд  нелегок...  Я  начал  –  и  не  отступлю...
Я  пишу  о  тебе,  вспоминая  о  той,  
Кто  жил  в  песне,  кого  и  поныне  люблю...

Глава  первая.  Знаменитый  певец

Над  тобой  давней  славы  сияет  венец.
В  городке,  что  был  всею  Вселенной  моей,
Степановский  Давид  –  знаменитый  певец,
Восемнадцатилетний  красивый  еврей.

Предначертанной  нам  небесами  судьбы
Мы  невольники  –  делай,  что  рок  разрешил.
И  пред  тем,  как  в  Нью-Йорк  я  направил  стопы,
Тридцать  лет  я  в  Москве  и  Сибири  прожил.

Но  в  Нью-Йорк  прилетев,  я  услышал  о  нем.
В  популярой  программе  на  местном  тэвэ.
Он  с  еврейскими  песнями  –  «Вместе  споем!»...
--  Степановский.  То  имя  знакомо  тебе?

--  Ну,  конечно  знакомо,  --  сказал  я  отцу.  –
Он  был  яркий,  красивый,  совсем  молодой.
А  теперь  лишь  красивый.  Представьте,  к  лицу,
Если  сердце  поет,  даже  то,  что  седой.

Вспомнил  сразу  Давида,  каким  в  те  года
Был:  пластичным  и  гибким,  прямым,  как  лоза...
Ах,  куда  же  ты,  юность  уходишь,  куда?
Я  повсюду  ищу,  напрягая  глаза...

«А  у  нас  во  дворе...»  --  он  выводит  светло.
Добавляю  неслышно:
                                                                       --  Есть  Люда,  Давид...  –
В  унисон  с  этой  песней  мне  имя  вошло
В  озаренную  душу  –  и  сердце  болит.

Он  сияет  улыбкой.  А  голос  летит.
Он  силен  и  объемен,  в  нем  нежность  и  сталь.
Божий  дар  по  заслугам  достался,  Давид.
Голос  в  плен  забирая,  зовет  меня  вдаль...

В  третьем  доме  на  Киевской  жил  я  тогда
В  комнатушке  на  третьем,  есть,  правда,  балкон.
Теснота,  беднота...  Словом,  просто  беда  –
И  певучий  немыслимо  аккордеон.

Я  по  слуху  играю  «У  нас  во  дворе».
В  этой  песне  душа  моя  вся  и  мечта.
Изнывает  сердечко  в  любовном  костре  –
И  зовет  меня  песня  в  другие  места.

А  в  соседстве  стоит  театральный  дворец,
Мельпомены  еврейской  отобранный  храм  –  
Притяжения  центр  для  открытых  сердец:
Здесь  концерты  давали  в  дни  выборов  нам.

Опустевшим  дворцом  осчастливили  вуз.
И  студенты  порою  концерты  дают.
Вся  культура,  на  коей  воспитан  мой  вкус,
Обреталась  в  дни  юности  именно  тут.

Клуб  текстильщиков  также  в  еврейском  дворце,
«Шепетовка»  --  по  имени  улицы  клуб,
Размещавшийся  в  здании  –  пестром  ларце,
Что  еврейским  был  также...  Поймешь,  коль  не  туп,

Что  еврейскую  мысль  изживал  сталинизм,
Всех  еврейских  поэтов  велел  погубить.
Жуть...  По  Гроссману  –  тот  же  кровавый  фашизм,
Что  нельзя  оправдать  и  нельзя  позабыть.

 В  этих  клубах  бывали  концерты.  Порой
Удавалось  и  мне  проникать  сквозь  заслон...
Степановский  сперва  саксофонной  игрой
Восхищал  –  и  восторженно  пел  в  микрофон...

Это  вспомнилось  мне  в  девяносто  седьмом.
Я  в  Нью-Йорке  статейки  в  газеты  пишу...
--  Вот  бы  взял  да  и  чиркнул  бы  очерк  о  нем!
--  Телефон  у  кого-то  сперва  попрошу!  –

--  Созвонишься  с  Давидом  –  сюда  пригласи.
--  Как  получится.  Он  человек  занятой...  –
Созвонился:
                                       --  Приедете?  Ладно,  мерси.
Буду  ждать.  Не  забудете  за  суетой?...  –

--  Он  приедет,  --  родителям  гордо  сказал,
Чем  добавил  волнения  маме  с  отцом.
--  Как  бы  ты  со  статейкою  не  сплоховал,
Неудобственно  будет  пред  славным  певцом.

Надо  встретить  по  первому  классу  его...  –
Застеснялся  отец:
                                                       --  Я  из  дома  уйду,
Чтоб  беседе  с  певцом  не  мешать...  ---
                                                                                                 Каково?
--  Не  увидишь  тогда  в  своем  доме  звезду...  –

--  Испеку  для  него  многоцветный  пирог...  –
Это  фирменный  мамин  фамильный  секрет.
Значит,  вправду  достойный  взойдет  на  порог  –
Пирогов  недостойным,  неправедным  нет.

Он  со  скрипкой  под  мышкой  в  квартиру  вошел
И  вкатил  чемодан  с  килограммами  нот...
--  Я  уроки  в  Манхеттенской  школе  провел  –
Пусть  Америка  песни  евреев  поет.

Там  и  дети  и  взрослые  учатся  петь...
Не  учили  такому  у  нас  в  Черновцах.
Эх,  а  им  бы  повсюду  звенеть  и  греметь...
Сохранились,  по  счастью,  в  еврейских  сердцах.

А  в  Америке  к  песням  большой  интерес.
Итальянцы,  китайцы  на  идиш  поют,
Что  нормально  для  цивилизованных,  без
Черной  злобы  и  подлости  кои  живут.

--  Вы  простите,  у  нас  простовато,  Давид!
--  Ну  и  что?  Разве  сам  я  не  так  же  живу?
Крыша  есть,  ну  и  ладно.  Спасибо,  что  сыт.
Есть  подушка,  чтоб  вечером  бросить  главу...

--  Вы  –  с  экрана,  а  я  вместе  с  вами  пою  –
Похвалился  отец.  –  Песни  –  радость  для  нас...
--  Для  того  и  задумал  программу  мою  –
И  задумка  по-видимому  удалась...

--  Что  так  смотрите  странно?  –  (А  это  он  мне)  –
Будто  следователь  ЦРУ-КГБ...
--  Совмещаю  с  тем  юным...
                                                                           --  И  как  я?
                                                                                                       --  Вполне!
--  А  по  правде  –  немало  досталось  в  судьбе...

Груз  потерь  и  ударов  жестоких  тяжел.
Были  звездные  пики,  мгновенья  удач...  –
Разговор  откровенный  с  Давидом  пошел,
В  нем  и  радость  звучала  и  сдержанный  плач...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=43016
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 17.10.2007

Борода моя пегая...

Борода  моя  пегая...
Только  я  не  старик.
За  девчонками  бегая,
Не  надну  парик.
Обойдусь  без  косметики,
Без  подтяжек  лица.
Без  чудес  дианетики
Завоюю  сердца...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=42274
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 11.10.2007

Ян Табачник

Не  развлекающий  соседей  пьяный  дачник,
Не  культпросветчик,  зашибающий  в  метро,
А  музыкант  высокой  пробы  –  Ян  Табачник.
Он  черновчанин.  Все  задумано  хитро,

Чтоб  мне  достало  поэтической  работы  –
Мое  землячество  строкою  прославлять.
Пускай  завистливо  гелгечут  «доброхоты»,
Но  звездам  города  и  впредь  над  ним  сиять....

Предположение:  творец  «Давай  закурим...»
Возможно  с  Яном  в  отдаленном  был  родстве.
Мы  над  фамилией  потом  побалагурим.
Сам,  кстати,  прежде  был  замечен  в  баловстве,

Но  сладил  с  дымоотравительной  привычкой.
Кто  был  из  пращуров  табачником,  бог  весть.
Его  улыбка  никотиновой  затычкой
Не  затмевается  –  герой!  Сие  –  не  лесть...

Табачник  Ян,  вы  чудодей  аккордеона.
Я  в  этом  деле  понимаю  кое-что  –
И  сам  на  клавиши  давил  во  время  оно,
Не  стал  звездою,  о  звезде  пишу  зато.

В  любимом  городе  вы  каждому  известны.
Когда  гастроли  возвращают  вас  туда,
Народ  сбегается  послушать  ваши  песни    --
Вы  несомненно  черновицкая  звезда.

Я  –  «День  Победы»,  как  и  вы,  --  послевоенный.
В  душе  навечно  песни  негасимых  лет.
Аккордеон  был  инструмент  «военопленный»,
Его  фашистским  называли  –  полный  бред!

Обожжены,  едва  придя,  голодомором.
Был  счастьем  хлебушек,  о  большем  ли  мечтать?
Велосипед  в  мечтах  казался  перебором,
Подшипник  бы  для  самокатика  достать!

Я  был,  от  голода  должно  быть,  туповатым.
Да  и  с  учительницей  мне  не  повезло.
Не  понимали  мы,  что  значит  быть  богатым.
Но  с  песней  радио  в  судьбу  мою  вошло.

И  я  о  музыке  мечтал  невыразимо.
Начать  бы  вовремя,  возможно  б  и  дозрел.
Но  злая  бедность  –  и  мечты  летели  мимо
Без  инструмента  я  для  музыки  старел.

Потом  достался  инструмент,  но,  видно,  поздно  --
Отец  купил  мне  «Гонер  Верди  номер  три».
Подростком  начал  я,  когда  едва  ли  можно
Стать  виртуозом  упоительной  игры.

Я  при  «текстильщиках»  у  Фридмана  учился    --
Успехи  были  относительны  весьма.
Дошло  –  и  я  от  той  учебы  отключился.
Коль  дара  нет,  то  даже  музыка  –  тюрьма.

Вы  тоже  начали  не  рано  –  только  в  десять,
Но,  видно,  были  даровитей  –  се  ля  ви...
Жизнь  такова,  как  есть,  что  с  этим  можно  сделать?
Прибавить  творчеству  упорства  и  любви.

Предполагаю,  что  и  вы  из  той  же  школы.
Ведь  ваш  папаша  был  текстильный  инженер.
О  вас  подумаю  –  и  совести  уколы
Меня  терзают,  что  не  с  вас  я  брал  пример.

Вот  Петр  Борисыч  –  (Пиня  Борухович,  верно?)  –
Гордился  сыном  и  просил  вас  поиграть.
А  беглость  пальцев  с  тонким  слухом  соразмерна
И  композиторского  дара  не  отнять.

Играли  гаммы  и  арпеджио,  триоли,
Тренировали  слух  и  пальцы  что  ни  день,
Распознавали  вмиг  диезы  и  бемоли,
Несовместима  с  вами  сладостная  лень...

Отцы  –  и  мой  и  ваш  –  увечные  вояки.
Им  было  тяжко  в  те  голодные  года.
Их  раны  –  доблестной  гражданственности  знаки,
А  орденами  не  кичились  никогда.

Мы  схожи  с  вами,  Ян,  и  в  том,  что  братья  мамы,
Моей  и  вашей  не  вернулись  с  той  войны.
И  наших  судеб  сходны  трудные  программы,
Хоть  сходства  черточки  не  каждому  видны.

Мы  с  вами  оба  в  детстве  бредили  футболом.
Парадоксально,  что  мы  оба  –  вратари!
Мы  не  знакомы  –  и  кто  был  кому  дублером,
Судьба,  об  этом  никому  не  говори!

Я  в  интернете  публикации  читаю.
О  вас  там  много,  каждый  шаг  запечатлен.
В  них  наше  детство  с  упоением  листаю
На  фоне  города,  в  который  я  влюблен.

Вы  рассказали:
                                               --  Пацанами  мы  с  друзьями
Встречались  в  садике.  Чуть  дальше  был  базар.
Одна  картина  до  сих  пор  перед  глазами.
Была  там  женщина,  рождавшая  кошмар.

Она  покойников  обычно  обмывала.
И  тех,  кто  рыбу  собирался  покупать,
К  себе  назойливо  и  грубо  подзывала  –
И  все  подальше  торопились  отступать.

--  Куда  бежишь,  я  все  равно  тебя  помою!  –
И  несся  вслед  ее  полубезумный  смех...  –
И  это  тоже  помогло  вам  стать  звездою,
В  высоком  творчестве  подняться  выше  всех...

В  шестнадцать  лет  впервые  вывел  на  эстраду
Еще  мальчишку  озорной  аккордеон.
Играл  с  восторгом  до  захлеба,  доупаду
Балдела  публика  –  а  сам  был  вдохновлен.

А  в  двадцать  уже  Табачник  за  кордоном.
Там  море  шмуток,  но  пуста  его  сума.
Лишь  плащ-болонью  и  добыл  аккордеоном  –
На  Театралке  им  девчат  сводил  с  ума.

Что  стать  звездой  вам  было  просто,  не  поверю,
И  от  ворот  не  раз  случался  поворот.
Едва  ли  кто-нибудь  благоговел  к  еврею,
Но  труд  упорный  все  преграды  перетрет.

Синдром  еврейский:  если  быть,  так  только  лучшим,
Недостижимым  –  и  приходится  врагам
Снимать  запреты  –  вот  и  учим,  учим,  учим,
Обходим  всех  –  на  миллиметр,  на  балл,  на  грамм.

Так  день-деньской...  За  год  на  милю  всех  обходим,
За  жизнь  –  взмываем,  превращаемся  в  звезду.
И  потому  антисемиту  неугоден
Успех  еврейский,  зависть  вечная  в  ходу.

Секрета  нет,  уж  до  чего,  казалось,  проще:
Трудись  упорней  –  и  еврея  обойдешь...
Ан  нет  –  и  серость  лишь  уныло-злобно  ропщет,
Погром  устроит  как  за  здорово  живешь.

Крепки  евреи,  но,  конечно,  не  из  стали.
Рубцы  обид  на  каждом  сердце,  хрупкость  вен...
Все  ж  расскажите,  Ян,  как  стали,  тем,  кем  стали,
Живя  наполненно  в  эпоху  перемен.

Я  из  анкетных  ваших  данных  понимаю:
Вам  в  музучилище  не  дали  поступить,
Вы  в  культпросвет  пошли  с  мечтой:  хотя  бы  с  краю
Образования  немного  зацепить.

Немало    соли  даровитый  парень  слопал,
За  каплей  –  капля,  грамм  за  грамом,  день  за  днем...
А  поплавок  ему  вручает  Мелитополь  –
Друзья  из  педа,  вы  услышите  о  нем.

Аккордеон  с  подачи  «Битлз»  стал  немоден.
Но  даже  мода  не  смогла  его  смутить.
От  всяких  «измов»  независим  и  свободен,
Он  вышел  к  людям,  чтоб  играть  –  и  победить.

Артист  по  духу,  он  выходит  на  эстраду.
Он  начинающий  –  ему  так  тяжело!
Режим  гастрольный  –  он  вполне  подобен  аду...
Потом  признается,  что  в  жизни  повезло.

Пусть  жил  в  клоповниках,  пусть  трясся  в  тесных  «пазах»,
Аккордеон  был  славный  –  «Красный  партизан»,
Еда  столовская  –  что  вкус,  что  цвет,  что  запах...
Спасала  музыка,  даря  огонь  глазам.

 А  идеалом  был  для  Яна  Паганини.
Цель  –  совершенство,  средство  –  каждодневный  труд.
Таким  на  старте  был,  таков  он  и  поныне.
За  то  и  любят,  потому  повсюду  ждут.

И  бородою  горд  –  как  у  Хемингуэя  --
Кумиром  молодости  был  антифашист.  
Теперь  Табачник,  за  судьбу  страны  радея,
Воюет  в  Раде,  но  и  в  ней  душою  чист.

Он  за  духовность,  понимая,  что  голодным
Не  до  духовности,  им  выжить  –  в  самый  раз.
И  помогает  бесприютным,  безработным,
Увечным,  сирым,  чья  судьба  не  задалась.

Теперь  –  профессор,  депутат,  орденоносец,
Он  –  «Гранд-маэстро»  со  звездой  в  Аллее  звезд.
Лютует  злобный  и  завистливый  народец,
А  Ян,  как  в  юности,  открыт  добру  и  прост.

Он  говорит,  что  прячет  слезы  за  очками  –
Немало  выпало  в  судьбе  обид  и  бед.
И  борода  его  –  но  это  между  нами  –
Во  избежание  ошибок  –  был  обет.

В  любом  из  нас  живут  сто  гениев  –  он  верит.
Но  как  не  просто  отыскать  в  них  своего.
Аршином  строгим  –  строже  всех  –  себя  он  мерит.
И  от  властей  себе  не  просит  ничего.

Он  игнорирует  завистников,  он  помнит:
В  оркестре  те,  что  побездарнее,  бузят.
Те,  что  талантливы,  творят.  Их  дело  кормит.
Как  змеи,  бездари  разбрызгивают  яд.

И  пусть.  Их  ад  в  свои  заманивает  сети.
«Ян  доигрался:  возлюбил  его  народ»...
Один  из  тысячи  известнейших  на  свете
С  девизом  «Честь  имею»  --  не  юлит,  не  врет...

Я  закавычил,  что  изрек  о  нем  Коротич...
Жил,  значит,  праведно,  народ  не  проведешь...
Жаль  только  детство  золотое  не  воротишь...
Сыграй,  маэстро,  пусть  пойдет  по  коже  дрожь...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=41970
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 09.10.2007

Роза Ауслендер

Столько  лет  продлилась  эта  спячка!
В  Черновцах  неведомая  местным,
За  кордоном  славилась  землячка:
Строки  на  английском  и  немецком

Поражали  лапидарным  стилем,
Что  в  родстве  с  японским  древним  хокку...
Ни  годам  изгнания  ни  милям,
Земляков,  кто  выражал  эпоху,

Не  отнять  у  города  родного.
Это  я  о  Розе  Ауслендер.
Может  я  о  ней  смогу  немного
Привнести,  добавив  русский  тембр...

Что  нам  о  Розалии  известно?  –
(И  она  же  –  Беатрис  Рут  Шерцер).
С  ней  душой  соприкоснулся  тесно:
Город  Черновцы  --  паролем  в  сердце,

Мне  судьба  немецкий  и  английский,
Как  и  Розе,  выдала  для  жизни
Вместе  с  общей  родиной,  неблизкой.
Чем  смогу  я  послужить  отчизне?

Тем,  что  песни  пламенных  поэтов
Изложу  славянскими  словами.
Жаль,  что  поздно  строки  наших  мэтров
Воссияли  ярко  перед  нами.

Век  двадцатый  делал  первый  шаг.
Шерцериха  ожидает  чада...
--  Как  там?  –Все  в  семействе  на  ушах.
--  Девочка!  –  Всеобщая  отрада.

Папа  поэтессы  –  Зигмунт  Шерцер,
Родиной  считая  Садагуру,
С  малолетства  ей  вливает  в  сердце
Откровения  хасидских  гуру.

Дочь  впитала  их  в  семейном  доме  --
(Что  при  мне  стоял  на  Волгоградской)  –
С  материнским  молоком,  а  кроме  –
Повторяла  наизусть  украдкой

Рильке,  Гессе,  Эльзу  Ласкер-Шуллер...
Ницше,  Шопенгауэр,  Спиноза
Обсуждались  жарко  in  der  Schule*  --
Все  вбирала  в  душу  Шерцер  Роза.

*  В  школе  (нем.)

В  ней  любовь  к  немецкому  –  от  мамы.
Город  на  холме  висел  над  Прутом.
Золотились  куполами  храмы,
Звал  театр  к  восторженным  минутам

Пламенных  катарсисов  и  встречам
С  местной  межэтнической  элитой...
Компенсировать  потери  нечем,
Та  пора  осталась  незабытой.

Буковина,  Прут-река,  Карпаты,
Май  в  цветах,  сентябрь  сгущает  краски...
Университет.  Дворцы  и  хаты,
В  воздухе  витающие  сказки.

Сверхинтеллигентные  газеты,
Кофеек  с  пирожными  по-венски...
Незабытый  город  детства,  где  ты?
Что  тебя  заменит  на  поверке?

Это  позже  было  бегство  в  Вену.
От  лавиной  налетевших  русских,
От  казаков,  что  внесли  на  сцену
Антисемитизм  в  душонках  тусклых.

Налетев,  как  язва  моровая,
Первая  война  Европу  грызла,
Раздуваясь  жабой:  мировая!
Множились  пугающие  числа  –

Столько-то  убитых  и  увечных.
Подлинная  жуть  пришла  позднее
От  немецких  античеловечных
Выродков,  что  оказались  злее.

Вопреки  сгущающейся  туче  –
«Радуга»  --  ее  дебютный  сборник...
Весь  тираж  –  в  обуглившейся  куче
Под  звериный  гогот  мерзких,  черных...

«Маленькая  Вена»  --  Черновицы,
Резюме  Европы  довоенной.
Дали  шанс  кому-то  сохраниться
По  подвалам  --  и  неубиенной,

Разве  что  с  израненной  душою,
Встретилась  со  сталинизмом  Роза.
Власть  была  враждебною,  чужою.
Поэтесса  власти  –  как  заноза  –

И  она  объявлена  шпионкой  –
И  на  годы  спрятана  в  застенки.
Каково  ей  там  с  душою  тонкой?
Пусть  Господь  поставит  им  оценки,

Тем,  кому  мешала  синанога,
Выстоявшая  при  Антонеску,
Им,  взорвавшим  Храм,  обитель  Бога,
Разуму  и  совести  в  отместку.

Черновцы  сорок  седьмого  года...
Для  меня  мой  город  начинался.
Для  нее  пришла  пора  исхода,
Розин  дух  от  пут  освобождался.

Только-только  из  тюрьмы  советской
Вырвалась  она  –  «шпионка»  Шерцер.
Столько  боли  для  души  поэтской  –
Не  понять,  как  выдержало  сердце.

Очевидно,  занавес  железный
Той  порою  был  трещиноватым.
В  трещины  протиснулись,  пролезли
Те,  что  не  желали  «старшим  братом»,

В  облике  усатого  сатрапа,
Подвергаться  поношенью  духа,
Чтоб  не  лезла  в  душу  волчья  лапа,
Речь  чужая,  чуждая  для  слуха,

Та,  что  для  меня  одна  родная,
Но  не  всем  же  распевать  по-русски.
Есть  и  те,  кто  русского  не  зная,
Проживут  и  так  без  недогрузки

В  творчестве  высоком  и  счастливом.
Правда,  Черновцы  остались  в  прошлом
Ностальгически  прекрасным  мифом  –
Хочется  ведь  помнить  о  хорошем.

В  междустрочье  импрессионистски
Отзеркалив  улицы  и  парки.
В  мифе  рай  глядится  черновицки,
Краски  в  том  раю  свежи  и  ярки,

Звуки  мелодично-гармоничны,
Лица  вдохновенны  и  отважны...
Это  мы  теперича  циничны,
Лживы,  вороваты  и  продажны...

Ауслендер  значит  –  «чужеземец»  --
Муж  Игнац  фамилию  с  ней  делит,
Хорошо  еще,  что  он  не  немец.
Розу  рок  надолго  переселит

В  Бруклин,  в  Штаты...  Тас  она  в  газеты
Пишет  по  английски,  переводит...
Только  Розе  не  по  духу  это.
Ну,  а  жизнь  стремительно  проходит.

И  однажды  поняла:  довольно!
И  уже,  казалось,  на  излете
Вновь  судьбу  ломает  своевольно:
Эй,  вы  там,  в  Германии!  Не  ждете?

В  Дюссельдорфе  поселилась  Роза,
Там,  где  камни  вспоминают  Гейне.
Шестдесят  ей  с  лишним.  Скажут  –  поздно.
Лучше  поздно,  чем...  Благоговейно

Вслушивалась  в  говорок  картавый  –
Вдохновилась  им  и  расписалась.
И  наедине  с  Вселенской  славой
Вдруг  в  финале  жизни  оказалась.

Первой,  лучшей  стала  поэтессой
Изо  всех,  кто  пишет  по-немецки,
Атакована  азартной  прессой  –
Полосы,  «подвалы»  и  заметки

Ей  –  усталой,  мудрой  посвящали
И  печатали  стихотворенья...
А  ее  ночами  посещали
Детства  Черновицкого  виденья...

Черновцы,  которых  нет  на  свете  –
Прошлая  любовь  невозвратима  –
Остаются  вечными  в  поэте  –
Юность  и  прекрасна  и  любима.

Мне  бывать  случалось  в  Дюссельдорфе
Позже  –  разминулся  с  вещей  Розой.
Плоть  поэта  растворится  в  торфе,
Но  не  властна  смерть  над  чистой  грезой.

И  она  вернулась  в  Буковину,
От  нее  теперь  неотделима
По  ее  пророческому  чину...
Пусть  столетья  пролетают  мимо...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=41725
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 07.10.2007

Мститель

Мститель

Памяти  поэта  Леонида  Канегиссера

«Из  всех  молитв,  какую  знаю?
Пою  ль  в  душе  иль  вслух  читаю,
Какою  дышит  чудной  силой
Молитва  «Господи,  помилуй».

Одно  прощенье  в  ней  –  немного.
Прошу  лишь  милости  у  Бога,
Чтоб  спас  меня  своею  силой,
Взываю:  «Господи,  помилуй!»  


Еврейский  парень  –  он  любил  Россию,
О  чем  писал  с  волненьем  в  дневнике.
В  России  большевизм  вступает  в  силу,
Отчизна  пребывает  в  тупике.

А  он  –  поэт  серебряного  века.
Есенин  и  Цветаева  в  друзьях.
Уже  и  к  славе  открывалась  дверка  –
И  мысль  и  образ  в  Лёниных  стихах.  

Сын  инженера  ищет  в  жизни  смысл.
Был  юнкером,  затем  стезей  отца
В  студенты-инженеры  Канегиссер
Подался...  Не  искал  себе  венца

Тернового,  но  честен  был  и  светел,
Как  должно  быть  поэту  в  двадцать  лет.
Господь  его  избранием  отметил  –
Неотвратимо,  если  ты  поэт.

Лопатин  Герман  –  тот,  кого  эпоха
Приставила  к  поэту  виз-а-ви...
В  минувшем  веке  почудил  неплохо:
Авантюризм  у  Германа  в  крови.

Из  ссылки  вывез  за  кордон  Лаврова,
Но,  правда,  Чернышевского  не  смог.
Народоволец,  чье  весомо  слово.
Ум  изощренный  и  прекрасный  слог  –

Он  –  первый  переводчик  «Капитала»,
Царейубийцей  не  желавший  стать,
Член  Марксова  Интернационала,
Романтик,  революции  подстать.

Маркс  отмечает  энциклопедичность,
Царизм,  само  собой,  в  тюрьму  упёк.
Сверкала  фантастическая  личность.
Лопатин    –    революции  пророк,

Он  ею  и  спасен  из  Шлиссельбурга  –
Год  пятый  алым  знаменем  взмахнул.
Двадцатый  век,  как  вещая  каурка,
Примчался,  цепи  с  узников  стряхнул,

А  с  ними  и  романтики  котурны...
Он  в  одиночке  двадцать  лет  провел.
Шла  молодость  лопатинская  бурно.
В  застенке  --  поэтический  глагол

Родился,  отстоялся  и  развился.
Дар  признаваем  Горьким  и  Толстым.
С  кем  Канегиссер  по  судьбе  сроднился?
Старик  казался  юноше  святым,

Страдальцем  за  свободу  и  отчизну.
И  оба  не  приемлют  всей  душой
Кровавую  коммуновскую  тризну  --
Разгул  цивилизации  чужой,

Немилосердной...  Язву  большевизма
Спасительной  Лопатин  не  признал...
Что  станет  с  Русью?  Горькая  отчизна!
Неужто  зря  боролся  и  страдал?

О  чем  они  беседуют  часами?
О  том  известно  только  им  двоим.
Случайно  довелось  услышать  маме...
А  прежде,  приближалась  если  к  ним,

Они  обычно  тотчас  замолкали.
Но  вот  –  Лопатин  юноше  внушал:
--  О  воинской  повинности  слыхали?  –
Не  вопрошал  его,  а  искушал:  

А  революционность  добровольна...  –
А  в  Питере  свирепствует  ЧК:
Расстрелы,  пытки  –  смутно,  страшно,  больно    --
И  Лёниного  давнего  дружка

Облавой  прихватили,  Перельцвейга  –
И  расстреляли...  В  сердце  зреет  месть...
В  Москве  в  то  время  каторжанка  Фейга
Готовится  картавого  известь.

А  в  Питере  мишень  –  чекист  Урицкий...
Еще  недавно  –  «верный  меньшевик».
В  ничтожестве  проснулся  зуд  садистский.
Сугубо  штатский  хлыщ,  нестроевик

Назначен  главным  по  охранной  части  –
И  залил  мирной  кровью  Петроград  –
Так  упивался  полнотою  власти,
Что  удержу  не  знал  в  убийствах  гад.

День  предпоследний  в  августе  проснулся.
По  площади  катил  велосипед.
У  «чрезвычайки»  Леня  развернулся,
К  швейцару:
                                       --  Главный  здесь?
                                                                         --  Покамест  нет.  –

На  Лене  –  кепка,  кожаная  куртка
И  бриджи  –  чтоб  не  защемила  цепь.
Наверно  парню  в  те  минуты  жутко,
Но  месть  свершится,  горе  помнит  цель.

А  вот  и  цель.  В  подъезд  вошел  Урицкий,
Кивнул  швейцару,  выплыл  в  вестибюль.
И  «кольт»  закашлял  по  мишени  близкой  –
Стреляет  Лёня,  не  жалея  пуль.

Ему  бы  выйти,  спрятав  «кольт»,    из  дома,
Под  аркой  на  Морскую  повернуть,
На  Невском  бы  пропал  в  толпе...  Кулема,
Хотел  на  двухколесном  улизнуть.

Из  «браунинга»  комиссар  Дыхвинский
Стреляет  вслед,  он  тот  еще  стрелок.
Удача  Лёне  показалась  близкой,
Еще  бы  чуть  –  и  он  бы  скрыться  мог...

Автомобиль  германского  посольства
Под  аркой  показался...  Комиссар,
Презрев  посольских  злое  недовольство,
Авто  приказом  Лёне  вслед  послал,

Пристроившись  с  шофером-немцем  рядом.
Красноармеец  трясся      на  крыле,
Стреляя  беспрестанно,  но  зарядам,
Что  выпущены  в  ярости  и  зле,

Куда  лететь?  Велосипед  трезвонит.
Секунда  –  он  от  взора  ускользнет  --
Беглец  уже  по  набережной  гонит,
В  Мошков  проулок  он  сейчас  свернет...

На  Миллионной  экипаж  бросает,
В  Дом  Северного  общества  стремглав,
Английского,  убийца  забегает.
Сам  Шатов,  комендант,  почти  догнав,

Стрельбу  тотчас  приказом  прекращает,
Приказывает  парня  взять  живым.
Отряд  красноармейцев  окружает
Дом,  ставший  западней...
                                                                       --  Перехитрим,  --

Решает  Шатов.  –    
                                                       Женщина  выходит:
--  Тот,  с  револьвером  побежал  наверх...  
--  На  штурм!  –  кричит  Дыхвинский...
                                                                                               --  Умный,  вроде,
А  глупость  предлагаешь...  –
                                                                                                 Штурм  отверг

Премудрый  Шатов.  
                                                           --  Дай  шинель,  Сангайло!
Мы  чучело  сварганим  из  него.
Поставим  в  лифте,  чтобы  напугало,
В  него  пусть  постреляет...  --
                                                                                   Ничего

Из  хитрости  не  вышло.  Канегиссер
Шинель  Сангайло  на  себя  надел,
Из  дома  кепку  сняв,  спокойно  вышел...
--  Наверх  бегите,  там  он...  –
                                                                                 Не  сумел

Однако  же  и  он  схиитрить  толково:
Сангайло  опознал  свою  шинель  –
И  Канегиссер  мигом  взят  в  оковы...
--  Издержки  неизбежны.  Впрочем,  цель

Достигнута  –  и  свершено  отмщенье.
А  дальше  –  по  Шекспиру  –  тишина...  –
Поэта  в  террориста  превращенье
Считаешь  преступлением,  страна,

Пролившая  моря  невинной  крови?
Держава,  чья  душа  в  кромешной  тьме,
В  большой  террор  ввязаться  наготове...
Мать  Леонида,  подержав  в  тюрьме  –

Казнив  поэта,  вскоре  отпустила...
Пришла  домой,  в  котором  сына  нет,
Нет  Лёни  –  на  беду  его  взрастила.
Невольник  чести  –  истинный  поэт...

Узнала,  что  в  больнице  в  этот  час,
Страной  забытый,  умирал  Лопатин...
В  сознании...  С  нее  не  сводит  глаз,
На  тонкой  коже  --    бледность  смертных  пятен.

--  Вот  завершаю  жизни  круговерть.
Я  счастлив  Вас  увидеть  пред  уходом.
Жил  как  умел  –  и  не  пугает  смерть.
Пред  вами  повинюсь  и  пред  народом.

Простите  ли  несчастного  меня?
--  За  что  простить?
                                                 --  За  гибель  сына  Лёни.
--  В  чем  ваша  в  этой  гибели  вина?  --
Он  не  ответил.  Лишь  лицо  в  ладони

Беззвучно  спрятал.  Больше  ни  словца
Не  произнес  –  Ту  тайну,  словно  гирю
Держал  в  себе  до  самого  конца  –
И  не  раскрыв  ее,  унес  в  могилу.

Мне  хочется  хотя  бы  горстку  строк
Расстрелянного  юного  поэта
Здесь  привести...  Немногие  и  смог
Я  отыскать  в  просторах  интернета...

«Слепили  очи  зимние  метели,
Ветрами  пел  неугомонный  день,
Как  птицы,  тучи  белые  летели
И  синеватая  лежала  тень.

Вдруг  на  закате  облачное  ложе
Прорезал  свет  неугасимо  ал.
В  лазурных  латах  светлый  ангел  Божий
Мечом  червонным  тучи  рассекал.

Искоренись,  лукавый  дух  безверья,
Земля  гудит  --,  о,  нестерпимый  час,  --
И  вот  уже  серебряные  перья
Архангела,  упавшие  на  нас...»

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=41487
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 04.10.2007

Вспомнилось...

Откуда  родом,  как  был  величаем  –
Не  ведаю,  не  довелось  спросить  --
Тот,  самый  необычный,  черновчанин  --
Верхом  любивший  по  утрам  трусить.

Немолодой,  во  френче  с  орденами
И  хромовых  блестящих  сапогах,
Кубанке,  бриджах...  На  коне  меж  нами
Проскальзывал,  привстав  на  стременах,

Как  персонаж  из  фильма  о  гражданской  –
По  тесаной  булыжной  мостовой,
По  Театралке  и  по  Кобылянской...
Считали,  что  не  дружит  с  головой  –

Хохмили,  ухмылялись  деду  в  спину,
Конь  оставлял  на  мостовой  шары...
А  я  не  знал,  что  Черновцы  покину...
Картины  детства  –  памяти  дары...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=41477
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 04.10.2007

В канун високосного года

Жизнь  не  сложилась...  Не  тая
Печали,  прочь  бегу,
Меняю  форму  бытия,
Перехожу  в  строку.

Меня  все  меньше  в  жизни  той,
Все  больше  в  жизни  сей.
Плоть  –  оболочкою  пустой,
А  строки  –  сутью  всей...

Судьба...  Завистливый,  злословь...
Но,  вопреки  всему
Еще  надеюсь  на  любовь,
Что  озарит  мне  тьму.

О  том,  что  високосный  год
Не  радостен,  не  лги:  
Любовь  уже  ко  мне  идет  –
Слышны  ее  шаги...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=41090
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 01.10.2007

Ищу тебя, моя любовь!

На  улицах  и  площадях,
В  подземке  и  очередях,
В  библиотеке  и  толпе  –
Мечтаю  только  о  тебе.
В  рассветной  дымке  сентября
Брожу,  заранее  любя,
Гляжу  вокруг  ппо  сторонам  –
Не  разминуться  б  только  нам  –
Ищу  тебя,  моя  любовь!

Ищу  который  год  подряд,  
Перехожу  из  града  в  град,
Перелетаю  за  моря.
Я  верую:  не  зря,  не  зря
И  глубина  и  высота,
Куда  меня  зовет  мечта,
Предощущения  полны:
Мы  скоро  встретиться  должны  –
Ищу  тебя,  моя  любовь!

Куда  пойду  теперь,  куда?
Веди,  зеленая  звезда!
Пойду  на  твой  далекий  свет  –
Мне  буз  любви  и  жихни  нет.
Звезда  моих  счастливых  дней,
Веди  меня,  к  любви  моей,
Чтоб  мне  хотя  б  в  прощальный  час
Счастливым  быть  в  последний  раз  –
Ищу  тебя,  моя  любовь!

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=40543
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 26.09.2007

Памяти Павла Когана

К  65-летию  гибели  поэта  (24  сентября)

Шесть  с  половиною  декад
Промчалось  над  страной.
На  сопке  Сахарной  отряд
Вступил  в  неравный  бой.

И  Павел  Коган,  лейтенант
Товарищей  прикрыл.
И  жизнь  и  песенный  талант
За  други  положил.

Сентябрь,  и  год  войны  второй.
Патроны  он  берег.
Свистели  пули  над  горой,
Он  бился,  сколько  мог.

Поэту  было  двадцать  три  –
И  вот:  поэта  нет.
И  небо  в  пламени  зари
Не  воспоет  поэт.

И  не  узнает  дальних  стран,
Не  уплывет  в  моря.
Вздохнет  усталый  капитан:
--  Был  добровольцем...  Зря...  –

Но  у  поэтов  свой  резон  –
Такими  создал  Бог.
Поэт  глядел  за  горизонт  –
И  пообочь  не  мог

Остаться,  если  вся  страна
Пошла  в  смертельный  бой.
Была  священная  война  –
И,  жертвуя  собой,

Он  защищал  свою  страну
И  звонкую  строку...
Идут  поэты  на  войну  –
На  кратком  их  веку,

Успеют  только  написать
Про  тайную  любовь...
Но  эту  песню  распевать
Мы  будем  вновь  и  вновь:

«Надоело  говорить  и  спорить
И  любить  усталые  глаза.
В  флибустьерском  дальнем  синем  море
Бригантина  подымает  паруса...»

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=40297
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 24.09.2007

Джингл беллз

Памяти  Джеймса  Пирпонта

Пришел  рождественский  канун...  Космический  полет...
Из  космоса  передают  пилоты  свой  отчет.
Серьезен  Стеффорд,  а  Ширра  не  поднимает  глаз.
--  Спецсообщение  для  вас  передадим  сейчас...  --

Вещает  сухо  командир,  вселяя  в  ЦУП’ы  дрожь:
--  Здесь  наблюдается  объект,  что  с  сателлитом  схож.
Он  с  севера  на  юг,  звеня,  стремительно  летит,
Сейчас  я  опишу  для  вас  объекта  внешний  вид:

Есть  главный  модуль.  Впереди  –  поменьше  восемь  мчат.
Пилот  весь  в  красном  –  погляди...  Всех  с  рождеством,  виват!  --
Гармошку  Стеффорд  достает,  бубенчики  –  Ширра,
Дуэт  космический  поет  –  прошел  прикол,  ура:

*      *      *

Первоснежным  полем  одноконный  путь  торя,
 В  радостной  надежде  смех  в  попутчики    беря,
Мчим,  а  бубенцы,  что  на  хвосте  коня,
Так  весело  летят-спешат,  заздравную  звеня.

Бубенцы,  бубенцы,  радость,  песни,  смех,
Что  за  счастье  мчать  в  санях,  разметая  снег.
Бубенцы,  бубенцы,  радость,  песни,  смех,
Что  за  счастье  мчать  в  санях,  разметая  снег.

Вперед!  –  решил  намедни,  не  усидев  в  стенах  –
И  вот  мисс  Фанни  Брайт  сидит  со  мной  в  санях.
Наш  конь  пессимистичен,  он  неудачам  друг.
Споткнулся...  Мы  –  летим    в  сугроб.  Смеются  все  вокруг.

Бубенцы,  бубенцы,  радость,  песни,  смех,
Что  за  счастье  мчать  в  санях,  разметая  снег.
Бубенцы,  бубенцы,  радость,  песни,  смех,
Что  за  счастье  мчать  в  санях,  разметая  снег.

Два  дня  тому  случилась  оказия  со  мной:
На  скользком  покатилась,  и  шлепнулась    спиной.
А  в  санках  одноконных  досужий  денди  мчал,
Над  тем,  как  я  в  снегу  валялась,  противный,  хохотал...

Бубенцы,  бубенцы,  радость,  песни,  смех,
Что  за  счастье  мчать  в  санях,  разметая  снег.
Бубенцы,  бубенцы,  радость,  песни,  смех,
Что  за  счастье  мчать  в  санях,  разметая  снег.

А  земля  –  как  сахар,  а  молодость  светла.
Девушку  возьми  с  собою,  мчитесь  до  утра...
И  порезвей  коняшку  по  снегу  погоняй,
А  если  в  снег  перевернетесь,  шанса  не  теряй...

Бубенцы,  бубенцы,  радость,  песни,  смех,
Что  за  счастье  мчать  в  санях,  разметая  снег.
Бубенцы,  бубенцы,  радость,  песни,  смех,
Что  за  счастье  мчать  в  санях,  разметая  снег...

Ту  песню  распевает  ныне  в  сочельник  целый  свет.
Сто  пятьдесят  ей  отзвенело  уже,  представьте,  лет.
...Был  Медфорд  (Массачусетс-штат)  так  фантастично  мал,
Что  в  городишке  том  один  лишь  старенький  рояль.

Джеймс  Пирпонт  сочинял  стихи  и  музыкой  пленен,
Перед  хозяйкою  инструмента    хвалился  песней  он.
--  Я  и  слова  ее  придумал  и  музыку  –  я  сам!  –
А  миссис  Вотерман  считает,  что  заголовок  –  хлам.

Она,  роялем  обладая,  имеет  в  свете  вес.
--  Заглавье  «Сани»  --  некрасиво,  пусть  будет  «Джингл  Беллз»...  –
И  вся  Америка  запела  ту  песню  в  первый  год,
Потом  по  свету  полетела  –  и  мир  ее  поет:

*        *      *

Dashing  through  the  snow  In  a  one-horse  open  sleigh
Through  the  fields  we  go  Laughing  all  the  way.
Bells  on  bob-tail  ring  Making  spirits  bright
What  fun  it  is  to  ride  and  sing  A  sleighing  song  tonight.  
chorus:  Jingle  bells,  jingle  bells  Jingle  all  the  way,
Oh  what  fun  it  is  to  ride  In  a  one-horse  open  sleigh,
O  Jingle  bells,  jingle  bells  Jingle  all  the  way,
Oh  what  fun  it  is  to  ride  In  a  one-horse  open  sleigh.  
A  day  or  two  ago  I  thought  I'd  take  a  ride
And  soon  Miss  Fanny  Bright  Was  seated  by  my  side;
The  horse  was  lean  and  lank  Misfortune  seemed  his  lot,
We  ran  into  a  drifted  bank  And  there  we  got  upsot.  
A  day  or  two  ago  The  story  I  must  tell
I  went  out  on  the  snow  And  on  my  back  I  fell;
A  gent  was  riding  by  In  a  one-horse  open  sleigh
He  laughed  at  me  as  I  there  sprawling  laid  But  quickly  drove  away.
Now  the  ground  is  white,  Go  it  while  you're  young,
Take  the  girls  along  And  sing  this  sleighing  song.
Just  bet  a  bob-tailed  bay,  Two-forty  as  his  speed,
Hitch  him  to  an  open  sleigh  and  crack!  You'll  take  the  lead

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=39868
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 20.09.2007

Буковинський смак. Мамалига

Що  хата  має,  тим  гостей  i  пригощає  --
Снує  у  кухнi  господарка,  наче  дзига...
У  вишиванцi  i  киптарику  стрiчає.
Чудова  страва  –  золотиста  мамалига.

На  рiзний  смак:  хто  полюбля  з  вершками  бануш,
Хто  просить  тiльки  ледь  пiдсолену  кулешу.
Токан  iз  бринзою  негайно  дайте  пану  ж
I  срiбну  викладiть  йому  виделку,  легшу...

В  окремих  чашах  хай  лежать  духмянi  шкварки
I  помiдори  з  огiрками  у  сметанi.
Напевно  знайдеться  що-небудь  i  до  чарки:
--  Здоровi  будьмо!
                                                     --  Будьмо!  Хай  життя  не  тане!  –

Не  вiдокремити  нiяк  вiд  Буковини
Цей  смак,  насичений  добром,  кукурудзяний
Вiд  давнини  їдять  цю  страву  i  донинi,
Ласують  кашею  i  шляхта  i  селяни.

I  я  cьогоднi  мамалигу  приготую.
Бо    старовиннi  назiбрав  собi  рецепти...
I  запрошу  когось  i  смачно  нагодую,
Як  знак  поваги,  визнання  в  любовi,  цебто...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=39535
рубрика: Поезія, Вірші, що не увійшли до рубрики
дата поступления 18.09.2007

Убили любовь

Разбитое  сердце  у  разбитого  корыта.
Тоска  входит  в  сенцы,  а  любовь,  любовь  убита.
Жестоко  убили,  растерзали,  не  жалея.
Ушли  и  забыли.  Сердце  плакало,  болея.
Любовь  схоронили  и  присыпали  земелькой,
Метели  завыли,  понеслась  поземка  змейкой.
Сугробы  укрыли,  не  найти  следа  к  могиле,
Никто  и  не  вспомнет,  кто  любил,  кого  любили.
Любовь  погубили  не  мечами  и  не  дробью,
Изменой  убили,  задушили  черной  ложью,
Ей  нет  воскрешенья,  возрожденья,  нет  возврата.
И  нет  утешенья,  что  была  любовь  когда-то...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=39420
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 16.09.2007

Журфак-9-9-4. Лариса Лабарова

Сбегаю,  чтобы  вновь  и  вновь
Прекрасноликого  Лиепу,
В  душе  рождавшего  любовь
Увидеть...  Наполняет  «репу»

И  душу  музыка...  В  мечтах
Я  тоже  возношусь  над  сценой.
Лиепа  в  грезах,  светлых  снах,
Невероятный,  несравненный...

Пожалуй,  я  люблю  Большой
Сильнее  даже,  чем  Таганку.
В  мир  музыки  здесь  всей  душой,
Всем  сердцум  погружаюсь...  Планку

Атлантов  держат  высоко
С  Архиповой...  Их  слушать  рада.
Вплываю  в  музыку  легко
Хоть  из  галерочного  ряда.

Еще  один  кумир  –  Муслим.
На  все    хожу  его  концерты.
Где  б  он  ни  пел,  я  в  зале  с  ним.
Ему  сердца  людей  отверсты.

Когда  Высоцкий  и  Шарко
Играли,  с  ними  Золотухин,
Пусть  на  галерке,  далеко  –
Я  в  зале.  Вспыхнув,  не  затухнет

Сиянье  вдохновенных  душ
В  Вахтанговском  и  малом  тоже
Есть  те,  кто  дарованьем  дюж.
Ты  смотришь  –  и  мороз  по  коже.

Был  Плотников  таким  Борис.
Борисову  я  выделяла
Как  лучшую  из  всех  актрис.
Она  –  подобье  идеала.

И  Яковлева  хороша
В  театре,  что  на  Малой  Бронной.
Вот  с  этими  моя  душа
Грустила  и  цвела  синхронно...

Экзамены...  В  таких  делах
Осечек  допускать  не  станем.
А  на  картофельных  полях
С  Бояркиной  рекорды  ставим.

А  вольный  выдастся  часок  –
Сбегаем  в  сельскую  лавчонку.
«Муму»  -конфеты  на  зубок
Порадуют  в  трудах  девчонку...

Мне  небывало  повезло:
В  высотке  со  второго  курса
Я  поселилась  –  и  пошло:
Все  старшекурсницы  толкутся

В  моей  каморке.  Нарасхват
У  старших,  опытных  девчонок.
Воспитывают,  норовят
И  накормить...  От  них,  ученых,

Я  многое  переняла,
Что  надо  знать  о  профессуре...
Бывало,  Скоркина  вела
Меня  в  кино...  Отнюдь  не  всуе

Уроки  старших  по  судьбе
Доброжелательных  наперсниц
Записываю  в  ум  себе.
У  старших  больше,  чем  ровесниц

Житейской  мудрости  уже...
Миронова,  две  Валентины
И  прочие  моей  душе
Близки  –  они  серьезны,  Чинны,

Шабанова  с  Цветковой.  Мне
Со  старшекурсницами  славно.
Но  нашей  группы  я  не  вне  –
Общаюсь  ровно,  полноправно...

Томлюсь  в  журфаковской  деже...
Лопатников,  наставник  группы,
Поставил  нас  на  рубеже,
Где  можем  доказать:  не  тупы

И  к  журналистике  годны.
Он  наставляет  в  ремесле  нас.
Потом  на  практике  должны
Продемонстрировать  не  леность,

Не  неумелость,  а  вполне
Оформленный  и  четкий  навык.
Лопатников  по  нраву  мне,
А  Киселев  –  с  носярой  набок

Мной  изначально  не  любим  –
По  оформлению  газеты...
Физвоспитанье...  Как-то  с  ним
Не  подружилась...  Эстафета,

Гранаты,  брусья,  и  прыжки  –
К  ним  плоховато  приловчилась,
Однако  не  пошла  в  «сачки»  --
И  плавать  все  же  научилась.

Физрук  мой  школьный  Шишмарев,
Да,  Александр  свет  Николаич,
Увлекся  мною  –  будь  здоров.
Пятерки  ставил...  Вспоминаешь

Теперь  то  времечко  тепло...
Сводил  с  «великим  и  могучим»  
Нас  Вакуров.  С  ним  повезло:
Преподавателем  был  лучшим.

Заметен  результат  тотчас:
Мы  стали  грамотней  в  диктантах
Сверхсложных.  Поднимает  нас
Владенье  русским.  При  талантах

Любых  писательских  –  не  знать
Правописание  –  постыдно.
Мы  будем  мэтра  вспоминать
Всю  жизнь  с  любовью  очевидно.

И  Шведов  был,  шекспировед,
Звезда  средь  профессуры  серой.
Ему  ответить  тет-а-тет  –
С  баталией  сравнимо  целой.

В  немецком  повышаем  класс
А  Миловидова  Раиса
Васильевна  приводит  нас
В  кондицию...  Всегда  грозится,

Но,  в  сущности,  она  мила.
С  Бояркиною  приглашала
К  себе  домой,  а  там  была
Простой,  сердечной  –  и  без  жала...

Философ  Селезнев,  ценя
Мои  ответы  в  семинарах,
Серьезно  приглашал  меня
На  философский...  Я  на  парах

По  диамату  –  Цицерон  –
И  Селезнев  меня  заметил.
--  Н  философский  надо,  --  он
Твердит  перевестись!  –
                                                                         Но  эти,

«Философы»  --  ходил  слушок  –
Все  шизики...  На  самом  деле
Из  их  общаги  –  просто  шок  –
До  нашей  в  час  ночной  летели

Такие  вопли...  Погожу
Я  на  шизфак  переводиться,
На  наш  спокойно  похожу,
Где,  в  общем,  нравится  учиться.

Военка...  Вот  еще  один
Сюжетик,  нагонявший  скуку.
Но  ходим,  делаем,  глядим,
В  уколах  набиваем  руку...

А  после  сессии  лечу
В  Улан-Удэ  –  практиковаться.
Я  в  «молодежку»  прихвачу
Все  знания...  Поудивляться

Пришлось.  Здесь  только  из  ИРГУ
Выпускники  –  они  ревниво
Следят:  а  что  и  как  могу?
Порой  со  мною  некрасиво,

Неправедно  себя  вели.
Я  трудности  преодолела.
Статьи  на  полосу  пошли
Мои  –  на  первом  плане  дело.

Была  отмечена  не  раз
За  них  на  коллективных  сходках.
Не  акцентируя  рассказ
На  тех  изюминках,  находках,

Что  прочих  ставили  в  тупик,
Отмечу:  практикой  довольна...
И  снова  мы  в  завалах  книг
И  группа  продолжает  войны

И  с  профессурой,  и  с  собой...
И  обстоятедьства,  и  время
Нам  осложняют  трудный  бой.
Но  доблестно  учебы  бремя

Несем  мы  виз-а-ви  с  Москвой...
Землетрясения  и  льдины
Эпохи  фоном,  но  гурьбой
В  учебе  мы  до  середины,

До  перевала  добрели.
Пойдем  без  колебаний  дальше.
А  лучший  город  всей  земли
Обязывает  жить  без  фальши...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=39413
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 16.09.2007

Журфак-9-9-3. Лариса Лабарова

Театра  драмы  не  могла
Доставить  столько  вдохновенья,  
Как  балерина,  что  светла,
Легка  –  летит  от  дуновенья

Разбуженного  ветерка...
Директор  школы  в  Бургалтае  --
Туда  семью  судьбы  река
Партийной  волею  кидает,

Был  Линховоин,  но  Лодон  –
Отец  артиста  Лхасарана.
Я  к  ним  захаживаю  в  дом,
С  детьми  певца  дружу...  Органно

Звучал  их  папы  гулкий  бас,
А  девочки  звонкоголосы,
Лыгжима  и  Дарима...  Час
Потехи  с  ними  радость  нес  и

Незабываем...  Сонм  подруг...
Вернее  всех  и  ближе  –  Зина
Из  Будажаповых.  Был  круг
Семьи  ее  велик.  Картина

Пестра:  девятеро  в  семье
Сестер  и  братьев...  Зине,  младшей,
Доставшейся  в  подруги  мне,
Быть  звездочкой...    А  дружбе  нашей,

Я  верю,  не  страшны  года.
Она  умела  слушать  чутко,
А  я  болтушкою  тогда
Была.  Разборчивая  жутко.

Была  подруга  развитой,
Принципиальной,  был  характер
С  мировоззреньем  –  непростой,
Но  сильный  –  дружбы  важный  фактор.

Интеллигентная  семья
Сестер  учила  в  музыкалке...
Дорога  школьная  моя
Так  быстро  завершилась...  Жалко...

С  медалью  завершила  курс
Серебряной.  Ты  жди,  столица!
Я  от  мечты  не  отрекусь,
Буряточка  Москве  сгодится.

Ориентиром  –  МГУ
Был  неизменным.  Почвоведом,
Стать,  биохимиком,  могу,
Но  план  судьбы  о  нас  неведом.

И  я  –  в  Москве.  Земляк  в  МИСИ  –
Чувакин  Женя  дал  приют  мне.
--  Ты  документы  отнеси,
На  тамошней  приемной  кухне

С  ребятами  перетолкуй,
Сориентируйся  толково,
А  сдашь  –  устроим  сабантуй...  –
Но  первый  блин  выходит  комом:

Экзамены  уже  прошли
Для  тех,  кто  метил  в  почвоведы,
К  профессии  мосты  сожгли...
--  Да  ладно,  разве  это  беды?

Ведь  ты  редактором  была
Всегдашним  шольной  стенгазеты.
Возможно,  что  судьба  вела
В  писатели.  Есть  факультеты

Гуманитарные...  Журфак  –
Один  из  них  –  сдавай  бумаги...
--  Есть  публикации?...  Коль  так,
Бумаги  не  берем!  –
                                                       В  напряге:

Неужто  мне  и  здесь  –  облом?
К  приемщикам  взывает  Женя
И  умоляет  их  добром
Принять:
                               --  Войдите  в  положенье:

Бурятки-девушки  мечта
Прорваться  в  коллектив  студентов
Так  вдохновенна  и  чиста...
Возьмите  и  без  документов

--  Без  публикаций  можем  взять
Бурятку  только  на  заочный.
Экзамены  сумеет  сдать?
--  Сумеет.  Есть  фундамент  прочный.

--  Коль  сдаст  –  полдела.  Ей  тотчас
Придется  отыскать  работу
Про  профилю...
                                         --  Согласна!  Вас
Я  точно  не  введу  в  заботу.

А  год  был  шестьдесят  восьмой.
Экзамены  сдала  успешно.
И  литсотрудницей  зимой
Устроилась  в  районку  спешно.

Условье  выполнено.  Я
Теперь  заочница  по  праву,
Студентка  МГУ-шная.
Район,  гордясь,  поет  мне  славу.

Программы  по  предметам  мне
Прислали.  Я  читаю  книги
И  адекватные  вполне
Пишу  контрольные.  Вериги

Заочной  жизни  тяжелы.
Роль  литсотрудницы  районной
Мне  нравится.  Со  мной  милы
Коллеги  из  редакционной

Семейки  –  старцы,  мудрецы
Ко  мне  относятся,    как  к  дочке.
По  селам  мчусь  во  все  концы
И  приношу  в  газету  строчки,

А  в  них  –  доярки,  чабаны,
Привесы...  Для  «Джиджинской  правды»
Моим  заметкам  нет  цены,
Хоть  достаются  не  в  напряге.

Но  наши  бури  и  мороз  –
Враждебный  репортеру  фактор.
Порой  промерзу  аж  до  слез,
Но  надо  выдержать  характер.

Ни  разу  я  не  подвела
С  редакционного  заданья
Вернусь  из  дальнего  села,
Заметки  сдам  –  сажусь  за  знанья...

Зимой  мне  вызов  не  пришел  --
На  сессию  не  отпустили.
Злой  чей-то  умысел,  прокол?
Не  знаю...  К  счастью,  разрешили

Весной  мне  и  за  зиму  сдать.
Я  второкурсница,  но  сразу
Решила  снова  поступать.
Заметок  много  –  и  отказу

Теперь  уж  точно  не  бывать.
Меня  в  высотке  поселили
С  Мироновой.  Ей  исполать
Со  старшекурсницей  делили

Мои  тревоги.  Поддержать
Умеет  Люба  честь-по  чести.
С  чувашкой  Любушкой  сдавать.
Экзамены  ходили  вместе.

С  поддержкой  легче  поступать.
Я  прорываюсь  на  дневное.
Велят  немецкий  продолжать.
--  А  я  хочу  английский!  –  ною,

--  Немецкий  ваш  совсем  неплох,
Есть  смысл  овладевать  им  дальше.  --
Никто  с  английским  не  помог,
Никто  меня  не  слушал  даже.

Миньковская...  Суровый  взгляд...
Мы  перед  нею,  как  младенцы...
--Да,  все  в  Америку  хотят,
Но  Родине  нужны  и  «немцы»...  –

И  началась  другая  жизнь.
Я  сразу  для  себя  решила,
Что  главное  –  Москва...  Свершись,
Ее  над  сердцем  власть  и  сила.

Мне  семинары  не  страшны  –
Я  подготовлена  заочным.
Манкам  столичным  нет  цены  –  
Я  словно  под  гипнозом  прочным.

Театры,  Пушкинский  музей,
Манеж,  Кузнецкий,  Третьяковка...
В  литинституте  сто  друзей  –
И  я  к  ним  пробираюсь  ловко

Сквозь  все  заслоны.  Там  читал
Джамдинов  страстно  зарубежку.
Там  Сулейменов  выступал,
Лиратов  разбирал  вразбежку

Студентов  опусы  при  мне...
Душа  моя  цвела,  лучилась.
Образованием  вполне
Довольна:  лишь  тому  училась,

Чему  хотела.  Остальным
Манкировала.  Пропускала
Всех  больше  лекций.  Не  ценим
Истпарт  был  мною.  Улетала

С  него  билеты  добывать
К  Любимову,  Эфросу...  Встречи
Нельзя  с  великим  пропускать...
Истпарт,  нам  нравственность  калеча,

Сух,  как  солома,  тускл  и  лжив
В  театре  чуть  не  каждый  вечер,
Что,  вдохновенье  предложив,
Был  сказкой  и  народным  вечем.

Пусть  –  на  галерке,  пусть  гляжу  –
Из-за  колонны  краем  ока.
Я  в  мир  искусства  ухожу,
Что  поднимал  меня  высоко...

А  сессии  сдаю  легко  –
Соображение  вывозит...
Кучборская...  Ей  далеко
До  мэтров  горьковских.  Наводит

Обычно  скуку  на  меня...
Татаринова  элегантна
И  женственна.  Ее  ценя
За  то,  что  празднично  и  внятно

Она  читает  свой  предмет,
Я  к  ней  на  лекции  ходила.
Средь  прочих  –  предпочтений  нет...
Я  «Современник»  полюбила

В  Большой  ходила  белым  днем,
Купив  билеты  в  переходе.
«Спартак»...  Царят  Васильев  в  нем
С  Максимовой,  Лиепой...  В  моде

И  Алексанлр  Годунов,
Красавец,  идеал  мужчины...
От  восхищения  нет  слов...
Лиепа...  Верю,  нет  причины

Чтоб  не  найти.  И  я  найду
Такого  же  –  для  жизни  –  друга...
Сижу  в  галерочном  ряду...
Лиепа  гибко  и  упруго

Взлетает,  кружится,  стоит...
Неповторимо,  невозвратно.
Мужской  прекроасный  индивид  –
На  прочих  и  глядеть  отвратно.

А  впрочем,  есть  один,  Семен,
Кто  интерес  мой  вызывает.
Жаль,  сильно  в  Томочку  влюблен
И  та  его  не  отпускает

Из-под  контроля  ни  на  миг.
Боится  –  уведут  спортсмена.
Он  день-деньской  в  завалах  книг,
Но  говорят,  что  вдохновенно

Кропает  славные  стихи.
Но  не  подступишься.  Тамара...
Ох,  наши  тяжкие  грехи
Порой  доводят  до  угара...

Я  на  Плисецкую  хожу
В  большой  балет,  на  Семеняку,
Тем  вдохновеньем  дорожу,
Что  дарят  женщины...  Однако...

«Шопениана»...  Глазунов
И  Фокин  музыку  поляка
Пришедшую  из  страстных  снов
Перевели  в  балет...  С  журфака

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=39412
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 16.09.2007

Журфак-0-0-2. Лариса Лабарова

Не  тронула  его  щеки...
Байкал  –  он  властелин  погоды
И  триста  тридцать  три  реки
Байкалу  в  дань  приносят  воды.

И  целых  полторы  версты
До  дна    у  острова  Ольхона.
Байкал  –  источник  красоты,
А  загрязнять  его  –  греховно....

Шесть  сотен  верст  его  длины  –
Как  меж  Москвой  и  Ленинградом.
В  Байкал  буряты  влюблены
И  счастливы  с  Байкалом  рядом.

Бурятия...  Суровый  край  –
Тайга  и  тундра,  горы,  степи.
Здесь  соболю  и  белке  –  рай,
Байкальской  пресноводной  нерпе.

Хамар-Дабан  и  Селенга,
Улан-Бургасы  и  Саяны,
Хребты  укрывшая  тайга,
Морозы,  снежные  бураны.

Святые  горы...  По  весне
К  ним  ходят  старики  молиться.
Вот  Бурин-хан,  знакомый  мне  –
На  весь  район  Джиджинский,  мнится  

Святая  главная  гора,
Где  завершается  молебен,
Где  славят  жизнь  –  ет  цетера,
Где  даже  воздух  был  целебен.

В  Бурятии  Джиджинский  наш
Боргойским  овцеводством  славный
Район...  В  Москве  ажиотаж:
В  столице  великодержавной

Всегда  ценитель  продпочтет
Баранину  с  Боргойским  брендом,
Что  на  солончаках  растет,
На  шашлыках  и  за  обедом.

Глубины  вечной  мерзлоты,
Богатства,  брошенные  щедро
На  и  под  горные  хребты,
В  бурятские  леса  и  недра.

Моя  родная  сторона,
Бурятия,  моя  отчизна
Однажды  стала  мне  тесна.
Звучит,  я  слышу,  укоризна

В  унылом  говоре  боров:
--  Неужто  нас  вдали  не  вспомнишь?  --
В  осеннем  рокоте  ветров.
Так  было.  С  правдой  не  поспоришь.

В  Торейской  школе  –  пятый  класс
Закончила  –  и  вновь  подвижка.
Шлют  в  Петропавловку  сейчас,
Большой  райцентр...  Уже  привычка

В  семействе  к  перемене  мест.
Равнинное  село  в  распадке
И  горные  хребты  окрест.
Чем  репортаж  дополню  краткий?

Здесь  агрофирма,  АТП,
Река  Джида,  вполне  большая.
Случившийся  изгиб  в  судьбе
Ведет,  души  не  разрушая,

Вперед...  Раскинулось  село
Вдоль  асфальтированной  трассы
В  Закаменск.  Город  был  зело
Серьезен:  тонны  вязкой  массы

Руды,  в  которой  молибден
Он  добывал  для  обороны...
Я  –  между  новых  школьных  стен  –
В  шестом...  А  в  классе  –  как  иконы  –

Портреты  Пушкина  с  Толстым.
Друг  с  другом  рядом  вперемежку
Буряты,  русские...  Простим
Друг  другу  легкую  усмешку,

В  которой  вовсе  нет  вражды,
Над  непривычием  обличий...
Еврей,  эвенк,  татарин...  Жди,
Судьба,  рожденья  двуязычий,

Многоязычий  дружб  детей...
Бурятии  известна  школа
Как  сильная  –  и  без  затей
И  в  ней  я  отличаюсь  скоро.

Сложны  предметы  –  не  букварь.
Но  я  учусь  на  все  пятерки.
И  математикой,  как  встарь
Увлечена...  Учитель  зоркий

Из  Средней  азии  со  мной
Особо  занимался,  Ричард
Доманович  –  давал  одной
Задачи  потрудней  –  и  тычут

В  меня  соклассники  перстом
И  дразнят  Софьей  Ковалевской...
О  Пушкине  и  о  Толстом
С  русачкою  Таракановской

Могу  я  вдоволь  рассуждать.
А  романтическая  Анна
Свет  Николаевна  подстать
Тем  образам,  что  я  туманно

В  душе  построила  из  книг,
Сложив  из  героинь  любимых.
Хотелось  походить  на  них,
Прекрасных  и  неповторимых.

Учительница  молода,
Подтянута,  глаза  сияют,
Приятный  голос...  Нас  всегда
Ее  рассказы  вдохновляют

О  том,  какие  города,
Театры  летом  навещала.
Немало  ездила  тогда,
Везде  музеи  посещала.

И  мы  узнали  от  нее  
О  третьяковке,  Эрмитаже...
Воображение  мое
Включилось...  Постаралась  даже

Добиться,  чтоб  меня  взяла
Зимой  в  Москву  со  старшим  классом...
Поездка  та  в  душе  зажгла
Мечту:  Ленгоровским  террасам

Сумели  выделить  часок  –
И  постояли  у  высотки.
И  греза  клюнула  в  висок:
Хочу  здесь  жить,  учиться...  Четкий

Еще  не  складывался  план.
Но  образ  здания-ракеты
Открыл  воображенья  кран  –
И  все  дальнейшие  сюжеты

Пристраиваемы  к  нему...
Мы  в  школе  ставили  спектакли
По  классике  и  потому
Произведения  запахли

И  засверкали  во  сто  раз
Живее,  ароматней,  ярче
Для  исполнителей  –  для  нас.
И  чувства  в  нас  острей  и  жарче

Способны  сопереживать
Татьяне  Пушкинской  и  Анне
Толстовской...  Правда,  класс  принять,
Учительницу,  что  к  нирване

Меня  журфаковской  вела,
Был  не  готов.  В  нем  Валентина
Даниловна  допрежь  была
Любимой  всеми.  Укатила,

Но  класс  ее  не  позабыл.
Энтузиазм  Таракановской
Ее  не  сразу  победил,
Встречалась  с  неприязнью  острой.

Но  постепенно  все  пошло
Как  надо  –  при  моем  участье.
Элитный,  гордый  класс  зело
В  пристрастиях  упорен....  Счастье  –

Быть  в  фокусе  прекрасных  глаз.
Я  выразительно  читала,  
Негромко...  Успокоив  класс,
Подходит,  слушает...  Соломка

Прекрасных  солнечных  волос
Пронизана  лучами  света  –
И  вдохновляющий  вопрос...
Ее  улыбкою  согрета,

С  воображением  в  ладу,
Я  отвечаю  вдохновенно  –
И  я  ее  не  подведу...
Рассказывала  нам,  что  ценно,

Не  скучно,  вовлекала  нас...
Я  постоянно  ощущала,  
Что  на  урок  приносит  в  класс
Лишь  дольку  от  того,  что  знала.

Библиотека  у  нее
Богатая  –  читала  много.  
Мировоззрение  мое
Выстраивала...  Педагога

Такого,  право,  поискать...
А  мне  досталась  по  везенью
Такая  в  школе  благодать.
Ее  таланту,  вдохновенью

Благодаря,  мой  интерес
К  искусствам  несравнимо  вырос...
Учебы  напряженной  пресс
Мой  организм  несильный  вынес

Лишь  одному  благодаря:
Преподавали  интересно.
Ты  физику  не  любишь?  Зря.
Наверное  учили  пресно.

Георгий  свет  Михалыч  нам
Ее,  как  детектив,  представил.
Внимала  пламенным  словам,
Он  физиков  великих  славил  –

И  фокусами  удивлял
Физическими,  тем  азартно
И  тугодумов  вовлекал  –
И  вдруг  я  чувствую  внезапно,

Что  физика  понятна  мне
И  даже  очень  интересна...
Муруев-химик  был  вполне
Умелым  ментором...  Известно,

Как  важно,  чтобы  педагог
Способен  был  увлечь  ребенка
И  сложное  бы  сделать  мог
Простым...  Вмещала  головенка

Моя  немецкие  слова
С  подачи  строгой  Валентины
Владимировны...  Кружева
Немецких  фраз  сплелись  в  картины.

В  них  Веймара  и  Бонна  жизнь,
Страны  приэльбской  и  прирейнской...
Ты  с  географией  сдружись  –
Объемной,  выпуклой  и  резко

Контрастной  станет  для  тебя
Планеты  зримая  картина.
Предмет  свой  искренне  любя,
Учительница  им,  Галина

Никифоровна  души  нам
Им  наполняла,  просвещала...
Но  ученическим  делам
Не  все  деньки  я  посвящала...

Партийный  лидер,  мой  отец
Повадился  возить  доярок
В  театры  –  радость  для  сердец...
Букет  переживаний  ярок.

Когда  наметится  вояж,
В  такие  дни  «заболевала»...
К  нам  подъезжает  «экипаж»  --
В  автобус  тотчас  забегала  –

Мы  едем  в  нем  в  Удан-Удэ.
--  Юматов  Ленина  играет...
--  Юматов,  сам?  Георгий?  Где?
--  В  театре  русской  драмы...  –
                                                                                           Тает

Сердечко.  Ведь  большой  артист
Московский  радует  талантом,
Что,  точно  радуга,  искрист,
Сверкает  ярким  бриллиантом.

У  нас,  конечно,  не  Милан,
Но  оперный  известен  так  же.
Бас  Линхавоин  Лхасаран
Порой  звучал  в  «Ла  скала»  даже.

Да  где  он  только  не  звучал!
Он  приглашаем  на  гастроли
В  Нью-Йорк,  и  Вену,  и  Париж...
Я  партии  его,  и  роли,

И  голос  не  могу  забыть...
В  балете  примою  Лариса
Сафьянова...  Как  не  любить
Балет?  Мне  ни  одна  актриса

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=39410
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 16.09.2007

Журфак-9-9-1. Лариса Лабарова

Я  –  Болотовна  по  отцу,
А  Болот  схож  с  булатом  смыслом.
Мне  математика  к  лицу.
Пристрастье  к  вдохновенным  числам,

Похоже,  у  меня  в  крови.
И  мать  –  Сэсэг  –  (цветок  –  по  русски)  –
Оставшись  с  цифрой  визави,
Не  испытает  перегрузки,

Преобразит  её  скорей,
Не  оставляя  дольки  лишней...
Мне  родина  –  село  Торей,
Джиджинского  района  –  Нижний.

В  сиротстве  вырос  мой  отец,
Чья  родословная  сокрыта.
На  сердце  –  горьких  тайн  рубец.
И  каждая  –  слезой  омыта.

Сопротивленьем  --  душ  ловцу  –
Молчанье.  Тайны  –  всесердечно...
Кем  были  предки  по  отцу?
Страх  замыкал  уста  навечно    --

И  неизвестно,  кто  кем  был
Из  прадедов  в  семействе  нашем.
Страх  родословную  сгубил.
Что  ведаем,  о  том  расскажем.

Те,  что  по  линии  отца,
Предтечи,  посылались  в  ламы,
Что  псевдоним  для  мудреца,
Ученого  –  стояли  храмы,

В  них  ламы  постигали  суть
Духовного  миропорядка,
К  самадхи  пробивали  путь,
Нирване...  Это,  если  кратко.

Один  из  братьев  их  в  семье
За  батрака  был  оставляем,
Семьи  кормильца...  Ясно  мне:
Дед  по  отцу  таким  был.  Знаем:

Он  в  Красной  армии  служил,
Стал  председателем  колхоза
К  несчастью,  он  недолго  жил  –
Ведь  из  лекарств  –  одна  глюкоза  –

Болезнь  лихая  унесла,
Война,  тяжелая  работа
И  хизнь  в  тревогах  помогла...
И  повседневная  забота

О  Болоте,  моем  отце,
Сперва  на  бабушке  лежала,
Потом  на  брате...  И  в  мальце
Судьба  --  печали  отражала

Всего  народа,  всей  страны...
Известно,  что  подвиглись  в  ламы
Другие  прадеда  сыны...
Сиротство  долей  и  у  мамы...

Ученья  школьного  лишен,
Отец  пробился  самоучкой.
Необразован,  но  смышлен.
Сперва  с  трудом  карябал  ручкой,

Но  в  арифметике  силен  –
Сперва  пробился  в  счетоводы  –
И  в  совпартшколе  после  он
Уже  в  немаленькие  годы,

Имея  пятерых  детей
Дополучал  образованье.
И  в  клан  райцентровских  вождей
Допущен...  Обрела  призванье

С  ним  мама  рядышком.  Она,
Не  дотянув  до  аттестата,
Пошла  в  учетчики.  Жена
Вождя  райсовпартаппарата  –

То  он  начальник  в  ЦСУ,
То  в  комунхозе  самый  главный  –
Еще  и  холила  семью,
Чтоб  детвора  ходила  справной.

Рассказывала,  как  росла.
С  одной  лепешкой  в  бедной  школе...
Все  горести  превозмогла.
Потом  она  в  колхозном  поле

У  огородников  учет
Вела,  потом  взял  Болот  замуж...
Семья  окрепла,  ей  –  почет.
В  ней,  крепкой,  подраставшим,  нам  уж

Отцовых  трудностей  не  знать...
Я  –  старшая.  За  мною  –  Бато,
За  ним  –  Баир...  Я  им  –  как  мать.
Семейное  единство  свято.

А  младшим  нашим  –  вообще  –
И  Соне  и  Дамдину  славно.
Житье  –  сплошное  игрище...
Перехожу  к  рассказу  плавно  

О  том,  что  помню  с  ранних  лет.
Отец  мой,  отслужив  в  Китае,
Семейный  начинал  сюжет.
Мы  жили  в  Нижнем  Бургалтае,

Покинув  временно  Торей  –
Райком  всевластен  над  партийцем.
Бурятии  известен  всей,
Причислен  к  самым  важным  лицам,

Колхоза  тамошнего  босс.
РаднА  свет  Николаич,  с  фронта
Жену  хохлацкую  привез,
Став  Родионом...  Впрочем,  он  то,

С  ее  подачи  называл,
Себя  охотно  Родионом...
Он  и  в  делах  не  сплоховал:
В  соревновании  районном,

Республиканском  «Мир»-колхоз
Был  неизменный  победитель.
Отец  нас  в  Бургалтай  привез.
Он  --  Яковлева  заместитель

По  части  счетной.  Мать  пошла
Сперва  трудиться  почтальоном.
При  почте  с  ней  и  я  была
Глашатаем  неугомонным:

--  Зайдите  взять  газеты!  –  всем
С  порога  громко  возвещала.
В  газетах  –  буквы.  Я  поем  –
И  почитаю...  Начинала

Образование  с  газет  –
Так  получилось  символично.
С  шести  пошла  учиться  лет
Умеющей  читать  отлично.

Еще  о  именах  бурят.
Русифицируют  по  моде.
Баир  назваться  Борей  рад,
А  Болот,  например,  Володей.

Я  в  детстве  думала,  что  я  
Владимировна  в  бессознанке.
Бурятской  сути  не  тая,
Мы  носим  имена  в  огранке.

Отец  купил  просторный  дом  –
Венцы  из  неохватных  бревен,
Полы  из  мошных  плах.  Скребем
Их  проволочной  щеткой.  Тронем  –

Смолистый  поднимался  дух.
В  хозяйстве  –  куры  и  корова.
Зимою  в  дом  с  мороза  –  ух!
Поем  –  и  убегаю  снова

Играть  на  улице  в  снежки...
Я  в  школе  в  русский  класс  ходила.
В  нем  разных  рас  ученики,
Национальностей...  Любила

Учителя...  Серьезных  лет,
Опрятный,  ростом  невысокий
Содном  Найданович...  Рассвет
Судьбы  души  питали  токи

Учителя...  Он  добр,  умен
И  к  малышам  имел  подходы.
Бурятскую  одежду  он
Не  надевал.  Уже  в  те  годы

В  ней  ходят  только  старики.
Он  –  в  пиджаке,  рубашке  чистой.
К  учителю  ученики  –
Как  к  Богу.  Почитаем  с  истой

И  страстной  верой,  что  дано
Учителю  знать  все  на  свете.
На  генном  уровне  оно
Заложено:  Завидят  дети

Учителя  –  и  перейдут
Чрез  улицу  –  респект  полнейший!
Дни  школьные  мои  идут.
Отличница  я...  Путь  дальнейший,

Когда  уже  четвертый  класс
Я  в  Бургалтае  завершила,
В  Торей  обратно  кинул  нас.
Теперь  райцентр  расположила

В  моем  родном  селенье  власть.
Отец  пошел  на  повышенье,
В  номенклатуру  –  вышла  масть.
Теперь  мне  продолжать  ученье

В  торейской  школе.  Пятый  класс.
Предметники,  другие  дети.
Внимательно  глядим  анфас
И  в  профиль  друг  на  друга.  В  свете

Постановлений,  что  мудрей
Буддийских  мантр,  позакрывали
Нац.  Школы.  В  русских  тяжелей
Ребятам,  кои  начинали

В  бурятских.  Папа  угадал,
Меня  отправив  в  русский  мудро.
Врасплох  внезапно  не  застал
Маразм  начальственный.
                                                                     Вот  утро

В  Торейской  школе.  У  меня
Любимая  –  математичка.
К  ней  на  уроки  семеня,  
Я  радуюсь.  Мала,  как  птичка,

Но  в  классе  лучшая  всегда.
Учительница  Антонида
Михайловна  такой  горда.
Науку  трудную  Евклида.

По  правде,  если  б  не  она,
Я  б  числа  вовсе  не  любила.
Наставницей  вдохновлена  –
И  потому,  что  важным  было,

Усваиваю  лучше  всех.
Вот  с  физкультурой  незадача.
Ведь  я  мала  –  и  смех  и  грех.
Расстраивалась,  чуть  не  плача,

Когда  меня  на  левый  фланг
Учитель  отправлял  упорно.
Стоять  в  хвосте  –  обидный  ранг,
Отличнице  весьма  зазорно.

Я  резво  бегаю,  в  лапту
Играю  ловко  и  с  задором.
Мой  голос  слышно  за  версту  –
Не  заглушаем  детским  хором.

Бурятия...  У  нас  –  Байкал,
Прекрасное  земное  чудо,
Что  в  котловине  между  скал
Лежит  –  загадкою  для  люда

И  местного  и  всей  Земли.
Байкал  –  он  одухотворенный,
Живой...  Когда  живу  вдали
Его  сияньем  озаренной,

Байкал  в  мои  приходит  сны...
Невыразимый  дух  Байкала  –
Буряты  им  вдохновлены  –
Не  позволяет  вполнакала

Вершить  лениво  бытие.
Он  властвует  над  всей  Сибирью,
И,  пребывая  в  забытье,
Волшебном  трансе  рядом  с  ширью

И  глубью,  далью,  высотой
Чистейшего  на  свете  моря,
Омоем  душу  чистотой
Во  избежанье  лжи  и  горя.

Байкал  изменчив  каждый  миг
И  до  конца  непознаваем,
Хоть  прочитай  три  тонны  книг...
Вдали  –  прийти  к  нему  мечтаем,

Вблизи  –  не  в  силах  отойти.
Над  сердцем  власть  его  безмерна.
Он  жизни  смысл  и  цель  пути.
Хранит  бурята,  чтобы  скверна

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=39409
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 16.09.2007

«Наташи»

Лорд  Портман,  наверно,  сегодня  напьется  –
Опять  прибавленье  в  богатой  семье.
Он  радостен,  весел,  он  звонко  смеется
В  счастливом,  богатом  своем  бытие.

Неведомо  лорду  понятье  «работа».
Сегодня  всегда  у  него  выходной.
Вот  скука  –  вседневная  лорда  забота  –
И  он  путешествует  с  русской  женой.

Она  в  ипостаси  серьезной  модели  –
В  таблоиде  каждом  портреты  ее.
Сто  раз:  то  одели  ее,  то  раздели  –
И  блицы  сверкают  –  такое  житье.

Наташа  Водянова  –  русское  чудо.
Из  тысяч  одной  ей  в  судьбе  повезло.
Иным,  кто  нередко  и  краше,  тем  худо:
Судьбой  в  проституцию  их  привело.

Красавицы  русские,  милые  наши!
Да  что  ж  с  вами  сделала  Родина-мать?
Уходите  через  кордоны  в  «Наташи»...
Мне  жалко  и  горько  –  не  стану  скрывать...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=39337
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 16.09.2007

Учим испанский

Развалился  по–пански
В  мягком  коконе  «Форда».
За  окошком  –  Канада,
Пестрота  сентября.
Учим  с  Димкой  испанский
И  снимаем  на  фото
Верх  и  низ  водопада,
Лучший  ракурс  беря...

Сын  рулит  капитански  –
Лучше  сможете  вряд  ли.
Ас  в  искусстве  шоферском
В  зависть  прочим  отцам.
Для  чего  мне  испанский?
В  исполнение  клятвы,
Той,  что  дал  сальвадорским
Партизанам-бойцам.

С  серебристого  диска
На  наречии  гордом
Оглашаются  фразы,
Повторяем  вдвоем.
Совершенство  не  близко.
Фразы  мчатся  за  «Фордом»  --
Промежуточной  фазы
Мы  экзамен  сдаем.

Нас  небесная  туча
Огорчить  не  стремится.
Дни  чудесной  погоды,
Век  бы  бури  не  знать...
Грянем  «Бэса  мэ  мучо...»
Песня  –  легкая  птица
С  нею  даже  глаголы
Легче  запоминать...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=38879
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 11.09.2007

Канада

Не  Днепра  и  Терека
Перегибы  берега.
За  рекой  --  Америка,
Ей  рукой  махну.
Долю  неудалую,
Тусклую  и  вялую,
Здесь,  пред  Ниагарою,
С  памяти  стряхну.

Мелитон  Кантария
Не  видал  Онтарио.
Осень  ярко-каряя
Зеркалу  –  каймой.
Что-то  сердцу  близкое,
Вольное,  сибирское,
Высверкнуло  искрою,
Кликнуло  домой.

Как  по  сердцу  розгами  –
Встретился  с  березками,
Смуглыми,  неброскими,
Наши  –  побелей...
Думушка  печальная...
Рюмочка  отвальная,
Ах,  чужбина  дальняя,
До  краев  налей...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=38671
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 08.09.2007

4 сентября 2007 года

Когда  наш  самолетик,  взяв  разгон,
Карабкался  на  небо  Вашингтона,
Я  бросил  сверху  взгляд  на  Пентагон  –
Не  бог  весть  что,  коль  смотришь  с  небосклона.

Да  и  внутри,  увы,  не  бог  весть  кто.
Один  лишь  плюс  –  не  матерятся  матом
И  горькую  они  не  пьют.  Зато  
Едва  ли  есть  средь  них  «отец  солдатам».

Мне  жаль  их,  сухопарых,  чей  погон
Двумя  и  больше  звездами  украшен.
На  дачу  взвод  содат,  подобно  нашим,
Послать  они  не  могут  –  чтут  закон.

Да  и  построить  дачу  им  слабо
Из  оборонных  стройматериалов.
И  в  заповедник  –  пострелять  маралов  –
Ни-ни!  Ну,  просто  куклы  в  бибабо!

Такие  точно  нам  не  подойдут.
Да  и  не  выйдут  эти  в  генералы
У  нас  –  им  горлохваты  не  дадут  –
Ведь  дедовщина  не  ушла  в  анналы...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=38659
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 07.09.2007

6 сентября 2007 года

Сыну  Дмитрию  с  благодарностью  за  праздник

Над  Ниагарой  радуга  подковой,
Под  радугой  подковой  –  водопад..
Сынок  устроил  праздничек  кайфовый,
Привез  меня  сюда  потешить  взгляд.

Взираем  сверху,  стоя  у  ограды,
И  снизу  вверх  с  шального    катерка...
Зачем  Господь  устроил  водопады?
Грохочет  буйно  грозная  река.

Над  водопадом  облаком  белесым
Разбитая  в  падении  вода..
А  чуть  в  сторонке  –  грустные  березы
Молчат  о  том,  кто  их  послал  сюда.

Сентябрь  в  Канаде  теплый  и  спокойный,
А  городок,  как  детский  мультик,  пестр.
Аттракционы  с  выдумкой  прикольной:
То  вурдалак  то  инозвездный  монстр.

Ждет  казино  куражного  угара,
В  ломбардах  проигравшимся  кредит...
А  мы  не  сводим  взгляда:  Ниагара,
Гипнотизируя  на  нас  глядит...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=38585
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 07.09.2007

...Он никогда не ездил на слоне

...Он  никогда  не  ездил  на  слоне
И  он  шестого  сентября  родился.
И  за  него  так  горько,  горько  мне...
Геннадий  Шпаликов  трагично  завершился.

Но,  каждый,  кто  шагает  по  Москве,
На  пароходе  битый  лед  встречает
И  «Рио-Ритой»  душу  озвончает,
Его  невольно  держит  в  голове.

Он  верил,  что  поплачут  по  нему
Товарищи,  но  время  так  жестоко...
Поэты  исчезают  одиноко,
Навечно  уходя  в  ночную  тьму.

Свет  жизни  в  их  стихах,  бессмертный  свет
Он  в  душах  тех,  кто  по  Москве  шагает...
Но  пусть  никто  из  них  не  забывает
О  Шпаликове:  ЕСТЬ  такой  поэт:

«Ах,  утону  я  в  Западной  Двине
Или  погибну  как-нибудь  иначе,-
Страна  не  пожалеет  обо  мне,
Но  обо  мне  товарищи  заплачут.

Они  меня  на  кладбище  снесут,
Простят  долги  и  старые  обиды.
Я  отменяю  воинский  салют,
Не  надо  мне  гражданской  панихиды.

Не  будет  утром  траурных  газет,
Подписчики  по  мне  не  зарыдают,
Прости-прощай,  Центральный  Комитет,
Ах,  гимна  надо  мною  не  сыграют.

Я  никогда  не  ездил  на  слоне,
Имел  в  любви  большие  неудачи,
Страна  не  пожалеет  обо  мне,
Но  обо  мне  товарищи  заплачут.»

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=38215
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 01.09.2007

Шестьдесят -- шестого сентября,

Шестьдесят  --  шестого  сентября,
А  душой  –  четырнадцатилетний.
Вихри  века,  кудри  серебря,
Внешне  с  каждой  осенью  заметней.

Только  чувства  юные  вполне,
Память  сердца  все  острей  и  глубже.
И  мечта  о  радости  во  мне,
О  любви  –  как  в  юности,  не  глуше...

Так  же  неразменны  «три  любля»
И  манят  в  дорогу  океаны.
Дарят  мне  шестого  сентября
От  щедрот  –  неведомые  страны.

У  каньонов,  возле  Ниагар
Поищу  мечту  и  вдохновенье.
И  Господь  не  отнимает  дар
Слова  –  в  нем  надежда  и  прозренье...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=38111
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 31.08.2007

Принцесса из Одессы

Принцесса  из  Одессы

Пролистаешь  кучу  прессы  –
На  виски  клади  компрессы,
Завладели  миром  бесы,
Совесть  не  в  чести
От  Пекина  до  Одессы  –
Криминальные  эксцессы,
Но  принцесса  стоит  мессы  –
Жду  ее  к  шести.
Принцесса,  
Не  стану  скрывать  интереса.
Повеса
Живым  обаяньем  пленен.
Пусть  знают
Нью-Йорк,  Черновцы  и  Одесса,
Принцесса,
Вы  чудо,  вы  сказочный  сон.

Затмевают  душу  стрессы,
Но  принцессы  из  Одессы,
Отрицая  политесы,
Обещают  нам:
Тихий  рокот  моря  –  лету,
Негу  --  страстному  рассвету,
Вдохновение  поэту,
Сказки  добрым  снам.
Принцесса,  
Не  стану  скрывать  интереса.
Повеса
Живым  обаяньем  пленен.
Пусть  знают
Нью-Йорк,  Черновцы  и  Одесса,
Принцесса,
Вы  чудо,  вы  сказочный  сон.


Эпилог  прекрасной  пьесы
Скрыт  за  складками  завесы.
Для  принцессы  из  Одессы  –
Строки  серенад.
Для  нее  сиянье  взгляда
И  багрянец  листопада,
Ведь  она,  моя  отрада,
Обретенный  клад.
Принцесса,  
Не  стану  скрывать  интереса.
Повеса
Живым  обаяньем  пленен.
Пусть  знают
Нью-Йорк,  Черновцы  и  Одесса,
Принцесса,
Вы  чудо,  вы  сказочный,  сказочный  сон.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=38015
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 30.08.2007

Журфак-9-8-7. Ольга Бордун

Вы  понадкусывали  плод  –
И  не  доели,  позабыли  –
И  темы  значимой  полет
Не  заострили,  притупили...  –

Сергей  задания  дает
Объединить  семь  фактов  разных
В  логичный  винегрет-компот.
Игра  ума  для  сердца  праздник.

Все  справились,  кто  как  сумел,
А  отличился  Пархомовский.
Все  факты  взяты  на  прицел
С  изящной  лихостью  и  броской.

Мэтр  фотографии  раздал,
Велел  по  ним  рассказ  составить...
--  Татьяна,  снимки  где?
                                                                       --  Скандал:
Я  думала,  себе  оставить

Их  можно.  Выбрала  одни,  
Другие  выбросила  в  урну...  –
За  часом  час,  за  днями  –  дни...
Историю  кино  фактурно

Погожева  преподает,
Устраивает  нам  просмотры
Тех  лент,  которые  народ
Не  видел  никогда  и  смог  ли  б

Увидеть  хоть  когда-нибудь?...
А  нам,  ведь  мы  же  все  же  профи
Дают  на  Бергмана  взглянуть,
Антониони  ради  пробы.

Глядим,  чтоб  разбудить  мозги
Эстетикой  высоких  зрелищ.
В  Госфильмофонде,  вне  Москвы,
В  одном  из  потаенных  селищ

С  названьем  Белые  Столбы
На  полках  строем  –  киноленты.
Суда  попасть  без  ворожбы
Едва  ли  смогут  и  агенты

Что  КГБ,  что  ЦРУ.
А  нас,  представьте,  запустили.
Мы  здесь  смотрели  «Soldier  blue»
С  идеей:  если  злоба  в  силе,

То  ею  только  смерть  одна
С  жестокой  яростью  в  комплекте
Лишь  может  быть  порождена  –
Об  этом,  стало  быть,  аспекте...

Людмила  Павловна...  О  ней,
Погожевой:  Печаль  во  взгляде.
Мне  помнится:  в  один  из  дней
Она  стоит  на  балюстраде,

А  мимо  молодость  снует.
Она  застыла  одиноко.
И,  видно,  ничего  не  ждет
От  жизни...  Усмехнулась  горько...

Бабаев  излучает  свет...
Он  потрясает  глубиною
Проникновения  в  сюжет.
Живет  забытой  стариною  –

И,  кстати,  сам  большой  поэт
Несуетный  и  непарадный.
В  нем  спеси  нет  и  фальши  нет  –
Академичный,  не  эстрадный.

Но  мы-то  знаем  что  к  чему  –
Не  первый  день  на  факультете.
И  души  тянутся  к  нему.
В  нем  мудрости  –  на  пять  столетий,

Открытий  –  может  быть,  на  сто...
--  Поэты  пушкинской  плеяды...
Из  них  не  виноват  никто,
Что  им  досталось  жить  в  декады,

Немеркнущей  звездой
Он  воссиял  над  всем  и  всеми...
Вот  Веневитинов  младой...  –
Как  эдуард  подходит  к  теме,

Какой  в  ней  открывает  смысл,
С  эпохою  соизмеримый,
Да  с  расшифровкой  тайных  числ...
Студентами  высокочтимый,

Он  никого  не  завалил...
Он  сам,  похоже,  удивлялся
Тем  тайнам,  в  кои  приоткрыл,
Калитки...  Знаньем  наслаждался...

--  Настанет  день,  --  предупреждал,  --
Я  «Валерик»  вам  прочитаю...  –
Рассказ  о  Гоголе  назвал:
«  В  движенье  –  мир»...  А  я  мечтаю

Тэвэшный  выстроить  сюжет,
Чтоб  виден  был  мудрейший  лектор
И  романтический  поэт...
Бабаев  это  нечто!  Некто...

Рожновский  шел  с  ним  в  параллель:
Немецкий  романтизм  и  Гофман.
Журфак  о  нас  имеет  цель,
Чтоб  вышли  люди,  а  не  говны

Из  стен  журфака,  если  взять
Терминологию  Раневской.
Точнее  вряд  ли  кто  сказать
Способен  идиомой  резкой...

Семестр  проехали  –  поем:
Искать,  бороться,  не  сдаваться!
...А  в  Усть-Каменогорск  втроем
Поехали  стажироваться:

Я,  Милованова,  а  к  нам
Степанова  вошла  в  компашку.
В  общагу  поселились.  Там  –
Клопов  –  хоть  собирай  их  в  чашку  –

Попили  кровушки  из  нас.
Там  Павел  Бортников  директор
На  студии:
                                 --  Покажем  класс?  –
Мы  постарались.  Наше  кредо  –

Равнение  на  идеал:
На  Бергмана,  Антониони...
Чабан  колхозный,  аксакал:
--  Московский  гости?!  –  Как  иконе

Нам  поклонялись.  В  нашу  честь
Барана  резали,  варили  
Шурпу  –  и  шашлыков  по  шесть
Мы  навернули:  жир  на  рыле...

Считай,  что  город  –  комбинат.
Титан  и  магний  здесь  спекали  –
Для  оборонки  –  в  концентрат,
Весь  город  ядом  опыляли.

По  правде  нечем  в  нем  дышать...
Мы    на  Зайсанском  побывали
Водохранилище...  Вкушать
Уху  из  щучек  здесь  давали.

А  щучки  –  метра  полтора  –
Во  льду  лежали  штабелями.
Тех  щучек  –  целая  гора,
Хоть  разребай  их  тракторами.

Нас  на  джайляу  завезли.
На  пастбище  высокогорном
Увидели:  течет  вдали
Река:  вся  белая,  но  с  черным

Перемежается  порой.
Там  шла  гигантская  отара  –
Рекой  казалась  под  горой.
--  Девчата,  отыскалась  пара.

--  Что?
                   --  Завтра  замуж  выхожу...
--  Ну,  Милованова!  Тихоня!
А  мы?
               --  Так  я  вас  не  держу  –
Давайте  следом...  –
                                                 Но  погоня

К  успеху  б  вряд  ли  привела.
Объектов  Саша  парень  видный.
Смогла  Викуша,  увлекла  –
Потерян,  как  жених  завидный

Для  казахстанок  навсегда.
А  впрочем,  поживем  –  увидим...
Вернемся  ль  с  Ольгою  сюда?
Творили  ярко,  не  постыден,

А  поучителен  итог
Той  казахстанской  стажировки.
Еще  один  нам  дал  урок
Журфак  –  добавилось  сноровки.  

Семестр  срединный.  Новизна
В  нем  лишь  –  высотная  общага.
Жизнь  интересна  и  полна.
В  душе  надежда  и  отвага.

Теперь  нам  все  профессора
Понятны  и  давно  не  страшны.
Готовы  выдать  на-гора
Мы  вдохновенно  и  куражно

Свой  эпохальный  репортаж...
Нас  Козочкина  поражает.
Восторженно:
                           --  Сегодня  наш
Партсъезд  открылся...  Он  решает...  –

Экзамен  был.  Тяжелый  том
С  коленок  чьих-то  повалился,
Да  с  грохотом...  Что  будет,  ждем...
Тут  в  корчах  весь  наш  курс  забился.

Метресса:
                           --  Кто-то  уронил
Случайно  на  пол  промокашку,
Так  поднимите...  –
                                                   Видно,  был
Тот  текст  не  раз  исполнен...
                                                                                 Тяжко

Сдавать  заумный  политэк
Но  я    и  по  нему  пятерку
Отхватываю...  Все  –  навек.
На  весь  наш  век  мы  эту  школку

Проходим.  Нравственный  урок
Ее  и  интеллектуальный
На  весь  отмеренный  нам  срок...
И  снова  встреча  с  идеальной

Великой  в  странности  своей
Неподражаемой  Кучборской.
Стендаль,  Бальзак  и  Диккенс  с  ней
В  душе  откладывались  горсткой

Рубинов,  изумрудов...  Вдаль
Глядит  –  и  душу  озаряет...
«Руггон-  Маккары»,  «Жерминаль»,
«Холодный  дом»...  Душа  вбирает

Те  ценности,  чтоб  их  потом
В  свои  творенья  ставить  втайне...
Мы  ей  экзамены  сдаем...
О,  Господи  великий,  дай  мне

Не  опозориться  пред  ней...
Георгий  Зайцев  отвечает...
--  Что  ест  бейлизм?
                                                             --  В  лихой  своей
Манере  Жорик  изрекает:

--  А...  Это  старичок  такой!...
--  Дурак!  Дурак  на  факультете!  –
Кучборской  крит  истошный,  вой..
--  Идите,  Зайцева  убейте!  –

А  в  мой  билет  Эмиль  Золя
Попал...  С  великой  обсуждаю,
Рискуя,  честно  говоря  –
О  «Дамском  счастье»  рассуждаю.

--  Я  с  детства  тот  роман  люблю,
А  критики,  как  слабый  хают...  –
И  одобрение  ловлю:
--  Они  его  не  понимают.

Раз  любите,  то  есть  за  что...  –
Роман,  по  совести,  отличный.
Слегка  наивный,  но  зато
Цветастый  и  киногеничный...  –

Еще  на  сектор  колесо
Судьбы  неспешно  провернулось...
--  Пойдем  вперед,  осилим  все!  –
Сама  с  собой  перемигнулась...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=37747
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 28.08.2007

Журфак-9-8-6.Ольга Бордун

Старушка  медленно  встают,
К  Витьку  торжественно  подходит,
Пакет  со  снимками  берет
И  отбирает,  что  находит

Достойным...  Вот  и  весь  зачет...
--  Зачетку!  –
                             Много  –  автоматом
Сдала...
                   В  Смоленске  мне  зачет.
Значок  журфака,  точно  фатум...

Татаринова...  Красота
Профессорши  невыразима.
Доверчивость,  и  доброта
С  наивностью  неповторима.

Пришла  общагу  навестить,
Студенческие  наши  недра.
Заходит...  Быть  или  не  быть?  –
Людмила  обнимает  негра  –

И  на  коленях  у  него.
Но  не  смущаясь  поясняет,
Что  с  негром  рядом  для  того,
Что  в  освоенье  помогает

Для  нас  родного  языка...
Мэтресса  простодушно  верит...
Второй  семестр  уже  слегка
Полегче...  Проникает  в  череп

Быстрей  наука...  Шаг  вперед...
Физвоспитанье  нам  гимнастка
Уже  не  юная  дает.
Но  вот  фигура  и  осанка  –

На  зависть  неуклюжим  нам.
Кричат  ей:
                                     --  Девушка!...  Простите...  –
Ведут  морщины  счет  годам,
А  тело  –  девичье  –  смотрите...

Сдавая  Шведову  зачет,
Я  мавра  окрестила  турком.
С  Кучборской  это  не  пройдет.
Здесь  –  проскочила,  хоть  придуркам

И  он  дает  всегда  отлуп...
Никто  из  гениев  не  любит
Тех,  кто  невежествен  и  глуп.
Филиппыч  этаких  зарубит...

Раз  на  экзамене  в  графин
Филиппычу  налили  водки...
Хлебнул,  понюхал...
                                           --  Погодим
С  экзаменом...  Давай  зачетки!  –

Пятерки  выставляет  всем,
Кто  первыми  схватил  билеты.
А  остальным  велел  вне  стен
Ждать  классных...
                                                     --  Не  входить!  –
                                                                             Запреты

Продлились  до  поры,  пока
Графин  был  Шведовым  не  выпит.
Он  бодр  и  не  дрожит  рука,
Из  колеи  совсем  не  выбит....

Однажды  заперла  жена.
Под  дверь  зачетки  запихнули  –
Пятерки  всем  –  и  лишь  одна
Четверка...
                                 --  Почему?
                                                             --  Грязнуле

Я  пять  поставить  не  могу.
Зачетка  словно  бы  с  помойки...  –
Леса  на  волжском  берегу,
Саратов,  Чебоксары,  Горький...

Меня  родители  в  круиз
Отправили  на  это  лето  –
Мне  за  успехи  в  вузе  приз...
Что  ж,  отдохну  от  факультета.

До  Астрахани  и  назад,
Всю  проплыла  на  теплоходе,
Чудесный  воздух,  все  подряд
Большие  города  обходим.

Погода  средней  полосы
Рекою  смягчена  отлично.
Я  в  Угличе  смотрю  часы,
Что  дешевы  и  симпатичны...

Увидели  Казанский  кремль,
Полюбовались  Жигулями.
У  Рыбирска  взгрустнулось  всем:
Лишь  колокольня  перед  нами,

А  вся-то  церковь  под  водой
Водохранилищем  сокрыта.
Гидростроительство  бедой
Для  тысяч  стало.  Позабыты

Не  только  церкви  –  и  дома,
И  тысячи  гектаров  леса,
И  нерестилища...  Чума
Индустриального  прогресса

Невольно  забирает  в  плен,
Грозя  бедою,  пусть  неблизкой...
Был  в  Чебоксарах  КВН
Особый,  для  братвы  туристской.

Река  великая  текла,
Обремененная  судами.
На  теплоходе  привлекла
Соседка.  Одинокой  даме

Все  интересно  обо  мне,
Включая  тайные  нюансы.
С  самодостаточной  вполне
Учусь  раскладывать  пасьянсы.

Мамаев  воинский  курган
Моей  души  затронул  струны.
Стоит  угрозою  врагам,
Плывут  над  ним  неспешно  луны...

А  в  Астрахани  –  вобла.  Все
Достойные  запечатленья
Для  пересказа  в  «медресе»
Мои  –  на  Волге  –  наблюденья.

Сентябрь  в  дворец  привел.  Нет  слов!
Одно  восторженное  чувство!
Теперь  Георгий  Кузнецов
Берет    над  нами  опекунство,

Толкуем  с  Герой  обо  всем,
Порою  бьемся  в  спорах  жарких...
Овладеваем  мастерством
Мы  в  новостных  тэвэшных  жанрах...

Друзья...  Досада  мне  от  них.
Легко  им  книги  раздавала.
Они  не  возвратили  книг  –
Библиотеке  задолжала  –

От  «горьковки»  отлучена.
Учиться  мне  теперь  труднее.
Где  книгу  добывать  должна?
Я  в  Ленинке  стою  за  нею,

Единственной,  порой  полдня  –
И  возвращаюсь  восвояси
Не  прочитав  и  голодна...
В  сей  неприятной  ипостаси

Помог  Георгий  Кузнецов,
В  Останкино  добывший  допуск,
В  библиотеку  для  спецов...
А  Фокина  веселый  отпрыск,

Оксанка  приглашает  нас
Попировать  в  ее  квартире.
Потехе  –  время,  делу  –  час.
Прославленная  в  целом  мире

Леонтьева  заходит  к  ней,
Представьте,  запросто  –  за  солью.
Житье  кудрявей  и  вольней,
Но  дело  отнимает  волю.

Для  Кузнецова  идеал  –
Тэвэшный  прогрессивный  Таллин.
Как  эталон  их  подавал,
Сценариями  их  завален.

Нам,  как  пособия  раздал:
--  Учите  творчество  эстонцев.
Понятно,  лучше  б...  –
                                                                   Умолкал.
Американцев  и  японцев,

Наверное,  имел  в  виду.
Но  нам  тэвэ  их  недоступно  –
С  социализмом  не  в  ладу...
Творят  эстонцы  мощно,  крупно.

И  «Время»  тянется  вослед,
О  чем  пишу  я  курсовую.
Во  «Времени»  сенсаций  нет.
Идет  все  в  записи.  Вживую  –

Один,  пожалуй,  только  спорт.
Над  всем  главенствует  цензура.
Прокрутят  ролик  без  забот,
А  публика  известно  –  дура.

Что  ни  подашь  ей,  все  возьмет.
Кто  интересен,  тот  опален...
А  после  сессии  везет
Нас  Кузнецов  всей  групой  в  Таллин.

Рейт  Капемяэ  встретил  нас,
Показывал  свои  программы,
Давал  нам  личный  мастер-класс.
Наезд,  стоп-кадры,  панорамы,

Блиц-репортаж,  опросный  блиц...
Нам  Таллин  –  уголок  Европы.
Военка...  Всаживали  шприц
В  раздвоенный  муляжик  попы,

Накладывали  бандажи,
Лучинкой  поджигали  банки...
--  Как  шину  ставить,  покажи!
Представь,  что  в  поле  и  в  землянке...

Кто  научился,  кто-то  –  нет...
С  мед.  Персоналом  –  швах  –  в  столице.
Прикольный  выдался  сюжет:
Когда  дежурили  в  больнице,

Я  груду  чистого  белья
Отправила  повторно  в  стирку  –
Ошиблась  с  этой  грудой  я,
Из  прачечной  не  взвидев  бирку.

Бывает...  Я  же  не  во  зло.
Все  поняли:  хотела  лучше.
В  итоге  –  как-то  пронесло...
Чапаев  –  Петьке:
                                                 --  Тоже.  Кучей...

К  «военке»  примыкает  «гроб»,
Урок  гражданской  обороны.
Нас  учит  солдафонский  лоб.
Ах,  лучше  бы  он  вез  патроны.

На  черный  юмор  тот  урок
Сползал:  укрывшись  простынею,
Ползи  на  кладбище,  дружок  –
Запудривают  нам  хернею

И  так  усталые  мозги.
Кто  эти  глупости  придумал?
Жужжит  полковник,  как  москит,
Спасает  только  черный  юмор

С  добавкой  неприличных  слов  –
Не  стоит,  право,  брови  хмурить...
Нас  Ванникова,    Ковалев
Стремятся  олитературить.

«Тристан  с  Изольдой»  у  одной
И  Полежаев  у  другого.
Урок  словесности  родной  –
Высокое  чарует  слово.

Оно  для  творческих  мозгов  –
Спецвитамин...  В  своем  упорстве  
Наставник  группы  Кузнецов
Нас  упражняет  в  репортерстве.

Он  прав.  Иной  дороги  нет
К  вершинам  фильмов  философских...
Мы  с  Миловановой  сюжет
Берем  об  улочках  московских.

Они  нас  к  творчеству  ведут  –
Над  каждым  кадром  трепетали.
Нам  архитекторы  дают
О  них  пространный  комментарий.

--  Сюжет  был  выстроен  умно,  --
Отметил  нас  с  Викушей  Гера.
Такое,  стало  быть,  кино.
Выстраивается  манера

Снимать,  монтировать  сюжет.
Влиянье  Таллина  сказалось.
Семестр  прошел  –  физкультпривет!
Потом  и  отдохнули  малость.

Второй  семестр.  Опять  отсев.
Оставшиеся  крепнут  духом.
У  нашей  группы  новый  шеф  –
Сергей  Муратов...  Показухам

Учебным  новый  стимул  дан...
Опять  в  программе  теле-Таллин.
Мы  снова  всей  командой  там.
Степанова...  Нам  с  нею  дали

В  отеле  комнату  двоим...
--  Зачем  со  мной  здесь  ты  сегодня?  –
--  А  ты  зачем?  –  Ну,  погрустим
О  том,  что  каждая  –  свободна...

Компанию  составил  нам
Пижонистый  Рудольф  Борецкий.
Решил  поехать  в  Таллин  сам.
Дотошный  профи,  четкий,  резкий...

Мы  отсмотрели  сто  программ  –
И  что-то  поняли,  наверно.
Нам  не  показывают  хлам
Пропагандистский  лицемерно,

А  только  то,  где  мастерство
С  глубокой  мыслью  сочеталось,
Чтоб  что-то  в  голову  вошло
И  что-нибудь  в  душе  осталось.

Несем  свободно  светлый  бред.
Помимо  Таллина,  и  Ригу,
И  Ленинград  включает  рейд  –
Заносим  в  памятную  книгу

Запечатленное...  Оно
Не  выветрится,  не  сотрется,
А  станет  внутренним  кино,
Мерилом,  к  коему  сведется

Все,  чем  одарит  нас  журфак...
Сергей  Муратов  к  нам  приводит  –
Не  для  того,  чтоб  просто  так
Мы  поболтали  о  погоде  –

Чтоб  научились  задавать
Имеющие  смысл  вопросы,
Людей,  которых  узнавать
Должны,  будь  даже  наги,  босы  –

Сограждане...  Известны  всем
Владимир  Леви  с  Аксельродом
Альбертом,  КВН-ным...  Тем
Для  обсуждения  с  народом

У  каждого  из  них  полно.
Я  отличилась  с  Аксельродом:
Вопрос  понравился.  Умно
Ответил  с  нравственным  подходом.

Другим  не  очень  хорошо
Вопросы  позже  задавала.
Муратов  пятнами  пошел:
--  Нет,  далеко  от  идеала.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=37746
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 28.08.2007

Журфак-9-8-5. Ольга Бордун

Коль  предоставился  бы  шанс,
Наверно  б  отказались  гордо?
Ну,  то-то!  Есть  один  нюанс:
Сказать,  что  голливудской  мордой

Наделена,  решусь  едва  ль.
Но  по  мордасам  лишь  встречают.
Отсюда  –  важная  мораль:
Они,  наверное,  не  чают

Во  мне  таланты  обрести.
Ну,  что  ж  –  они  меня  узнают...
С  кем  в  комнате  меня  свести
Судьба  решила?  Обитают

Со  мной  Наташа  Воливач.
Еще  –  Бояркина  Людмила...
А  время  устремилось  вскачь.
Нам,  кто  в  общаге,  пофартило:

У  нас  под  боком  «Балатон»
С  его  недорогим  «Токаем».
Напротив  гастроном.  А  он
Тем  знаменит,  что  покупаем

Здесь  кофе,  смолотый  при  вас,
Сыры  и  фарш  из  мясорубки
Свежайший,  просто  высший  класс  –
И  выпьем  и  поточим  зубки

На  те  шиши,  что  нам  пришлют
Родители  в  подспорье  чадам...
А  в  нашей  группе  разный  люд:
С  княжной  Джорджадзе  Томой  рядом

Худющий  Борька  Гагаос  –
Из  половцев  (из  гагаузов)
Болгарин  Коля  Бижев...  Рос,
Как  молодой  бамбук...  Ломброзо

Весьма  легко  б  определил
Изнеженность  аристократа.
Он  сыном  дипломата  был,
Нужды  не  ведал,  жил  богато.

В  манерах  утонченно  прост.
Ромео,  принц  из  старой  сказки.
Из  первокурсных  телезвезд
Он  выбрал  для  любви  и  ласки  –

Ох...  Лилю  Маслову...  Она
Восторженно  глядит  на  Колю.
Похоже  –  сильно  влюблена,
Не  выпустит  его  на  волю...

Валера  Семеновский...  Тип
Самоуверенного  хама...
Как  вспомню,  горло  душит  всхлип...
Как  измывается  --,  ой,  мама  –

О  чем,  чуть  дальше  расскажу.
Казачка  Любочка  Федькова,
Оксана  Карташоова...  Ржу:
Мне  о  Зеликине  такого  

Порассказали!  Например:
«--  Когда  держава  голодала,
И  у  Зеликиных,  мон  шер,
Икра  зернистая  пропала

Из  гостевого  их  меню.
--  А  сами?
                               --  Сами  жрут,  как  жрали...»  --
Я  эти  глупости  ценю.
Они  нам  образ  рисовали

Самария,  каким  он  был.
Еще  одна  из  хохм  о  нем  же:
«Когда  под  утро  приходил  –
Засос  на  шее  и  на  роже  –

Мамаша  просит  показать,
Его  мозоли  трудовые...
Не,  я  стесняюсь..  Что  ты,  мать!...»
Мы  были  резвые,  живые...

Отец  Оксаны,  кстати,  сам
Стране  известный  Юрий  Фокин...
Великие  приходят  к  нам
И  учат...  Благодарна  многим....

Мне  у  Голдовской  удалось
За  операторство  –  отлично,
Представьте,  получить...  Сошлось
Все  в  фокусе,  сняла  прилично.

Она  ведь  классик,  идеал...
Теорию  читал  Борецкий,
Что  первым  Шмыгу  в  жены  брал,
Потом  развелся...  Не  советский  –

По  экстерьеру  –  человек  –
Изысканно,  картинно  модный...
Творившие  тэвэшный  век,
В  прожорливый  роток  голодный

Наш  вкладывали  вкусноту
Их  эпохальных  откровений,
Пристраивали  нас  в  мечту.
Мы  –  светом  пламенных  прозрений

Их  –  навсегда  –  озарены...
Что  ж,  расскажу  о  Семеновском...
Зеликин:
                         --  Написать  должны
Чего-то  в  стиле  репортерском...  –

Я  написала,  как  цветы
Мы  в  праздник  школой  возложили
К  подножью  каменной  плиты,
Что  отсырела  на  могиле

Дубинина  Володи...  Он
Был  пионером-партизаном
И  пал  геройски...  Был  сражен...
Героя  позабыть  нельзя  нам...

До  сей  поры,  как  вспомню,  ком...
Как  изгалялся  Семеновский!
Да  он  смешал  меня  с  дерьмом,
Громил  с  ухмылкою  бесовской.

За  что?  Хотел  за  счет  меня
Себе  авторитет  повысить?
Душа  ничтожная,  свинья,
Стремился  посильней  унизить.

Как  больно  мне  –  не  передать...
Что  нес  конкретно  --  и  не  вспомню.
Ну,  что  ж,  Валерий,  исполать!
Бес  надоумил,  чтоб  не  ровню

Во  мне  увидел?  Дескать,  сам  –
Всему,  что  надо,  научился...
А  в  сущности  –  обычный  хам.
Такой  конфуз  со  мной  случился.

Активность  у  меня  в  крови.
При  том,  что  робостью  в  общенье
Я  отличаюсь  ви-за-ви
С  тем,  кто  незнаем.  А  ученье

В  тэвэшной  группе  от  меня
Как  раз  и  требует  общенья.
И  вот  –  стою,  себя  казня,
За  робость.  Поручили:  мненья

Собрать  у  тех,  кто  покупал
Цветы:  каков  счастливый  повод?
Себе  внушаю:
                                           --  Ну  же,  ты
Спроси  в  конце  концов!  –
                                                                             Весь  город

Уже,  казалось,  промелькнул
С  цветами.  Наконец  решилась.
Спросила...  Кто-то  оттолкнул  –
Не  страшо,  в  общем...  Убедилась,

Что  за  вопросы  не  убьют  –
И  постепенно  осмелела.
Ответы  разные  дают.
Одна  старушка  захотела

Цветы  в  театр  отнести
Для  вдохновеного  актера.
Себя  сумела  завести  –
И  в  трансе  выполнила  споро

Задание...  Урок  был  впрок  –
Преодолев  свою  особость,
Дала  сама  себе  зарок,
Что  навсегда  забыла  робость  –

Еее  профессия  в  штыки
Как  недостаток  принимает...
Зеликина  ученики...
В  итоге  курса  занимает

Самарий  в  общей  теме  нас.
Кто  сценарист,  кто  оператор...
Вся  группа  втянута  в  показ.
Мы  поразили  альма  матер.

Особо  отличиля  Вол
С  цветными  фото  о  фарцовке.
И  факты  зримые  привел
В  итоге  долгой  подготовки,

В  которой  сильно  рисковал.
Но  победителей  не  судят.
Такой  сюжет  нарисовал  –
Отличным  репортером  будет.

Зав  кафедры  –  Багиров.  Он
Строг  и  корректен  до  отрыжки.
Энвер  Гусейнович  умен
И  пишет  по  предмету  книжки

Фундаментальные.  По  ним  –
Всем  поколениям  учиться.
Он  даже  Лапиным  ценим.
С  ним  и  Борецкий  не  сравнится.

Я  одногруппников  парад
Веду:  Сережка  Пархомовский.
Папаша  знаменит  –  Эльрад...
Продолжу  Леной  Березовской.

От  мопса  щецки  у  нее,
Характерец  –  как  у  болонки.
Привносит  в  общий  труд  новье:
--  Хочу  быть  няней  при  ребенке.  –

О  чем  ее  материал?
О  том,  как  нанималась  в  няни.
Один  «наемщик»  предлагал
Работу  с  сексом...
                                         --  Нет,  не  манит...  –

Диктанты...  Вряд  ли  кто  писал  –
Трудны  ужасно  –  без  ошибок.
Здесь  Семеновский  сплоховал.
Для  многих  первый  курс  был  зыбок.

Грозят  Валерку  выгнать  вон.
У  всех  ошибки  в  тех  диктантах.
Он  по  ошибкам  –  чемпион.
При  всех  немыслимых  талантах,

Пусть  ты  душой  высок  и  чист,
Но  если  с  языком  в  разладе  –
Какой  ты,  к  Богу.  Журналист?
Стараемяся,  журфака  ради,

Ошибочки  искоренять
И  это,  в  целом,  удается.
Едва  ли  станут  выгонять
Валерку...
                               Тема  достается

Есенинская  курсовой,
О  творческих  его  приемах.
Есенин  был  мужик  живой
И  с  женщинами  был  не  промах.

И  зачастую  с  ними  груб...
Но  столько  нежности,  и  грусти,
И  взглядов  трепетных,  и  губ
В  недосягаемом  искусстве

Поэта...  Он  такой  один.
На  все  века  –  один  в  России.
Рязанского  нагорья  сын,
Недосягаем  в  вещей  силе

Живого  слова...  Я  должна
«Поверить  алгеброй»  живое
Восторженного  пацана
Неизъяснимое,  родное

Строение  его  души,
Запечатленное  в  страницах,
Где  строчки  дивно  хороши...
Мой  курс...  Читается  на  лицах,

Что  месяцы  прошли  не  зря  –
Все  одухотворенней,  ярче.
Сияй,  московская  заря,
Давай  урок,  ученый  старче.

Кучборская...  Сквозь  все  века
Протянется  о  ней  легенда.
Росточком  хоть  невелика,
Душой  прекрасна...  Кинолента

Воспоминаний  сохранит
И  жест  ее  и  звучный  голос.
Как  жаль,  что  время  так  летит.
Мы  с  ней  –  навеки.  Наша  гордость,

Непредсказуема  она
И  в  остранении  –  прекрасна.
Душа  по  чуду  голодна  –
И  ей,  великой,  это  ясно.

Она  нам  дарит  чудеса,
Что  алогичны,  бессистемны.
Но  с  ней  побудешь  полчаса  –
И  кажется:  упали  стены  –

И  открывается  простор,
И,  времена  перекрывая,
Звучит  ее  рассказ  простой...
О,  непростой!  Не  надо  рая,

Лишь  дайте  нам  опять,  опять
Услышать  незабвенный  голос,
Чтоб  с  нею  вдаль  и  ввысь  взлетать
И  радость  с  ней  деля  и  горесть,

На  милость  неба  уповать.
Мы  с  ней  и  плачем  и  хохочем...
А  ей  экзамены  сдавать
Совсем  не  просто,  между  прочим...

Поддержит  устремленность  ввысь,
Талантливый  расправит  крылья...
Но  лишь  в  словечке  ошибись  –
Не  пожалеет...  В  изобилье

Примеров  помнит  каждый  курс...
Что  на  моих  глазах  случилось,
Я  от  того  не  отрекусь...
Мэтресса  просто  оскорбилась,

Когда  Наташка  Волевач
Оговорясь,  сказала:  «...  Трупы
Патрокла  с  Гектором...»  Хоть  плачь,
Но  на  виду  у  целой  группы

Метресса  дурой  назвала
Дочь  генерала  и  комдива...
--  Не  трупы  надо,  а  тела...  –
Степанова  взялась  ретиво

Об  Ифигении  трындеть  –
И  так  старушку  пожалела,
Решив  особо  порадеть...
--  Я  удивить  ее  хотела,

Сказала:  
                       --  Куклу  назвала
Я  Ифигенией...  –
                                                 Старушка
Тут  закусила  удила  –
И  перетрусила  Ольгушка.

Старушка  вышла  из  себя:
--  Что?  Ифигенией?  Игрушку?!  –
Бежит  Ольгушка,  отступя,
Трясет  от  ярости  старушку....

Непросто  с  нею  верный  тон
В  зачетном  выбрать  диалоге.
Миф,  где  героем  Фаэтон...
Студентка  бабкины  уроки

Усвоила  от  «А»  до  «Я»...
--  И  бедный  Фаэтон  разбился.
Ах,  что  за  пластика!  –
                                                                         Тая
Ухмылку...
                               Тотчас  заискрился

Кучборской  благодарный  взгляд:
--  Заметили?  Вы  правы,  правы...
Зачетку!  –
                             Много  раз  подряд
Кивала...  На  нее  управы

Логической,  похоже,  нет...
Меркулов  наснимал  богиню,
Со  снимками  принес  пакет,
Перебирал...  При  той  картине

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=37745
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 28.08.2007

Журфак-9-8-4. Ольга Бордун

Коль  предоставился  бы  шанс,
Наверно  б  отказались  гордо?
Ну,  то-то!  Есть  один  нюанс:
Сказать,  что  голливудской  мордой

Наделена,  решусь  едва  ль.
Но  по  мордасам  лишь  встречают.
Отсюда  –  важная  мораль:
Они,  наверное,  не  чают

Во  мне  таланты  обрести.
Ну,  что  ж  –  они  меня  узнают...
С  кем  в  комнате  меня  свести
Судьба  решила?  Обитают

Со  мной  Наташа  Воливач.
Еще  –  Бояркина  Людмила...
А  время  устремилось  вскачь.
Нам,  кто  в  общаге,  пофартило:

У  нас  под  боком  «Балатон»
С  его  недорогим  «Токаем».
Напротив  гастроном.  А  он
Тем  знаменит,  что  покупаем

Здесь  кофе,  смолотый  при  вас,
Сыры  и  фарш  из  мясорубки
Свежайший,  просто  высший  класс  –
И  выпьем  и  поточим  зубки

На  те  шиши,  что  нам  пришлют
Родители  в  подспорье  чадам...
А  в  нашей  группе  разный  люд:
С  княжной  Джорджадзе  Томой  рядом

Худющий  Борька  Гагаос  –
Из  половцев  (из  гагаузов)
Болгарин  Коля  Бижев...  Рос,
Как  молодой  бамбук...  Ломброзо

Весьма  легко  б  определил
Изнеженность  аристократа.
Он  сыном  дипломата  был,
Нужды  не  ведал,  жил  богато.

В  манерах  утонченно  прост.
Ромео,  принц  из  старой  сказки.
Из  первокурсных  телезвезд
Он  выбрал  для  любви  и  ласки  –

Ох...  Лилю  Маслову...  Она
Восторженно  глядит  на  Колю.
Похоже  –  сильно  влюблена,
Не  выпустит  его  на  волю...

Валера  Семеновский...  Тип
Самоуверенного  хама...
Как  вспомню,  горло  душит  всхлип...
Как  измывается  --,  ой,  мама  –

О  чем,  чуть  дальше  расскажу.
Казачка  Любочка  Федькова,
Оксана  Карташоова...  Ржу:
Мне  о  Зеликине  такого  

Порассказали!  Например:
«--  Когда  держава  голодала,
И  у  Зеликиных,  мон  шер,
Икра  зернистая  пропала

Из  гостевого  их  меню.
--  А  сами?
                               --  Сами  жрут,  как  жрали...»  --
Я  эти  глупости  ценю.
Они  нам  образ  рисовали

Самария,  каким  он  был.
Еще  одна  из  хохм  о  нем  же:
«Когда  под  утро  приходил  –
Засос  на  шее  и  на  роже  –

Мамаша  просит  показать,
Его  мозоли  трудовые...
Не,  я  стесняюсь..  Что  ты,  мать!...»
Мы  были  резвые,  живые...

Отец  Оксаны,  кстати,  сам
Стране  известный  Юрий  Фокин...
Великие  приходят  к  нам
И  учат...  Благодарна  многим....

Мне  у  Голдовской  удалось
За  операторство  –  отлично,
Представьте,  получить...  Сошлось
Все  в  фокусе,  сняла  прилично.

Она  ведь  классик,  идеал...
Теорию  читал  Борецкий,
Что  первым  Шмыгу  в  жены  брал,
Потом  развелся...  Не  советский  –

По  экстерьеру  –  человек  –
Изысканно,  картинно  модный...
Творившие  тэвэшный  век,
В  прожорливый  роток  голодный

Наш  вкладывали  вкусноту
Их  эпохальных  откровений,
Пристраивали  нас  в  мечту.
Мы  –  светом  пламенных  прозрений

Их  –  навсегда  –  озарены...
Что  ж,  расскажу  о  Семеновском...
Зеликин:
                         --  Написать  должны
Чего-то  в  стиле  репортерском...  –

Я  написала,  как  цветы
Мы  в  праздник  школой  возложили
К  подножью  каменной  плиты,
Что  отсырела  на  могиле

Дубинина  Володи...  Он
Был  пионером-партизаном
И  пал  геройски...  Был  сражен...
Героя  позабыть  нельзя  нам...

До  сей  поры,  как  вспомню,  ком...
Как  изгалялся  Семеновский!
Да  он  смешал  меня  с  дерьмом,
Громил  с  ухмылкою  бесовской.

За  что?  Хотел  за  счет  меня
Себе  авторитет  повысить?
Душа  ничтожная,  свинья,
Стремился  посильней  унизить.

Как  больно  мне  –  не  передать...
Что  нес  конкретно  --  и  не  вспомню.
Ну,  что  ж,  Валерий,  исполать!
Бес  надоумил,  чтоб  не  ровню

Во  мне  увидел?  Дескать,  сам  –
Всему,  что  надо,  научился...
А  в  сущности  –  обычный  хам.
Такой  конфуз  со  мной  случился.

Активность  у  меня  в  крови.
При  том,  что  робостью  в  общенье
Я  отличаюсь  ви-за-ви
С  тем,  кто  незнаем.  А  ученье

В  тэвэшной  группе  от  меня
Как  раз  и  требует  общенья.
И  вот  –  стою,  себя  казня,
За  робость.  Поручили:  мненья

Собрать  у  тех,  кто  покупал
Цветы:  каков  счастливый  повод?
Себе  внушаю:
                                           --  Ну  же,  ты
Спроси  в  конце  концов!  –
                                                                             Весь  город

Уже,  казалось,  промелькнул
С  цветами.  Наконец  решилась.
Спросила...  Кто-то  оттолкнул  –
Не  страшо,  в  общем...  Убедилась,

Что  за  вопросы  не  убьют  –
И  постепенно  осмелела.
Ответы  разные  дают.
Одна  старушка  захотела

Цветы  в  театр  отнести
Для  вдохновеного  актера.
Себя  сумела  завести  –
И  в  трансе  выполнила  споро

Задание...  Урок  был  впрок  –
Преодолев  свою  особость,
Дала  сама  себе  зарок,
Что  навсегда  забыла  робость  –

Еее  профессия  в  штыки
Как  недостаток  принимает...
Зеликина  ученики...
В  итоге  курса  занимает

Самарий  в  общей  теме  нас.
Кто  сценарист,  кто  оператор...
Вся  группа  втянута  в  показ.
Мы  поразили  альма  матер.

Особо  отличиля  Вол
С  цветными  фото  о  фарцовке.
И  факты  зримые  привел
В  итоге  долгой  подготовки,

В  которой  сильно  рисковал.
Но  победителей  не  судят.
Такой  сюжет  нарисовал  –
Отличным  репортером  будет.

Зав  кафедры  –  Багиров.  Он
Строг  и  корректен  до  отрыжки.
Энвер  Гусейнович  умен
И  пишет  по  предмету  книжки

Фундаментальные.  По  ним  –
Всем  поколениям  учиться.
Он  даже  Лапиным  ценим.
С  ним  и  Борецкий  не  сравнится.

Я  одногруппников  парад
Веду:  Сережка  Пархомовский.
Папаша  знаменит  –  Эльрад...
Продолжу  Леной  Березовской.

От  мопса  щецки  у  нее,
Характерец  –  как  у  болонки.
Привносит  в  общий  труд  новье:
--  Хочу  быть  няней  при  ребенке.  –

О  чем  ее  материал?
О  том,  как  нанималась  в  няни.
Один  «наемщик»  предлагал
Работу  с  сексом...
                                         --  Нет,  не  манит...  –

Диктанты...  Вряд  ли  кто  писал  –
Трудны  ужасно  –  без  ошибок.
Здесь  Семеновский  сплоховал.
Для  многих  первый  курс  был  зыбок.

Грозят  Валерку  выгнать  вон.
У  всех  ошибки  в  тех  диктантах.
Он  по  ошибкам  –  чемпион.
При  всех  немыслимых  талантах,

Пусть  ты  душой  высок  и  чист,
Но  если  с  языком  в  разладе  –
Какой  ты,  к  Богу.  Журналист?
Стараемяся,  журфака  ради,

Ошибочки  искоренять
И  это,  в  целом,  удается.
Едва  ли  станут  выгонять
Валерку...
                               Тема  достается

Есенинская  курсовой,
О  творческих  его  приемах.
Есенин  был  мужик  живой
И  с  женщинами  был  не  промах.

И  зачастую  с  ними  груб...
Но  столько  нежности,  и  грусти,
И  взглядов  трепетных,  и  губ
В  недосягаемом  искусстве

Поэта...  Он  такой  один.
На  все  века  –  один  в  России.
Рязанского  нагорья  сын,
Недосягаем  в  вещей  силе

Живого  слова...  Я  должна
«Поверить  алгеброй»  живое
Восторженного  пацана
Неизъяснимое,  родное

Строение  его  души,
Запечатленное  в  страницах,
Где  строчки  дивно  хороши...
Мой  курс...  Читается  на  лицах,

Что  месяцы  прошли  не  зря  –
Все  одухотворенней,  ярче.
Сияй,  московская  заря,
Давай  урок,  ученый  старче.

Кучборская...  Сквозь  все  века
Протянется  о  ней  легенда.
Росточком  хоть  невелика,
Душой  прекрасна...  Кинолента

Воспоминаний  сохранит
И  жест  ее  и  звучный  голос.
Как  жаль,  что  время  так  летит.
Мы  с  ней  –  навеки.  Наша  гордость,

Непредсказуема  она
И  в  остранении  –  прекрасна.
Душа  по  чуду  голодна  –
И  ей,  великой,  это  ясно.

Она  нам  дарит  чудеса,
Что  алогичны,  бессистемны.
Но  с  ней  побудешь  полчаса  –
И  кажется:  упали  стены  –

И  открывается  простор,
И,  времена  перекрывая,
Звучит  ее  рассказ  простой...
О,  непростой!  Не  надо  рая,

Лишь  дайте  нам  опять,  опять
Услышать  незабвенный  голос,
Чтоб  с  нею  вдаль  и  ввысь  взлетать
И  радость  с  ней  деля  и  горесть,

На  милость  неба  уповать.
Мы  с  ней  и  плачем  и  хохочем...
А  ей  экзамены  сдавать
Совсем  не  просто,  между  прочим...

Поддержит  устремленность  ввысь,
Талантливый  расправит  крылья...
Но  лишь  в  словечке  ошибись  –
Не  пожалеет...  В  изобилье

Примеров  помнит  каждый  курс...
Что  на  моих  глазах  случилось,
Я  от  того  не  отрекусь...
Мэтресса  просто  оскорбилась,

Когда  Наташка  Волевач
Оговорясь,  сказала:  «...  Трупы
Патрокла  с  Гектором...»  Хоть  плачь,
Но  на  виду  у  целой  группы

Метресса  дурой  назвала
Дочь  генерала  и  комдива...
--  Не  трупы  надо,  а  тела...  –
Степанова  взялась  ретиво

Об  Ифигении  трындеть  –
И  так  старушку  пожалела,
Решив  особо  порадеть...
--  Я  удивить  ее  хотела,

Сказала:  
                       --  Куклу  назвала
Я  Ифигенией...  –
                                                 Старушка
Тут  закусила  удила  –
И  перетрусила  Ольгушка.

Старушка  вышла  из  себя:
--  Что?  Ифигенией?  Игрушку?!  –
Бежит  Ольгушка,  отступя,
Трясет  от  ярости  старушку....

Непросто  с  нею  верный  тон
В  зачетном  выбрать  диалоге.
Миф,  где  героем  Фаэтон...
Студентка  бабкины  уроки

Усвоила  от  «А»  до  «Я»...
--  И  бедный  Фаэтон  разбился.
Ах,  что  за  пластика!  –
                                                                         Тая
Ухмылку...
                               Тотчас  заискрился

Кучборской  благодарный  взгляд:
--  Заметили?  Вы  правы,  правы...
Зачетку!  –
                             Много  раз  подряд
Кивала...  На  нее  управы

Логической,  похоже,  нет...
Меркулов  наснимал  богиню,
Со  снимками  принес  пакет,
Перебирал...  При  той  картине

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=37744
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 28.08.2007

Журфак-9-8-3. Ольга Бордун

По  физике  –  то  два,  то  пять.
Подлавливала  нас  физичка:
Пришлось  сегодня  отвечать,
Назавтра,  полагаешь,  спичка

Обломанная  не  твоя.
Ан  –  нет:  вдруг  вызывает  снова
И  –  даойка.  Привыкала  я,  
Что  быть  должна  всегда  готова.

С  тригонометрией  у  нас
Взаимное  непониманье.
Не  приходился  раз  на  раз,
Но  есть  упорство  и  старанье.

Географичка  била  нас
Указкой  по  рукам  пребольно.
Противно  к  ней  являться  в  класс.
А  по  словесности  –  привольно,

Прикольно  в  классе,  здесь  моя
Законная  тропинка-нива,
Держава,  где  законы  я
Сама  пишу  судьбе  на  диво.

Мне  хорошо,  мадам,  месье.
О  дальних  странах  помечтала.
В  библиотеке  детской  все
Тома  на  полках  прочитала.

Я  приключения  люблю,
Все  про  любовь  и  про  былое.
В  часы,  когда  в  кровати  сплю,
Прочитанное,  как  живое,

Переживаю...  Наяву
Жизнь  приключениями  тоже
Стремлюсь  напомнить...  Я  живу
Чувствительно  –  мороз  по  коже

От  вдохновения.  Пишу
Сценарий  радостный  капустный
К  восьмому  марта...  Насмешу
Мальчишек,  чтоб  молвой  изустной

Все  пересказывались  те
Придуманные  мной  остроты.
В  извечной  школьной  суете...
У  бабушки  одни  заботы:

Чтоб  я  была  не  голодна,
Чтоб  не  перетомиться  Оле...
Ворчит:
                         --  И  снова  допоздна,
Ольгушка,  засиделась  в  школе.

Там  медом,  что  ли,  для  тебя
Намазано?
                         --  Кружки,  советы...  –
Ребят  упрямо  теребя,
Устраивала  эстафеты

Веселых  пионерских  дел.
А  суд  над  нашим  поколеньем
Надолго  школой  завладел.
Себя  судили  с  вдохновеньем,

Старались  кое-что  понять
В  себе  и  окружавшем  мире,
Духовным  будни  оттенять,
Воспринимать  ясней  и  шире...

Придумала  пиратский  клан,
Его  устав,  награды,  гимны.
Открылся  вдохновенья  кран,
Творить,  надежда,  помоги  мне...

Я  день-деньской  средь  школьных  стен,
Пылает  сердце  точно  факел...
А  Саша  Юриков,  кузен
Уже  учился  на  журфаке...

Мне  кажется,  что  и  меня
Туда  судьба  зовет  с  пеленок,
Предназначением  маня...
Как  активистку  шлют  в  «Орленок».

Там    --  все  мое.  Вдохновлена
Невыразимым  коммунарством.
Теперь  в  Смоленске  я  должна,
Поскольку  этим  светлым  царством

Я  завербована  навек,
То,  будучи  его  агентом,
С  отчетом  совершу  набег
На  молодежку,  где  моментом

Опубликована...  Меня
Заангажировала  «Смена»...
Но  получается  фигня:
Писала  сочиненья  смело,

Нормальным  русским  языком...
В  газету  –  лишь  канцеляритом.
Газета  стала  тупиком.
Не  рада  стриженым  и  бритым

Заметочкам  на  полосе
С  моей  фамилией  в  финале.
А  в  классе  поздравляют  все.
Всн  опусы  мои  читали,

Гордились  –  все  же  я  своя.
Я  на  медаль  почти  тянула.
Недотянула:  в  классе  я
Восьмом  четверку  хватанула

По  русскому,  а  исправлять,
Дотягиваться  не  желаю.
Не  хочется  судьбу  спрямлять.
Нет,  я  себе  не  позволяю

Свою  тропинку  упрощать,
Свою  планетную  орбиту
Выравнивать  и  уплощать  –
И  вовсе  не  таю  обиду,

Что  не  достанется  медаль...
Моя  наставница  в  музшколе,
Тая  разлучную  печаль,
Вслух  размышляла:
                                                           --  Надо  Оле

Толкаться  в  профсоюзный  вуз.
Поскольку  Оля  –  заводила...
В  иные  –  сглазить  не  боюсь  –
Не  верю,  чтобы  поступила...  ---

Другим  ученикам,  не  мне,
Поскольку  непедагогично.
Призналась:
                                       --  Оля?  Вот  кто  вне
Посредственностей.  На  отлично

У  нас  училась.  Что  еще?
Была  из  всех  потоков  лучшей...  –
--  Плюнь  через  левое  плечо
От  сглаза  –
                                   Стало  страстью  жгучей

Стремление  попасть  в  журфак.
Его  не  перефиглимиглишь.
Все  на  отлично  –  только  так
Прорвешься.  Что  проблемы  с  English,

То  репетитор  помогал.
Разговорил  и  рассупонил,
Чтоб  сам  язык  не  сплоховал
Не  застревал  в  зубах  и  помнил

Без  подключения  мозгов,
Как  спикать  и  не  заикаться,
В  выстраивании  мостков
Логических  не  спотыкаться.

Я  верю,  что  не  полный  нуль.
Начну  мою  в  Москве  страницу.
Пришел  ответственный  июль  –
Я  с  мамой  двинула  в  столицу.

Там  –  дядя  Петя.  У  него
Гостили  на  речном  вокзале.
--  Так,  не  забыли  ничего?
Ну,  с  Богом!  –
                                         Я  в  огромном  зале

Устраиваюсь  за  столом.
Экзаменатор  пишет  темы...
Так,  Лермонтов...  Чего  ж  мы  ждем?
Не  вижу  для  себя  проблемы.

О  Родине  в  его  стихах
Порассуждаю  вдохновенно...
Соседка  сзади  в  двух  шагах  –
И  списывает  откровенно,

Заглядывая  мне  в  листок.
Наверно  зрение  на  зависть....
Но  есть  и  Маяковский...  Вздох...
Подумала  –  и  отказалась

От  Лермонтова...  Напишу
Об  «атакующем»  поэте...
Я  шоколадкой  пошуршу.
Все  с  шоколадками,  как  дети.

Лишь  это  и  разрешено
Держать  на  столиках  сверх  ручек...
Пишу  о  Маяковском...  Но
Строка  из  лермонтовских  «Тучек»

Застряла  у  меня  в  мозгу
И  не  жалает  испаряться.
О  Маяковском  –  не  смогу.
О  Лермонтове  изощряться

Опять  пошла...  Соседка  мне:
--  А  мне,  что  делать?
                                                           --  Ты  свободна
Писать  –  ведь  взрослая  вполне  –
О  чем  угодно,  как  угодно...  –

Я  написала...  Завершил
За  Лермонатова  Ю.  Полухин  –
Стихозу  нагло  предложил
Из  песни  Туликова,  сукин,

Прошу  простить,  нахальный  сын.
Я  торопливо  записала.
Куда  ни  кинь,  теперь  все  –  клин...
Не  так  уж  плохо  для  финала:

«Родина!  Тебе  я  славу  пою!  
Родина!  Я  знаю  мудрость  твою!  
Дай  мне  такое  дело,  
Чтобы  сердце  пело,  
Ведь  мне,  как  тебе,  верю  я!»
Да  будет  над  страною  небо  голубое  
и  рассветный  луч  золотой!

Я  первый  уровень  прошла.
Лишь  бал  из  десяти  потерян.
Ну  что  ж,  и  лучше  бы  смогла.
Себя  судьбе  спокойно  вверим.

Узнала:  те,  кто  о  Толстом
Писал,  попали  в  «план  по  валу»...
У  списка  пролетевших  –  стон...
Путь  расчищается  помалу.

Я  выработала  свою
Стратегию  для  поступленья.
Средь  поступающих  стою.
План  конкурсного  представленья:

Даю  возмодность  старичкам
Передо  мной  позаикаться.
У  них-то  явно  по  очкам
Выигрываю:  заниматься

Когда  им  было  –  все  в  трудах.
А  я-то  после  школы  только.
Их  пропускаю...  На  устах
На  фоне  их  –  шедевры...
                                                                 --  Ольга,

Отлично!  –
                             --  Устный  так  сдала,
Потом  английский...  На  последний
Уже  я  первою  пошла...
Он  не  испортил  мне  обедни.

На  нем  чудесно  повезло.
Историю  в  смоленской  школе
Вела  директорша  зело
Престрогая.  Велела:
                                                                 --  Оля,

«Апрельских  тезисов»  весь  ряд
Учить  напамять!  –
                                                           Заучила.
И  на  экзамене  –  отпад!  –
Я  их  в  вопросах  получила.

Оттарабанив  наизусть,
Экзаменаторов  сразила.
--  Недурственно.  Что  дальше?
                                                                                     --  Пусть

Расскажет  про  сраженье...  Было

В  Отечественную  войну,
Не  Бородинское,  другое...
--  Смоленское!  Сейчас  начну.
Я  из  Смоленска...
                                             --  Ну,  такое,

Конечно,  не  могла  не  знать...
Не  вижу  смысла  дальше  Ольгу
Еще  вопросами  пытать.
Отлично!  --
                                 Вот  и  все.  Поскольку

Все  ясно,  возвращусь  домой.
В  Смоленске  мною  все  гордились.
Конечно,  радостно  самой,
Что  в  главный  вуз  страны  пробились

Я  и  другие,  с  кем  пока  
Еще  я  вовсе  незнакома.
Гуляю...  Нежность  ветерка
И  августовская  истому

Ввергают  в  трепетную  грусть...
Читаю  и  стихи  попутно
Заучиваю  наизусть...
Что  ждет  нас,  представляю  смутно...

Но  вот  и  долгожданный  старт.
В  общажной  тесной  комнатенке
В  оптимистический  азарт
Себя  вгоняем...  По  бетонке

С  утра  к  троллейбусу  бежим,
Подземкой  –  до  «Библиотеки...»
Затем  по  Моховой  спешим...
Стекаются  людские  реки

В  зоологический  музей...
Аудитория  громадна.
Здесь  курсовой  шараге  всей
Митяева  читает  складно

Историю  КПСС
От  самых  марксовых  истоков.
От  лекторши  у  многих  стресс.
Ведь  конспектировать  Бог  сколько

Велит  Митяева...  Пишу
Разборчиво  мои  конспекты.
Усидчива  –  и  не  грешу
Бездельем...  Разные  аспекты

У  нашего  житья-бытья.
Не  все  врубаются  со  старта
В  работу...  Новые  друзья,
Москва...  Те,  кем,  забыта  парта,

Ритм  не  способны  подхватить,
Им  нужно  время  на  раскачку,
Не  успевают  –  как  им  быть?
Как  быть?  Пусть  не  впадают  в  спячку,

А  мчатся  школьникам  вдогон.
Прошла  отбор  для  телегруппы.
В  комиссии  кузен  мой.  Он
Безжалостен  –  вповалку  «труппы»,

Тех,  кто  с  экрана  мог  блистать,
Но  Юриковым  забракован.
Мне  перед  Сашкой  трепетать
Не  довелось.  Вполне  толковым

Он  стал  тэвэшником  уже
И  поспособствовал  кузине.
Сам  на  дипломном  рубеже.
Мне  ж  у  Зеликина  отныне

Самария  уроки  брать,
Себя  готовя  в  телезвезды.
Зачем  тэвэ  мне?  Привирать
Нет  смысла.  Рассудила  просто:

Тэвэ  –  лишь  в  крупных  городах.
Что  –  неплохая  перспектива?
Газеты  –  те,  увы  и  ах  –
В  райцентрах,  на  заводах...  Живо

Сообразила  что  к  чему  –
И  тем  определился  выбор.
Отборочную  кутерьму
Прошла  по-родственному...  Вы  бы,

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=37743
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 28.08.2007

Журфак-9-8-2. Ольга Бордун

Неудержимо  загнала...
И  в  госпитале  санитаря,
И  не  искала,  а  нашла
Израненного  сына...  Старя

До  спока,  тяжкие  труды
И  горькие  переживанья.
На  лике  скорбные  следы
Ее  оставили...  Желая

Нас  с  Леной  защитить  от  бед,
Она  нас  тайно  окрестила.
--  Как  мог  тебя  оставить  дед?  –
Он  молчала.  Лишь  грустила.

--  О  деде  лучше  помолчи.  –
Суровым  шепотком  просила...
Пекла  на  пасху  куличи.
В  печали  схоронила  сына...

Война  и  родичей  отца
Втянула  в  огненные  смерчи.
Рок  ополченского  бойца
Ивана,  дядю,  апедал  смерти

В  неполных  восемнадцать  лет.
А  дядя  Миша  партизанил.
В  душе  моей  военный  след
Глубокое  местечко  занял.

Средь  братьев  тетушка  была
Милица  –  комсомольский  лидер
На  Тульщине...  И  я  росла
В  почтенье  к  родичам.  Не  вытер

Вихрь  в  ремени  в  душе  респект
К  предтечам,  с  чем  живу  поныне.
Перебелить  судьбы  конспект
Едва  ль  дано  на  половине

Дороги  жизненной...  Пошла
В  Смоленске  в  первый  класс.  Каштаны...
Их  кроны  осень  подожгла
У  школы  во  дворе...  Мечтам  мы

Не  предаемся.  Первый  класс  –
И  новизна  и  труд  немалый.
Но  чудный  профи  учит  нас...
Нечасто  в  пору  ту  бывала

Учительница  малышей
С  добротной  вузовской  начинкой.
Не  била,  не  драла  ушей  –
Нам,  право,  повезло  с  училкой.

Ей  –  Пузова  –  не  повезло
С  фамилией  –  нам  что  за  дело?
С  Екатериной  нам  светло
Ильиничной.  Она  умела

Тактично  объяснять,  учить.
Что  означает:  знала  дело.
При  ней  приятно  было  жить...
Чистописание...  Корпела:

Волосяная,  здесь  нажим...
Живым  интернационалом
Был  класс  –  и  каждый  был  любим,
Никто  не  ущемлял  и    в  малом...

Я  сумочку  с  крестом  ношу
И  нарукавники,  поскольку
Пером  чернилами  пишу.
Испачкать  платье  было  б  горько.

А  сумочка  –  доверья  знак:
Ответственна  за  гигиену:
--  В  грязи  и  руки  и  обшлаг!
Иди-ка  вымой  непременно!

Приносит  каждый  в  клас  с  собой
Чернильницу-непроливашку.
--  Чернила  даже  над  губой  –
Пьешь,  заедая  промокашку?

В  чернилах  пальцы,  и  тетрадь,
И  парт  окрашенные  крышки...
Как  все  вокруг  не  измарать?
Не  помогают  перочистки

А  инородчество  ничье
Здесь  никого  не  занимало.
Веселое  житье-бытье...
Задорно  ребятня  играла

На  переменках  в  чехарду.
Мы  –  зайчики,  снежинки,  мишки
На  Новогодье...  Все  пройду
Ступени,  чтобы  для  умишки

Побольше  знаний  подсобрать...
Нас  три  подружки  закадычных,
Все  –  с  Тухачевского...  Назвать?
В  оценочках  всегда  отличных

 Морозова  Наташа...  Я
Старательно  иду  за  нею.
А  Галка  Клецкина,  моя
Еще  одна  подружка,  третью

Позицию  в  ряду  займет,
Коль  расставлять  нас  по  учебе.
Подруги  старше.  Их  зовет
Вожатая.  Дозрели,  чтобы

В  строй  красногалстучных  вступить.
Меня  позвали  с  ними  вместе...
--  Нет,  Оле  рано!  –  
                                                         Оскорбить
Нельзя  сильней.  Неужто  чести

Я  не  достойна  быть  в  строю
С  ней,  пионерской  детворою?
Обиду  горькую  мою
Слезами  выплесну,  не  скрою.

Все  успокаивают:  мол,
Еще  по  возрасту  мне  рано.
Когда  и  мой  черед  пришел,
В  казарме,  что  довольно  странно,

Соседней  части  войсковой
Нас  принимали  в  пионеры
Солдаты.  Замер  четкий  стой.
Пришел  мой  час.  Горда  без  меры.

И:
         --  Будь  готов!
                                                     --  Всегда  готов!  –
Ответствую  с  лихим  салютом.
От  поздравлений  и  цветов
Зарделась.  Радостным  минутам

Цена  для  детства  высока.
Теперь  я  в  классе  –  звеньевая  –
И  от  звонка  и  до  звонка,
Учась,  а  в  перерыв  играя,

Стремлюсь,  чтоб  жизнь  была  звонка...
С  Наташкой  мы  пошли  в  музшколу.  
Мой  инструмент  издалека
В  победную  доставил  пору

Отец,  вернувшийся  с  войны  –
Аж  из  Германии  --  трофеем.
И  мы  с  сестрой  теперь  должны
Им  овладеть.  Мы  овладеем.

С  Наташкой  ходим  в  школьный  хор.
Я  –  с  нею,  чтоб  не  разлучаться.
Там  голосим  во  весь  задор...
Дни  школы  торопливо  мчатся.

Наташке  мало  всех  забот  –
Так  занялась  еще  английским.
И  нас  стихами  достает,
Жуя  их  смачно,  как  ириски:

Tick  the  clock  says,
Tick-tick-tick.  
What  you  have  to  do,
Do  quick…

Я  позже  записалась  в  КИД  –
Интернациональной  дружбы
Клуб...  Кролик  им  руководит  –
Фамилия  такая...  Чушь  бы

Была,  наверное,  сплошной,
Но  Исаак  Данилыч  Кролик
Идею  не  считал  смешной,
Хоть  опыт  и  его  был  горек.

Связь  с  иностранцами  в  стране
Была  приравнена  к  измене.
А  что  б  тогда  грозило  мне?
Над  нами  сталинизма  тени...

Я  в  переписке  состою
С  болгаркой,  китаянкой,  немкой,
Приподнимая  жизнь  мою
Над  серостью  привычной,  мелкой.

Мы  кормим  шумных  голубей
На  площади...  Стоглазый  цербер
Гэбэшный  бродит  меж  людей,
Где  славный  академик  Кербель,

Смоляк,  лобастого  вождя
К  его  столетию  поздравил
Тем,  что  немного  погодя
Здесь  памятник  ему  поставил.

А  академика  сестра  –
Учительница  в  нашей  школе
По  English’у...  Судьба  пестра...
Ну,  рассказать  о  важном,  что  ли?

Ружинский  Саша...  В  классе  он
Из  мальчиков  –  красивый  самый.
Не  ведаю,  в  кого  влюблен.
А  я  –  в  него...  Пацан  –  упрямый,

Надменный...  Нравом  –  хулиган.
И  фехтованию  учился.
Класс  превращает  в  балаган...
Мне    в  третьем  классе  полюбился  –

Я  стала  в  строчки  изливать.
Любовь  –  призвание  поэта.
Хотите,  что-то  прочитать
Из  первых?  Почитайте  это:

Мой  принц  прекрасен  ты  сегодня
Как  луч  зари.  Как  вечер  поздний.
Как  шумный  гомон  пенных  струй.
Как  первый  робкий  поцелуй.

Мой  принц  кудряв  и  темнорус,
Рост  средний.  Ловок  и  подвижен.
Прекрасен...  Но  влюбленной  вкус
Не  объективен...  Я  вся  в  книжной,

Татьянинской  печали...  Он
То  затевает  бой  портфельный  –
Крик,  хохот,  топот,  грохот,  звон...
За  косы  дергает...  Отдельный

Затеянный  атракцион:
Сигать  из  окон  в  кучу  угля.
В  той  шалости,  конечно,  он,
Принц  –  заводила...  Не  потухла

Любовь  та  детская  во  мне,
То  тлела,  то  огнем  горела...
Он  –  неизменно  –  свет  в  окне...
Я  потихонечку  взрослела...

О  несвершенном  не  жалей.
Пусть  не  сбылось,  о  чем  мечталось...
Мне  гвардия  учителей
Вполне  хорошая  досталась.

Но,  правда,  первых  классных  дам,
Беременность  перенимала...
Зато  потом  явилась  к  нам
И  по  хорошему  влияла

На  нас  Козлова  Роза  свет
Романовна...  Осталась  с  нами
До  завершенья  школьных  лет.
Поклон  ей,  чудной  классной  даме.

Не  скучно  мне  средь  школьных  стен.
Я  там  до  ночи  пропадаю.
Страна  играет  в  КВН,
Играет  школа,  я  играю.

С  шестого  класса  –  красота:
Клякс  фиолетовые  тучки
Забыты.  Давняя  мечта
Осуществилась:  в  школе  ручки

Разрешены  –  в  них  стерженек,
В  нем  шарик,  вымазанный  пастой.
А  в  доме  быта,  каждый  мог
Заправить  стержень  вновь  хоть  в  пятый,

Хоть  в  сотый  и  двухсотый  раз.
Чистописанием  отныне
Уже  не  доставали  нас,
Не  увязали  в  этой  тине.

Сценарии  для  игр  пишу.
С  Наташей  книгу  сочиняем.
И  в  рукописный  заношу
Журнал  рассказы...  И  читаем,

И  обсуждаем,  что  прочли...
«Онегин»  мной  в  шестом  осилен  –
Опережая  школу  шли  –
Пример  ленивым  простофилям.

Я  неформально  отношусь
К  тем  сочинениям,  что  в  школе
Велят  писать  нам.  Это  плюс.
«Мир  Гоголя»...  Не  скучно,  что  ли?

Но  можно  волю  дать  уму
И  фантазировать  свободно
По-гоголевски...
                                           --  Что  к  чему?
Задачку  задала  сегодня  

Своим  творением  Бордун.
Как  оценить  ее  работу?
Поток  сознанья,  как  в  бреду,
Пока  читала,  вверг  в  икоту.

--  Коллега,  вы  не  правы,  нет.
Творение  неординарно.
--  Она  рассорит  педсовет...
--  Мы  ей  должны  быть  благодарны:

Она  ведь  гоголевский  стиль
Нам  демонстрирует  в  работе...
--  Кончайте,  ладно,  водевиль,
Перечитайте  –  и  поймете  –

Она  талантлива  весьма...
--  Но  где  там  тема  и  идея,
Где  план?  Сплошная  кутерьма...
--  Об  одаренности  радея

Настаиваю,  что  на  пять
Нам  должно  оценить  работу,
Талант  взлелеять,  поддержать
И  впредь  о  ней  иметь  заботу...  –

Когда  писала  о  «Грозе,
Так  то  был  суд  над  Катериной.
В  свидетели  попали  все...
--  И  Кабаниха?
                                           --  Да!
                                                           --  Отрину  –

Ведь  это  же  белиберда.
Так  сочинения  не  пишут!
--  Что  за  словесники  –  беда!
Творения  талантом  дышат,

Незаурядностью  души.
Талант  хотите  вставить  в  рамки?
Сам  так  попробуй  напиши.
Учитель,  не  твори  подлянки,

Гордись  таким  учеником...  –
По  школам  города  ходили
Мои  творения  потом.
Хотя  за  них,  случалось,  били

Морально  и  за  новизну,
Парадоксальные  подходы.
Кто  –  за,  кто  против...  Я  пожну
Все  мнения.  Но  я  метОды

И  впредь  моей  не  изменю,
А  разовью  ее,  усилю,
Разноображу  то  меню,
Чтоб  узнаваемо  за  милю

Всем  было  творчество  мое...
Училась  я  всегда  неровно.
По  математике  новье
Осваивается  бескровно.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=37742
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 28.08.2007

Журфак-9-8-1. Ольга Бордун

Семену  показали  сон  –
И  не  находим  объясненья:
Стекло  вытаскивал  Семен
Из  горла  моего  –  спасенье!

Сон  снова  навещал  его  –
Он  вновь  сверкающим  пинцетом
Тянул  из  горла  моего
Стекло.  И  странно,  что  при  этом

Меня  не  ранил...  То  ли  бред,
То  ль  подсознательные  знаки?
...У  всех  свой  мир,  свой  факультет.
Расскажем  о  моем  журфаке.

Что  привело  меня  к  нему?.
Понять  все  предпосылки  сложно.
Я,  кстати,  родилась  в  Клину
Случайно.  В  мире  так  тревожно.

Провоевавший  всю  войну
Отец  –  орденоносный  сокол  –
Еще  был  послан  на  одну.
В  корейском  небушке  высоком

Он  чванных  янки  побеждал
С  товарищами  в  грозных  «Мигах»  --
И  справедливость  утверждал,
О  чем  не  прочитаем    в  книгах.

Загадка:  как-то  удалось
Им  с  мамой  в  пору  тех  сражений
Дать  жизнь  дочурке.  Мне  пришлось
Второй  родиться.  Первой  –  Лене.

Отец  мой  –  Толя,  Маша  –  мать
По  «точкам»  вместе  кочевали.
А  я  себя  осознавать
В  Смоленске  стала,  где  едва  ли

Уже  исполнилось  мне  пять.
Полковника-отца  комдивом
Град  на  Днепре  с  семьей  принять
И  с  возвращением  счастливым

Поздравить  с  пагубной  войны
Смог  лишь  в  конце  пятидесятых.
Смоленск  –  фортеция  страны  –
Всегда  во  вражеских  осадах.

Уже  одиннадцать  веков
Сражался  с  недругом  толково.
Известен  доблестью  полков.
Один  –  на  поле  Куликово

Пришел  Мамая  побеждать.
Град  вскоре  крепостной  стеною
Укрылся,  чтобы  вражья  рать
Здесь  задержалась  пред  Москвою.

Смоленск  поляков  задержал,
За  что  поздней  Петром  обласкан.
Град  разрастался  и  мужал.
На  городской  мундирный  лацкан

Тогда  не  вешали  кресты.
Но  как  смоляне  меч  держали
И  харалужные  щиты,
Уже  известно  всей  державе.

Копили  злато,  серебро,
Чтоб  покупать  мечи  и  книги
Цифирной  школе  дал  добро
Смоленской  первой  Петр  Великий.

Собор  Успенский  возведен  –
Он  духа  русского  твердыня.
Стоял  у  стен  Наполеон  –
Смоленск  ломал  французам  клинья,

Победный  тормозил  поход  –  
Судьба  у  города  –  сражаться  –
За  веком  –  век,  за  годом  –  год  –
Бить  недруга,  стоять,  держаться.

Град  воевал,  учился,  жил,
Детишек  на  ножонки  ставил,
Бойцов  погибших  хоронил
И  Господа  в  соборе  славил.

Ковал  мечи  и  пушки  лил
И  ладил  на  Днепре  шебеку
Век  девятнадцатый  открыл
Гимназию,  библиотеку.

Потом  град  выставку  открыл  –
И  начал  выпускать  газету,
«Чугуночку»  соорудил,
Дел  ускоряя  эстафету.

И  Глинку  чествовали  здесь  –
Смоляне  гения  ценили,  
Как,  впрочем,  ценят  и  доднесь.
В  саду  Блонье  потом  открыли

Чудесный  памятник  тому
Кто  сам  смоленский,  из-под  Ельни,
Кто  музыкою  вскрыл  тюрьму
Российской  каторжной  деревни

И  сделал  первый  явный  шаг
К  освобождению  народа.
Сусанин  –  и  полякам  враг  –
И  вызов  власти,  кем  свобода

Отобрана  и  у  таких
Героев,  как  Иван  Сусанин...
В  домах  смоленских  (городских?)  –
Подумав,  удивитесь  сами:

Еще  лишь  сотню  лет  назад
Не  ведали  водопровода  –
Его  поздней  соорудят
Лишь  в  девяностом  для  народа.

А  первый  из  железа  мост
В  Смоленске  над  Днепром  склепают,
Когда  двадцатый  век  на  пост
Вступить  готов...  Здесь  открывают

Электростанцию  уже
В  двадцатом  суматошном  веке,
На  стартовой  его  меже...
О  «человечном  человеке»,

Зачем-то  навестившем  град
В  девятисотом,  не  забыли?
Рассказываю  все  подряд
На  всякий  случай,  чтобы  были

Вы  в  курсе  всех  смоленских  дел.
Да,  было  и  такое  дело:
Вождь  большевистский  залетел
В  Смоленск  –  и  власти  заплохело.

Смоленские  большевики
Себя  и  раньше  проявляли.
Приехал  вождь,  раздал  тычки  –
Организацию  создали

В  поддержку  искровских  идей.
А  в  пятом  стачку  возбудили.
Царь  в  Питере  лил  кровь  людей  –
Совет  смоляне  учредили...

Потом  реакция,  террор.
Людская  кровь  на  царской  пасти.
Неотвратимый  приговор  
Антинародной  этой  власти

В  семнадцатом  осуществлен.
Октябрь  повеял  над  Смоленском,
Вознес  полотнища  знамен  –
И  город  тотчас  стал  советским.

Кровопролитные  бои
Он  вел  с  фашизмом  в  сорок  первом.
Сердца  смолян  сильней  брони.
Расстройство  гитлеровским  нервам:

Не  получается  блицкриг.
Освобожденный  в  сорок  третьем,
Мой  город  их  руин  возник  –
И  мы    здесь  возрожденье  встретим

На  фоне  гордой  старины
Его  проспектов  и  бульваров.
Вдоль  старой  крепостной  стены
Пройдем  по  кромке  тротуаров

От  башни  к  башне.  Федор  Конь
Смоленский  гениальный  зодчий,
Их  воздвигал:  мол,  только  тронь  –
И  стрелы  с  башен  кинут  в  корчи.

Сад  Глинки  –  бывший  сад  Блонье.
В  нем  памятник.  Изваян  Боком.
Великий  –  в  бронзовом  литье
Стоит  –  и  вдохновенным  оком

Взирает  на  концертный  зал  --
Дворец  дворянского  собранья.
В  нем  город  Глинку  увенчал
За  бесподобные  дерзанья.

Вот  памятник  с  орлами.  Он
Поставлен  в  скверике  Героев.
Две  армии  Багратион,
Барклай  де  Толли  храбрых  воев

У  града  нашего  свели,
Чтоб  вместе  задержать  француза
Чужие  родом,  но  свои.
Орлы  –  как  память  их  союза.

Тот  тихий  сквер  порою  пуст,
А  часто  –  выгул  для  бутузов,
Здесь  горожан  встречает  бюст  –
Фельдмаршал  и  мудрец  Кутузов.

И  в  парке  –  памятник  войне
С  Наполеоном  и  сраженью
Смоленскому...  Оно  вполне
Вело  француза  к  постиженью

Того,  как  мужествен  солдат
России,  как  неколебим  он.
Кок  за  отечество  стоят
Народ  и  армия  в  едином

Порыве  –  и  хранят  страну...
Возможно,  знай  то  узурпатор
Заранее,  едва  ль  войну
Ту  начал,  куцый  император.

Еще:  у  крепостной  стены
Аллея  памяти  героев
Все  той  же  доблестной  войны.
Здесь  баритонами  гобоев

Звенят  осенние  ветра
И  подпевают  арфы-листья,
Нам  озвончая  вечера...
А  если  надо  помолиться,

Варвары  церковь  семь  веков
Стоит  на  улице  Кашена.
Здесь  отпевают  смоляков
Печально,  истово,  душевно.

Таков  тот  город,  где  себя
Я  лет  с  пяти  осозновала.
Здесь  обретается  семья.
Однажды  я  не  сплоховала:

Удачный  улучив  момент,
С  четырехлеткою-соседом
Пошла  гулять...  Тот  инцидент
Был  предпосылкой  к  жутким  бедам.

Нас  с  ним  искали  всем  двором.
Нашли.  Отец  отменно  выдрал.
--  Нет,  Толя,  надо  с  ней  –  добром.
--  Уверен:  дурь  из  девки  выбил.

--  Но  больше  бить  ее  не  смей!  
Ты  обещаешь?
                                             --  Обещаю...
--  Умна  малышка.  Над  с  ней,
Как  с  большенькой...  –
                                                       Я  высвещаю

Каотину  нашего  двора,
Для  детворы  –  подобен  раю.
С  утра  до  вечера  –  игра.
Глаза  зажмурь  лицом  к  сараю  –

--  Готовы?  Я  иду  искать.
И  в  «штандыр»  во  дворе  играли.
Steh’  hier  –  так,  надо  понимать,
Игру  вначале  называли

На  дойче.  Также  казаки-
Разбойники  у  нас  в  почете.
Шли  беззаботные  деньки.
А  взрослые  всегда  в  заботе.

Анисья,  бабушка  моя,
Двор  цветниками  украшает.
Такая  ей  эпитимья  –
Сама  ее  и  назначает.

А  малышня  ее  цветы
В  «секреты»  прячет  вдохновенно...
Секрет?  Не  знаешь?  Странно...  Ты
Где  рос?  Придумано  отменно:

Копаешь  ямочку  сперва.
Затем  сплетаешь  «икебану»,
Сорвав  цветочка  три  иль  два.
И  –  в  ямку  под  стекло...  Дружбану

«Секрет»  захочешь  показать  –
Одна  лишь  знаешь,  где  прикопан  –
Землицы  слой  лопаткой  снять
Нетрудно,  чтоб  глазами  хлопал

Сосел,  увидев  под  стеклом
Твое  цветочное  творенье.
Понравилось?  Куда  с  добром!  –
«И  торжество  и  вдохновенье...»

Меня    пристроили  в  детсад.
Но  я  в  нем  пробыла  недолго.
Сверх  прочих  фирменных  досад  –
Спать  днем  не  нравилось  –  и  дока  –

Бабуля  забрала  назад:
--  Зачем  же  мучите  ребенка?
Глядите  –  стал  печальным  взгляд.
При  мне  пусть  посидит  девчонка...  –

При  бабушке  отрадно  мне.
По  сути  –  полная  свобода.
Еще  два  слова  о  родне.
О  маме.  Местного  завода

Она  толковый  инженер.
С  отцом  еще  до  гроз  военных
По  волеизъявленью  сфер
Небесных  силой  незабвенных

Для  них  и  вечно  дорогих
Невыразимых  обстоятельств
Свела  судьба  с  отцом...  Жених
В  плену  армейских  обязательств,

Невеста  поступила  в  вуз
Московский,  сильно  инженерный...
На  самой  грани  их  союз...
Но,  оказалось,  крепкий,  верный...

Война...  Невеста  догнала
Свой  институт  в  Новосибирске.
Она  сибирская  была,
С  Алтая...  Ей  понятны,  близки

Суровые  сибиряки.
Мой  дед  был  железнодорожник.
Попал  к  ежовцам  на  клыки.
В  тридцать  седьмом  сатрап-безбожник

Его  на  Мангышлаке  ввверг
В  расстрельную  пучину  злобно.
В  лазоревых  погонах  клерк
В  отчетец  записал  подробно,

Что,  дескать,  этот  (имярек)
Троцкист,  шпион  неардертальский,
Расстрелян  –  бывший  человек...
Сатрап  с  усмешкой  каннибальской

Отчет  подробный  прочитал...
А  любопытным  говорила
Бабуля:  от  семьи  устал  –
И  бросил  муж  --    чтоб  вражья  сила

Ее  и  пятерых  детей
Преследовать  не  стала  дальше...
Не  удалось  окончить  ей,
Бабуле,  сельской  школы  даже.

Всего  три  класса  ЦПШ  –
Вот  все  ее  образованье.
Но  как  светла  ее  душа!
Война  и  бабушку  в  скитанье

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=37741
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 28.08.2007

Журфак-9-5. Света Назарюк

Журфак-9-5.  Света  Назарюк

На  третий  курс  перехожу.
Период  первых  осмыслений.
Завоеваньем  дорожу.
Не  признаю  досужих  мнений,

Что  я  случайно  прорвалась
В  обитель  творческой  элиты.
Нет,  я  добилась,  домоглась,
Завоевала  –  и  открыты

Сегодня  двери  для  меня
Чудесной,  славной  альма-матер.
Что  правда,  пришлых  оттесня,
Раскачивали  дебаркадер,

Стремясь  нас  вытолкать  за  борт
Московских  супер-школ  элитных
Выпускники,  что  нам  забот
Добавило...  И  в  любопытных

Их  взглядах  виделось  одно:
Как  скоро  мы  отступим,  схлыздим.
Мы  начинали  тяжко,  но
От  сорняков  себя  отчистим,

Пробьемся  вопреки  тому,
Что  старт  наш  был  опасно  низким.
Спустя  два  года  по  всему
Видать,  что  достижимым,  близким

Стал  и  для  нас  московский  стиль
И  уровень  высокой  школы  –
Мы  поднялись  на  пару  миль.
Теперь  подначки  и  уколы

Столичных  денди  и  дендесс
Сменились  прочным  уваженьем.
Мы  выдержали  стресс  и  пресс,
Учились  с  тщанием  и  рвеньем.

Теперь  мы  тоже  –  москвичи,
Хозяева  на  факультете.
Автомобилями  рычи
Хоть  как,  стоица  –  звуки  эти

Сегодня  не  пугают  нас,
А  стали  повседневным  фоном.
Мы  переходим  в  высший  класс
Журфаковский.  А  знаком,  кодом,

Удостоверившим  сей  факт  –
Мы  расселяемся  в  высотке  –
И  начинаем  третий  акт
Чудесной  пьесы,  в  коей  четки

Репризы  и  прекрасна  роль.
И  не  сыграешь  вполнакала.
Вот  комнатка  моя.  Изволь,
Заглядывай...  Не  приглашала?

Тогда  немного  подожди.
Возможно,  приглашу  позднее.
А  нет  –  так  мимо  проходи.
Из  холла  вход.  В  иных  –  теснее,

А  в  этих,  коих  двери  –  в  холл,
Просторней...  Шкафом,  секретером,
Карябая  паркетный  пол,
Я  изумительным  манером

Отгородила  уголок
Для  своего  уединенья,
Тем  обозначив,  что  пролог
Достиг  неспешно  завершенья.

Я  с  Ниной  Дьяковой  делю,
Смиреннейшей  ткачихой  брянской,
Ту  келью,  коей  придаю
Уют  казарменно-спартанский.

Лишь  аккуратность  с  чистотой
Два  козыря  того  уюта
Плюс  книги.  Вот  и  весь  простой
Дизайн.  Бесхитростно  и  круто.

Но  сталинского  стиля  холл
Пространство  кельи  умножает.
Зеркально  навощённый  пол
Нас  вверх  ногами  отражает.

А  двор  с  решеткою  ворот
С  площадками  для  бадминтона
И  скверами!  Душа  поет,
Взлетает  радость  окрыленно

До  шпиля...  А  парадный  вход-
Скульптуры,  пандусы,  ступени!
Весь  МГУ-шный  наш  народ
Готов  от  счастья  на  колени

Пасть  и  склоняясь  до  Земли
Благословлять  свою  удачу.
Какое  счастье!  Мы  смогли!
Расстроганно  едва  не  плачу...

С  утра  опять  на  стадион.
Потом  –  на  лекции  аллюром.
Но  третьекурсник  закален.
Спорт  и  сердчишкам  и  фигурам

Полезен.  И  привыкли  все.
На  лекциях  уже  не  дремлем.
В  достойном  нашем  «медресе»
Умнейшей  профессуре  внемлем.

В  гороховский  спецсеминар,
Где  о  суггестии  толкуем,
Хожу...  Мы  здесь  души  сонар
С  подачи  мэтра  тренируем.

Он  учит  создавать  раппорт
От  человека  к  человеку.
Чужой  души  закрытый  порт
Вскрывать,  да  чтоб  не  на  потеху,

А  как  на  исповеди.  Так
Чтоб  наступило  просветленье.
Нас  многому  учил  журфак.
И  снова  дарит  вдохновенье

Кучборская.  Ее  душа
Нас  одаряет  чудесами.
Неизъяснимо  хороша
Богиня,  что  делилась  с  нами,

Зря  в  неизведанную  даль
Духовным  запредельным  взором,
Тем,  что  дарил  душе  Стендаль...
Пред  ней  мы,  как  пред  прокурором.

Ее  сужденья  –  приговор,
Обжалованье  невозможно.
В  пространство  устремленный  взор.  
Волшебный  голос...  И  тревожно

И  радостно  переживать
С  ней  вместе  боль  и  грусть  Сореля,
Души  порывы  понимать...
Мы  научились.  Мы  дозрели.

Журфак  наш  в  общем-то  –  гумфак.
Гуманитарность  –  с  перехлестом.
Я  не  уверена,  что  так
Нас  лучше  подготовят  к  острым

И  противоречивым  дням
Реальной  повседневной  жизни.
Таскать  Стендаля  по  цехам,
С  ним  шлепать  по  навозной  жиже?

А  впрочем,  есть  у  нас  предмет
«Пром.  Экономика».  Рамирес
Читает...  Интереса  нет
К  предмету  важному.  Томились...

Кучборской  заданный  стандарт,
Для  лектора  недостижимый,
Нам  напрягает  миокард.
Я  все  ж  стараюсь,  хоть  мужчины,

Уверена,  --  профессора
Вовек  мне  «неуд»  не  поставят.
Я  –  женщина  –  et  cetera,
Меня  мужские  взоры  жалят

Усиленно  со  всех  сторон...
Мне  повстречался  в  гастрономе
Землячки  Томы  муж  Семен...
Взял  два  больших  батона...
                                       --  Томе

По  вкусу  зачерствевший  хлеб?  --
--  Жаль  времени  на  эти  давки.
Едим-с  и  черствый.  А  по  мне  б
Век  не  заглядывать  бы  в  лавки.  –

Семен  внимательней  воззрел
И  рек:
           --  Ты,  девушка,  красива,
Как  Хепберн!  
           --  Поздно  разглядел...
--  Наверно.  Ладно,  будь...  Счастливо!  –

Володя  Левин...  Я  о  нем
Вздыхаю...  Парень  даже  снится...
Но  сон  тот  и  остался  сном.
Он  дал  мне  знать:  его  девица

Общажная  не  увлечет.
Возьмет  москвичку  Вова  в  жены.
По  этой  части  –  незачет.
Сосед  Володи,  увлеченный

Мной,  Левченко,  пересказал,
Витюша,  Вовино  решенье...
Скромняга  Витя  тосковал,
Но  нет  для    Вити  утешенья.

Смирнова  Галя  –  вот  пример
Подобного  в  судьбе  расчета.
На  курсе  –  новый  кавалер.
Он,  Вороненков,  отчего-то

Из  института  стали  к  нам
В  гуманитарии  подался  –
И  тут  же  Галкою  к  рукам
Вполне  расчетливо  прибрался,

Поскольку  Миша  –  москвичок,
К  тому  же  отпрыск  зам.  министра.
Попался  Галке  на  крючок  –
И  в  загс  препровождаем  быстро.

Сосредоточено  чело
У  многих  на  такой  же  цели:
В  москвички  хочется  зело,
Да  лимшь  немногие  сумели.

Вот  Люся  Береснева  так
Захомутала  аспиранта.
Уже  беременна.  Журфак  –
Неоднозначная  константа.

Подруга  Люси  не  смогла,
Алешина,  парашютистка
Наташа...  Жизнь  их  развела.
За  шагом  шаг  –  судьбы  расчистка.  

Ревную  Левина  к  Альбац.
Похоже,  Вова  выбрал  Таню,
Чтоб  заманить  к  себе  и  –  бац!  –
Предаться  плотскому  желанью.  

О  Вове  я  не  первый  год
Грущу...  Зимой  в  моей  Кыштовке
На  лыжах  ухожу  в  поход  –
И  думаю  о  нем,  о  Вовке.

Вверху  –  прозрачная  лазурь,
Как  на  грабаревой  картине,
Под  ней  –  чистейшая  глазурь,
А  я  одна  посередине

«Володя»  палкой  на  снегу
На  всю  Вселенную  взываю.
Чем  я  помочь  себе  могу?
На  чудо  только  уповаю.

Возможно,  мой  беззвучный  крик
Услышит  Левина  сердечко  –
И  в  радостный,  счастливый  миг
Нейдется  в  нем  и  мне  местечко...

Но  вот  я  рядом,  в  двух  шагах.
Он  на  меня  глядит  с  улыбкой.
Я  понимаю  –  дело  --  швах.
Сама  с  собой  горюю  шибко...

«Чувствительная»  --  так  меня
Володя  с  Витькою  прозвали
Чуть  снисходительно  дразня...
Так  вы  бы  хоть  не  раздевали

По  ходу  взглядами...  Беда!
Терплю.  Нет  выбора  –  судьбина.
У  каждого  своя  звезда
И  на  ладони  паутина

Тех  линий,  что  пророчат  нам,
Что  –  неминуемо  –  случится.
Я  в  закутке  моем  стенам
Пожалуюсь...  Легко  ль  учиться,

Когда  в  душе  такой  разброд...
Поплачусь  Скоркиной  Раисе.
Она  мудра  –  и  все  поймет.
Пример  недостижимой  выси

Моральной  всем  дает  она.  
Сама-то  тоже  одинока,
Необъяснимо  холодна
К  мужчинам...  Два  серьезных  ока

Заглядывают  в  душу  нам.
Раиса  бедных  пожалеет.
Ей  все  же  лучше,  чем  стенам...
Утешит,  лишь  она  умеет...

Так  много  сложностей  у  всех,
Напрягов  в  жизни  и  учебе.
Но  есть  журфак  –  он  мой  успех.
Стараюсь,  упираюсь,  чтобы

Не  уронить,  не  растерять
Добытое  в  таких  усильях,
Зачеточку  не  измарать,
Лететь,  лететь  на  чистых  крыльях

По  белой  лестнице  взлетать,
Где  нас  встречает  Ломоносов.
Пред  ним  так  сладко  трепетать  –
И  всем  понятно  без  вопросов:

Я  влюблена  в  мой  факультет.
Над  лестницей  его  парадной
Родоначальника  портрет,
Буфет,  где  утренней  отрадой  –

Яичница,  томатный  сок,
Амфитеатр  аудиторий,
Нас,  озабоченных  поток  –
У  каждого  полно  историй...

Ром-бабка,  серый  кофеек  –
И  разлетались  по  столице.
У  не-московских  –  сто  дорог,
Но  всем  им  в  зоне  «Д»  сходиться.

Общажный  заполняем  холл.
В  нем  Голованова  встречаем.
Мэтр  «Комсомолки»  к  нам  пришел.
Мы  слушаем  и  вопрошаем.

Я  подготовила  вопрос
О  психофизике,  как  факте
Профессии...  Он  хмыкнул  в  нос  –
И  улыбнулся...  Он  и  в  шахте,

На  космодроме  побывал  –
И  стал  большим  авторитетом.
А  с  нами  просто  толковал,
Не  упивался  пиэтетом.

Не  погнушался  к  нам  прийти.
Я  мэтра  интересовала.
Потом  искал,  но  нет,  прости  –
Я  потихоньку  убежала...

А  Нина  Дьякова  –  в  тени.
Она  –  скромнейшая  из  скромных.
Эй,  парень,  на  нее  взгляни  –
Достоинств  много  в  ней  огромных.

Но  парни  в  массе  так  глупы  –
И  девушку  не  замечают,
Не  выделяют  из  толпы.
Зато  и  не  озорничают.

Из  Брянска  приезжает  к  ней
Порою  Леша  Ярошенко.
Степенней,  старше  тех  парней,
Умнее.  Он-то  хорошенько

Все  в  Нине  понял,  но  и  с  ним
Она,  скромняга,  неприступна.
Гуляем.  Он  неутомим
В  попытках  значимо  и  крупно

Нас  в  футуризме  просветить...
--  Вот  Эрик  Тойфлер  полагает...  –
Стараюсь  что-то  уловить,  
Запомнить...  Леша  много  знает.

Газетный  брянский  репортер
Был  просто  энциклопедистом.
Его  с  землячкой  разговор
Был  без  намеков  –  умным,  чистым...

Похоже,  он  махнул  рукой
На  отношенья  меж  полами.
И  мне  бы  нужен  друг  такой.
Но  меж  общажными  парнями

Лишь  те,  чьи  взоры  раздевать
Меня  при  встрече  начинают.
Немного  стала  уставать  –  
Все  только  одного  желают.

Природной  красоты  декор
Моя  отрада  и  проклятье.
Мужской  оценивает  взор,
Насквозь  пронизывает  платье,

Волнует,  голову  кружит.
Всегда  окружена  парнями.
Едва  ли  хоть  один  мужик
Проигнорирует...  За  днями

В  осенней  позолоте  –  дни
В  московском  пышном  горностае...
Мгновенье  каждое  цени,
Учебники  судьбы  листая.

Я  сессию  легко  сдала
Была  с  Рамиресом  загвоздка.
С  трудом  профессора  нашла...
Он  жарким  взглядом  шлепнул  хлестко  –

И  даже  спрашивать  не  стал.
Поставил  мне  зачет  и–  баста.
Семестр  срединный  просвистал
С  финальной  закорючкой  баска.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=36584
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 18.08.2007

Куплю на баксы кондо, не

Куплю  на  баксы  кондо,  не
Медля,  чтобы  тондо  не
Здесь  ваять  и  рондо  не
Здесь  себе  играть...
А  вы  в  холодном  Лондоне,
Вы  в  дождливом  Лондоне,
Вы  в  туманном  Лондоне...
Жалко  вас  терять.

Там  в  рединготе  вязаном
Холмс  гуляет  с  Ватсоном.
Алиби  доказанным
Верит  не  всегда.
Жаль,  в  радость  не  врываться  нам,
В  нежность  на  вдаваться  нам,
В  мире  не  встречаться  нам
Больше  никогда.

Там  бой  Биг  Бена  башенный,
Тауээр  некрашенный,
Я  здесь  ошарашенный,
Слезыньки  из  глаз...
Привет  овсяной  каше!  Мы
Не  в  каминной  саже,  мы
Шлем  вам  серщце  наше,  мы
Так  же  любим  вас...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=35882
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 10.08.2007

Мне жаль: ничего не сумело сложиться –

Мне  жаль:  ничего  не  сумело  сложиться  –
Лишь  песня.  Но  песня  сама  по  себе.
И  мы  не  успели,  увы!  –  подружиться  –
И  горечь  в  душе,  и  ошибка  в  судьбе.

И  нам  не  дано  на  Земле  повстречаться,
Пройдем,  как  по  встречным  путям  –  поезда.
Возможно,  что  именно  я  –  ваше  счастье,
Но  мы  не  узнаем  о  том  никогда...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=35834
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 10.08.2007

Сплин

Я  тебе  не  мщу,
А  себе  не  льщу.
Я  тропу  ищу
И  мостки  мощу.
Я  хочу  пожить,
Радости  служить,
Чтобы  не  тужить,
Сердцу  не  мозжить.

Улетели  вдаль
Август  и  февраль,
Горечь  и  печаль  --
Ничего  не  жаль.
Не  о  чем  трубить,
Нечего  забыть,
Некому  грубить,
Некого  любить.

Под  соленый  груздь
Да  растает  грусть.
А  не  хочет  –  пусть...
Песню  –  наизусть,
Песню  о  любви
Тихо  позови.
С  песней  виз-а-ви
Радость  оживи...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=35703
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 09.08.2007

Поминальная режиссеру

Поминальная  режиссеру

В  конце  семидесятых  повезло:
Отправлен  на  три  месяца  в  столицу
Мозги  поправить,  поострить  стило,
У  всесоюзных  мэтров  поучиться.

Коллеги  собрались  со  всей  страны  –
От  Сахалина  до  Калининграда.
Мы  цеху  репортерскому  верны,
А  как  дружить  –  нам  пояснять  не  надо.

И  есть  о  чем  друг  другу  рассказать  –
Восторженны  вечерние  застолья,
Мне  –  по  заявкам  --  песни  распевать  –
Солирую,  а  публика  достойна.

Звездою  тех  вечерних  ассамблей  –
Краса-смуглянка  Лида  Василаке.
И  я  пою  «Смуглянку»,  чтобы  ей
Чудесной  песней-комплиментом  знаки

Вниманья  принародно  оказать...
На  пятачок  выпархивает  Лида  –
И  начинает  страстно  танцевать  –
Легка,  быстра,  воздушна,  как  сильфида.  

Коллеги  ритм  хлопками  задают,
Танцует  Лида,  как  на  карнавале...
А  нынче  эту  песню  не  поют?
Хочу,  чтоб  пели,  чтоб  не  забывали...
 
Судьба  у  чудо-песни  непроста.
Она  –  одна  из  песенной  сюиты.
Сыграли,  спели  до  войны  с  листа  –
И  баста:  все  те  песни  позабыты.

Их  Новиков  писал  в  сороковом
Известный  «оборонный»  композитор.
А  Яков  Шведов  дал  слова  им,  в  чем
Был  мастер,  в  довоенных  песнях  –  лидер.

Семь  песенок  в  сюите  –  и  она
Котовскому,  молдавским  партизанам
Гражданской  той  войны  посвящена,
Что  помнится,  как  давняя  гроза  нам.

Кто  ж  знал,  что  будет  новая  гроза?
В  сороковом  –  причина  неизвестна  –
Одну  «смуглянку»  не  пускают  в  зал,
В  эфир:  к  народу  не  приходит  песня.

Не  знаю,  как  случилось,  но  слова
И  ноты  потеряли  всей  сюиты.
Злой  умысел?  Но  чей  --  молчит  молва,
Перипетии  временем  сокрыты.

Их,  может,  спьяну  выкинул  мужик,
Не  разобрав  –  да  что  возьмешь  с  тетери?
Остался  лишь  невнятный  черновик.
Горюет  композитор  о  потере,

Пытается  с  упорством  отразить
Обидную  для  авторов  подлянку,
Хоть  что-то  из  сюиты  воскресить...
Представьте:  удалось  спасти  «Смуглянку»...

На  радио  «Смуглянку»  не  берут:
--  Идет  война.  А  песня  --  про  свиданки...  –
--  Выходит,  зря  неблагодарный  труд?
Фатально  не  везет  моей  «Смуглянке»...  –

Но  Александров  позвонил,  воззвал:
--Дай  песен  Краснозвездному  ансамблю!
В  числе  других  «Смуглянку»  автор  дал...
--  Вот  это  песня!  С  ней  тебя  прославлю!  –

Но  Александров  просит  обновить
Стихи  –  их  сделать  выпуклее,  резче...
Поэт    --  на  фронте,  где  его  ловить?
Будь  он  в  столице  –  так  чего  бы  легче...

А  полевая  почта  помогла.
Нашла  поэта.  Он  стихи  поправил.
Все  вроде  есть,  но  не  идут  дела.
С  сопровождением  солист  не  сплавил

И  хором  песню  –  все  идет  вразброд...
Воистину  –  фатально  невезенье.
Едва  лишь  тенор  с  хором  запоет  –  
Нет  лада...  Неожиданно  спасенье

Нашел  певец  Устинов,  баритон:
--  А  просто  песню  петь  пониже  надо.
Давайте  я  спою..—
                                 Солист  и  фон
В  гармонии  слились...  Теперь  –  отрада...  

Был  полон  зал  Чайковского.  Народ
Послушать  рад  ансамбль  красноармейский.
А  радио  концерт  в  эфир  дает.
С  гармонией  лирично-чародейской

«Смуглянку»  пел  Устинов  Николай,
Притом,  что  песня  прозвучала  лихо.
А  композитор,  словно  брошен  в  рай:
--  Вот  это  –  счастье!  –  повторяет  тихо.

--  Бис!  Браво!  –  зал  овацией  гремит.
Ансамбль  «Смуглянку»  снова  пел  азартно.
Из  репродукторов  она  летит,
Чтоб  стать  народной  –  всенародной  завтра...

Потом  картину  Быков  Леонид
Снял  о  поющей  звонко  эскадрилье.
«Смуглянка»  в  кинозалах  прозвенит,
Шедевр  –  шедевру  вновь  подарит  крылья.

Потом,  когда  великий  режиссер
Уйдет  туда,  откуда  нет  возврата,
Споет  «Смуглянку»  поминально  хор
Тому,  кто  верил:
                             --  Будем  жить,  ребята!

«Раскудрявый
Клен  зеленый,  лист  резной.
Я  смущенный  и  влюбленный  пред  тобой.
Клен  зеленый,  да  клен  кудрявый,
Да  раскудрявый,  резной...»

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=35603
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 08.08.2007

Дядина песня

Дядина  песня

Дядя  Яша  мой  был  грузен,  плоскостоп.
Потому  не  призван  в  армию,  отвержен.
На  комиссии,  отставив  стетоскоп,
Врач  сказал  ему:
                             --  Домой  иди,  не  держим.  –

А  ему  как  раз  хотелось  послужить.
Отчего  же  оказался  вдруг  не  годен?
Как  теперь  ему  с  мечтой  в  разладе  жить?
--  Что  стоишь?  Иди  домой.  Сказал  --    
                                                           Свободен!  –

Он  так  просто  не  расстанется  с  мечтой.
Яша  тотчас  написал  письмо  наркому  –
И  повестку  принесли  ему  домой.
Он  сказал  «Прости-прощай!»  родному  дому,

Поклонился  низко  маме  и  отцу,
Потрепал  сестру  по  русой  головенке.
Брат  подмогой  будет  бате-кузнецу,
А  сосед  подвез  до  станции  в  двуколке  –

И  –  чих-пых  –  почапал  поезд  в  Ленинград.
Привыкалось  поначалу  к  службе  тяжко.
Заставляли  бегать,  хоть  и  плоскопят,
С  полной  выкладкой  –  терпел  невзгоды  Яшка.

Но  упорство  побеждает  и  –  гляди:
Новобранец  стал  армейским  старшиною.
Может,  школа  комсостава  впереди?
Но  надежды  перечеркнуты  войною...

Враг  в  июле  к  Ленинграду  подошел.
Город  стал  прифронтовым  –  и  защищался.
Гитлер  думал:  ненадолго,  ведь  котел...
Яша  в  город  под  снарядами  прорвался,

На  полуторке  усталой  под  огнем
В  Ленинград  привез  бесценные  продукты...
Пару  раз  осколки  застревали  в  нем...
А  потом  в  грузовичке  своем  из  бухты

Вывозил  для  населения  дрова...
А  грузил  дрова  в  машину  композитор
Соловьев-Седой...  Вся  в  звуках  голова,
Все  в  занозах  руки...  Пот  устало  вытер...

--  Кузов  полон,  отдохнуть  нам  не  пора  ль?
--  Что  ж,  покурим,  потрудились,  братцы,    рьяно...  
А  на  рейде  боевой  стоял  корабль,
С  бака  –  пение  и  проигрыш  баяна.  

Предвечерний  час  на  удивленье  тих,
Отдаленно  громыхала  канонада...
Композитору  на  ум  приходит  стих  --
Продолженье  дописать  поэту  надо.

А  мелодия  рождается  в  душе,
С  ней  слова:  «Прощай,  любимый  город!»  слиты.
Ни  ферматы  ошалелой  ни  туше  –
Просто  песня...  Ну,  так  где  же  вы,  пииты?

--  Чтобы,  Саша,  в  песне  вечер  пламенел
С  ожиданием  похода  и  тревоги.
И  надеждой  на  победу  прозвенел
Перебор  баянный...  –
                                   Чуркиным  в  итоге

Александром  подбирались  под  мотив
Строки,  точно  рисовавшие  картину...  
Песня  есть,  Да  только  кстати  ль?  Отложив
Текст  и  ноты  на  сервант,  где  паутину

Плел  в  отсутствие  хозяина  паук,
Сам  хозяин  по  Калининскому  фронту
Колесил,  давал  концерты...  Песня  –друг...
Рядом  –  сполохи  «Катюш»  по  горизонту.

--  Спой,  Василий  Палыч,  что-то  для  души!  –
Он  задумался:
                         --  Ну,  что  ж,  быть  может  –  эту?  –
--  Эй,  ефрейтор,  помолчи,  не  шебурши,
Дай  послушать!  –
                                 И  пошло  гулять  по  свету:
                           
«Споемте,  друзья,  ведь  завтра  в  поход  
Уйдем  в  предрассветный  туман…  
Споем  веселей,  пусть  нам  подпоет
Седой  боевой  капитан..»

Композитор  допевал  второй  куплет,
А  припев  уже  подтягивали  хором.
И  победный  в  песне  слышался  рассвет
За  баянным  приглушенным  перебором...

Эта  песня  полетела  по  фронтам
И  к  медведевским  попала  партизанам.
И  в  Италии  –  представьте,  даже  там,
Помогала  драться  с    мерзким  алеманом.

...Хлебосолен  дядя  Яша  был  и  щедр.
Всю  родню  на  День  Победы  собирает,
А  потом  добудет  из  душевных  недр
Песню  –  и  о  Ленинграде  вспоминает...

Вспоминает  незабвенные  года  –
И  припев  любимой  песни  повторяет...
И  алевшая  на  лацкане  звезда
Будто  тоже  еле  слышно  подпевает:

«Прощай,  любимый,  город,
Уходим  завтра  в  море.
И  ранней  порой
Мелькнет  за  кормой
Знакомый  платок  голубой...»

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=35430
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 07.08.2007

Лесная песня

Лесная  песня

В  Брянске  есть  уникальный  музей.
Брянский  лес  в  нем  с  любовью  показан.
Был  и  я  в  нем  с  командой  друзей,
Кто  с  охраной  природы  был  связан.

Восхищения  сердце  полно  –
Посмотрели  музейное  шоу,
Что  сильней,  чем  театр  и  кино...
Эх,  такие  бы  шоу  –  да  в  школу!

Незабвенный  и  яркий  показ  --
(Что  и  сам  по  себе  был  нескучен)  --
Вдохновенно  наполнивший  нас,
Был  великою  песней  озвучен...

Год  решающий  –  сорок  второй.
В  штабе  фронта  читают  депешу.
Командир  партизанский,  герой,
Сообщает:  «Оружье  –  не  к  спеху.

Будет  нужно  –  возьмем  у  врага.
Вот  чего  не  бывает  в  трофеях  –
Это  песни,  чтоб  грела  в  снега,
Чтоб  о  ранах  и  горьких  потерях,

Забывалось,  когда  запоют,
Песня  часто  нужнее  патронов...
--  Партизаны  задание  дают
Вам,  поэт  Анатолий  Софронов,

Сладить  песню...  Да,  это  не  фунт
Первосортного  скушать  изюма.
Композитором  –  Кац  Сигизмунд...  –
Медитация  –  трудная  дума...

Озарение  сходит  с  небес  –
И  в  строку  –  заповедное  слово:
Дом  защитника  Родины  –  лес
Зашумел  в  первой  строчке  сурово...

Кац  распевный  изладил  мотив,
Как  старинные  канты  раздольный...
Стихотворец,  мотив  заучив,
Полетел  к  партизанам,  довольный.

Не  певец  –  он  старательно  пел,
А  слепой  баянист  партизанский
Повторить  многократно  велел  –
И  на  слух  в  потаенной  землянке

Пели  хором  уже  под  баян.
И  при  свете  снарядной  лампады
Заискрились  глаза  партизан:
Не  дадут  оккупантам  пощады...

...  В  центре  Брянска  стоит  монумент:
Партизаны  взошли  на  гранитный
На  величественный  постамент,
Победившие  в  кровопролитной

Жесточайшей  войне...  Прочитай
Строки  песни  священной  на  камне.
Бой  курантов,  играй  и  играй,
Каждый  час  эту  песню  играй  мне:

«Шумел  сурово  Брянский  лес,
Спускались  синие  туманы.
И  сосны  слышали  окрест,
Как  шли  с  победой  партизаны...»

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=35264
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 06.08.2007

Человек фамилию меняет.

Человек  фамилию  меняет.
Человек  –  не  уж,  а  вот  –  линяет.
Грубо  крылья  ангелу  сминает.
Сонм  предтеч  растерянных  стенает.

Предает  предтеч,  зато  шикарны,
Полагает,  взятые  плацдармы.
Разрушает  стены  прежней  кармы,
Что  от  предков  получаем  в  дар  мы  --

Их  мечты,  надежды  и  ошибки,
Цвет  волос,  черты  лица,  улыбки,
А  на  тонком  плане  –  хрупки,  зыбки,
Беззащитны  жертвы  перешивки.

Жаль  безумных  –  ослепило,  что  ли?
То  ль  они  во  власти  вражьей  воли?
Нет  у  них  ни  ангела  ни  доли,
Не  избегнут  ни  беды  ни  боли.

Новые  кликухи  лыком  шиты  –
Не  даны  с  рожденья,  не  нажиты.
Их  среди  достойных  не  ищи  ты.
Нет  для  кличек  ангельской  защиты...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=35198
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 05.08.2007

Последняя песня войны

Последняя  песня  войны

Май,  девятое  число.
Сорок  пятый...  Повезло
Стихотворцу  Солодарю
Наблюдать,  как  все  прошло.
Был  большой  и  светлый  зал,
Мрачный  Кейтель  подписал...
Что  в  мозгах  –  не  угадаю,
Но  едва  ли  ликовал.

Стихотворец  Солодарь
Осторожность  соблюдал:
На  берлинском  перекрестке
Ждал,  когда  дадут  сигнал.
В  эту  сторону  и  ту
Растянулись  на  версту
«Студебеккеры»,  повозки...
--  Пробка...  Терпим  маету...  –

Для  смягченья  маеты,
В  центре  этой  суеты  –
Девушка-регулировщик  --
--  Проезжайте  –  ты  и  ты.
Вам  придется  постоять
Их  проезда  подождать.
Правил  не  отменим  общих,
Знаки  четки  и  просты.  –

Скрип  рессор  и  шорк  сапог,
А  внезапно  –  цок-цок-цок  –  
Зазвеневшие  подковки  –
Цокал  шагом  табунок...
По  берлинской  мостовой
Дончаки  держали  строй...
Главная  в  регулировке
Всем  показывает:  «Стой»!

К  коноводам  обратясь,
И  от  радости  светясь,
Дончакам  дает  дорогу.
--  Быстро!  –  ротному  приказ.
Тот  своим  команду:
 --  В  рысь!  --
Кони  мигом  унеслись...
К  взгляду  –  взгляд  и  вздох  ко  вздоху  –
Две  души  от  них  зажглись...

Самолетом  мчится  вдаль
Из  Берлина  Солодарь,
Ритмизует  и  рисует
Словом  яркую  деталь.
За  бортом  мотор  ревет,
Строчки  пишутся  в  блокнот.
Солодарь  легко  рифмует  –
Песня  дышит  и  живет:

«По  берлинской  мостовой  
Кони  шли  на  водопой,  
Шли,  потряхивая  гривой,  
Кони-дончаки.  
Распевает  верховой:  
"Эх,  ребята,  не  впервой  
Нам  поить  коней  казачьих  
Из  чужой  реки."....  

А  в  Москве  судьба  как  раз
Сводит  с  братьями  Покрасс,
Музыка  задорных  песен
Каждому  известно  –  класс!
Ясно,  на  столе  –  не  квас.
--  Дкнь  победы  –  соц.  заказ...
--  Мир,  как  говориться  тесен..
--  Что-нибудь  привез  для  нас?

«Он  коней  повел  шажком,  
Видит:  девушка  с  флажком  
И  с  косою  под  пилоткой  
На  углу  стоит.  
Выпрямилась,  как  лоза,  
Бирюзой  горят  глаза.  
"Не  задерживай  движенья!"  
Казаку  кричит....»

Вышла  песня  –  будь  здоров!
Песню  спел  Иван  Шмелев,
Вся  Россия  заучила
Строчки  вдохновенных  слов.
Пролетело  много  лет.
В  песне  --  всей  эпохи  след,
В  песне  –  славная  дивчина,
Кони  --  и  поэт:

«По  берлинской  мостовой  
Снова  едет  верховой,  
Про  свою  любовь  к  дивчине  
Распевает  так:  
"Хоть  далеко  синий  Дон,  
Хоть  далеко  милый  дом,  
Но  землячку  и  в  Берлине  
Повстречал  казак..."

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=35152
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 04.08.2007

Ностальгическая песня

Ностальгическая  песня

Лешка  Ройтман,  ефрейтор,
Сильно  глянулся  ротному.
Представляешь  –  еврей-то!
Музыкальному  Ройтману
Доверял  очумелый
Капитан  Товстоног:
--  Ройтман,  праздник  нам  делай!  –
Лешка  делал,  он  мог.

Он  играл  на  гитаре,
Он  играл  на  трубе.
И  когда  был  в  ударе,
Словно  вызов  судьбе  –
Он  еще  в  драмтеатре
Вдохновенно  играл,
Словом,  вечно  был  в  кадре
И  себя  не  терял.

А  моя  музыкальность
Только  в  голосе  –  бас.
Слух  –  не  лучший  –  реальность,
Но  дуэтом  у  нас
Получалось  неплохо.
Он  звенел  тенорком.
Вторя,  ахал  и  охал
Я  весомым  баском.

Так  мы  слаженно  пели
Про  огарок  свечи,
Будто  близко  гремели
Взрывы  рядом  в  ночи,
Тосковали  о  доме,
Где  так  долго  нас  нет,
Мы  вдвоем  с  ним,  а  кроме  –
Композитор,  поэт...


«Давно  мы  дома  не  были,  
Цветет  родная  ель,  
Как  будто  в  сказке-небыли  
За  тридевять  земель
Как  будто  в  сказке-небыли  
За  тридевять  земель
А  шишки  все  еловые,
Медовые  на  ней.
На  ней  иголки  новые,
А  шишки  все  еловые,
Медовые  на  ней...”

В  наступлении  глобус
Озирал  Главковерх...
А  концертный  автобус
Обречен  на  успех,
Вдохновляя  балтийцев
Предвкушеньем  побед,
В  нем  –  певцы  и  певицы,
Композитор,  поэт.

Тряска,  скрежет  рессорный  –
Зубодробный  проезд.
Брел  автобус  упорный,
Знал:  напрасен  протест.
Ждут  артистов  в  хозяйстве
Подполковника  Л.
И  в  служивом  всезнайстве
На  ухабах  скрипел.

Кто-то  кашлял  и  кхыкал,
В  той  жестянке  простыв.
Композитор  мурлыкал  
Прилетевший  мотив.
А  Фатьянов  по  ходу  
Экспромтировал  стих
Чтобы  песню  народу
На  концерт  привезти.

«Горит  свечи  огарочек,
Гремит  недальний  бой,
Нальем,  дружок,  по  чарочке,
По  нашей  фронтовой.
Нальем,  дружок,  по  чарочке,
По  нашей  фронтовой,
По-дружески  да  попросту
Поговорим  с  тобой.
Не  тратя  время  пеопусту,
По-дружески  да  попросту
Поговорим  с  тобой...»

Показался  шлагбаум
С  часовыми  при  нем...
Самолично  комбатом
Привечаемы:
                                             --  Ждем!
Батальон  в  нетерпенье.
Будут  песни?
                                           --  Споем!  
Принесло  вдохновенье
О  заветном,  своем:

«Где  елки  осыпаются,  
Где  елочки  стоят,  
Который  год  красавицы  
Гуляют  без  ребят.  
Который  год  красавицы  
Гуляют  без  ребят.  
Без  нас  девчатам  кажется,
Что  звезды  не  горят.
Без  нас  девчатам  кажется,  
Что  месяц  сажей  мажется,  
А  звезды  не  горят.  

Зачем  им  зорьки  ранние,  
Коль  парни  на  войне  
В  Германии,  в  Германии,  
В  далекой  стороне.  
В  Германии,  в  Германии,  
В  далекой  стороне.  
Лети,  мечта  солдатска,  
Напомни  обо  мне.  
Лети,  мечта  солдатская  
К  дивчине  самой  ласковой,  
Напомни  обо  мне.  ..»

Кто  бы  долю  исправил,
Смысл  придал  ей  и  толк?
Лешка  Ройтман  в  Израиль
Укатил,  я  –  в  Нью-Йорк.
Может  статься,  когда-то
Снова  судьбы  сведем.
Два  бывалых  солдата  --
Дорогое  споем:

«Давно  мы  дома  не  были,  
Цветет  родная  ель,  
Как  будто  в  сказке-небыли  
За  тридевять  земель...»

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=35111
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 03.08.2007

Журфак-17-4. Груня Васильева (Дарья Донцова)

Журфак-17-4.  Груня  Васильева  (Дарья  Донцова)


Теперь  я  –  на  виду  у  всех
И  в  каждом  книжном  магазине.
Успех?  Наверное  успех.
Но  как  же  долго  Агриппине

Пришлось  вести  свою  борьбу
Пока  не  превратилась  в  Дарью.
Грешно  пенять  мне  на  судьбу:
Живу,  пишу,  не  голодаю

И  есть  что  вспомнить  и  забыть,
Как  страшный  сон  –  всего  немало...
Есть  лишь  одно,  о  чем  трубить
Хочу:  как  я  одолевала

Неодолимую  болезнь.
Мне  помогли  семья  и  вера.
И  пусть  моей  победы  песнь
Даст  волю  силою  примера

Другим  не  потерять  кураж
И  помогать  врачам  сражаться.
Настрой  на  одоленье  ваш
Поможет  вырваться,  подняться...

При  жизни  папа  сделал  взнос
На  кооператив  для  дочки.
Что  делать  дальше,  вот  вопрос  –
Пошли  ненастные  денечки.

Чем  за  квартиру  доплатить?
Нашелся  родич  в  Мос.  горкоме,
Сумел  местечко  застолбить
Толмачное  в  Алеппо...  В  доме  

Вне  нашей  миссии  жила,
Что  было  сказочным  везеньем.
В  ней  нравы!  Я  бы  не  смогла...
К  сирийским  привыкать  соседям

Мне  было  легче,  чем  к  своим.
Сухилья,  девушка-соседка
Приладиться  учила  к  ним,
Арабам...  Обе  мы  нередко

Дивились:  разные  у  нас
Обычаи,  порядки,  нравы...
Я  прохожу  за  классом  класс
Курс  выживания.  Неправы

Те,  кто  считает,  что  они
От  нас  в  развитии  отстали.
Контраргумент:  и  в  наши  дни
Ни  повторить  дамасской  стали

Ни  лучше  выковать  клинки
Булатные  не  научился
Никто...  События  в  комки
Сминаю...  Как-то  приключился

Забавный  вроде  бы  сюжет:
К  арабской  привели  гадалке.
В  гаданья  верите?  Я  нет...
Не  верила,  точнее...  Жарки

И  проницательны  глаза...
Седая  тетка  предрекает:
--  Родится  дочь...  –  Глядит,  гюрза,
В  глаза  в  упор  –  и  не  мигает.

Жить  будешь  в  бедности.  Потом,
Лет  в  сорок  пять,  ты  заболеешь  –
Аллах  проверит  на  излом  –
Но  не  умрешь,  преодолеешь  –

И  обретешь  семью,  любовь,
Богатство  и  большую  славу...
Пророчеству  не  прекословь
Пусть  в  них  тебе  не  все  по  нраву,

А  будет  несомненно  так...  –
Нас  пичкал  материализмом
Пять  лет  любимый  наш  журфак  –
И  предсказание  с  цинизмом

Я  высмеяла...  Но  судьба
Моя,  не  отклонясь  от  схемы
Была  на  радости  скупа.
Неразрешимые  проблемы

Шли  нескончаемой  чредой...
Так  сорока  пяти  достигла  –
И  тут  в  здоровье  резкий  сбой.
Диагноз  –  рак...
                                                   Не  загрустила.

Меня  пророчество  вело  –
И  я  не  потеряла  веры,
Что  –  главное...  И  все  прошло.
И  обрела  любовь...  Химеры

Растаяли  –  и  обрела
Свою  стезю:  иду  от  книги
До  книги...  Поздно  расцвела?
Как  знать...  Ловлю  с  восторгом  миги

Дарованного  бытия
С  окрепшей  верою  отважной...
Пусть  трудная  судьба  моя
Поможет  каждому  и  каждой

Любую  одолеть  беду
И  верить,  что  Всевышний  с  нами...
Все,  что  пошлет  Господь,  пройду
Я  с  верой  дни  под  небесами...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=35047
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 02.08.2007

Гимн столицы

Гимн  столицы

Ехал  на  фронт  молодой  лейтенант.
Был  у  него  Богом  данный  талант.
Год  сорок  первый.  Полна  голова
Веры  суровой:  столица  жива.
Что-то  в  походный  блокнот  набросал.
Нет,  не  годится  –  кромсал  и  кромсал.
Это,  как  будто,  живая  строка?
Тоже  не  очень.Поправлю  слегка...
Не  помещается  чувство  в  строфе,
Трудно  рождается  ода  Москве:

«Я  по  свету  немало  хаживал,  
Жил  в  землянке,  в  окопах,  в  тайге,  
Похоронен  был  дважды  заживо,  
Знал  разлуку,  любил  в  тоске.  
Но  всегда  я  привык  гордиться,  
И  везде  повторял  я  слова:  
Дорогая  моя  столица,  
Золотая  моя  Москва!...»  

В  центре  столицы  задержан  состав.
В  город  отпущен  на  день  комсостав.
И  лейтенанту  комбат  разрешил...
Он  в  «Новый  мир»  поскорей  поспешил...
Нет,  не  успею...  –  мыслишка  в  мозгу...
--  Вот  –  две  строфы  –  про  войну  и  Москву...  –
--  Кто  вы?
                 --  Лисянский,  сапер...
                                                             --  И  поэт?  
--  Значит,  поэт.  От  саперов  привет!  –

Он  на  Калининском  фронте  служил,
Службу  саперную  честно  вершил.
Ну,  а  в  столице  выходит  журнал.
Сам  Дунаевский  стихи  прочитал,
Выдал  мелодию,  теме  подстать.
Мало  двух  строф.  Где  поэта  искать?
--  Эй,  Агранян!  Ты  же  тоже  поэт  –
Надобен  в  песне  мне  третий  куплет...  --

В  час  передышки  стихи  о  Москве
Парень  читал,  их  держа  в  голове.
--  Ну,  ты  мастак,  сочинил  от  души.
Слушай,  комзвода,  слова  запиши!  –
Тут  и  радист  свое  слово  сказал:
--  Марк,  я  по  радио  песню  слыхал.
В  песне  такие  же  точно  слова,
Как  у  тебя  –  «Золотая  Москва...»  --

Вскоре  ту  песню  узнал  весь  народ,
Песня  к  отмщенью  солдата  ведет...
Враг  побежден,  салютует  Москва.
Песня  сапера  поныне  жива.
Стала  она  вечным  гимном  Москве...
Слог  аграняновский  в  третьей  строфе:

«Мы  запомним  суровую  осень,
Скрежет  танков  и  отблеск  штыков.
И  всегда  будут  жить  двадцать  восемь.
Самых  храбрых  твоих  сынов.
И  врагу  никогда  не  добиться,
Чтоб  склогилась  твоя  голова,
Дорогая  моя  столица,  Золотая  моя  Москва!»

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=34832
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 31.07.2007

Журфак-16-4. Груня Васильева (Дарья Донцова)

Журфак-16-4.  Груня  Васильева  (Дарья  Донцова)

Мое  студенчество,  как  все,
Я  вспоминаю  благодарно.
В  любимом  нашем  «медресе»
Мне  было,  коль  сказать  суммарно,

Прикольно...  Встретил  в  сентябре
Меня  ня  третьем  курсе  Хорош  --
Вздохнув,  вознес  глаза  горе:
--  Васильева,  вам  нужен  сторож  –

Беременная  третий  раз!
Сюда  за  этим  поступали?
Уж  лучше  не  конфузьте  нас...  --
Сусаннка  с  Машей  тем  спасали,

Чтоб  не  казнил  меня  спортзал,
Что  Машин  папа  дважды  справку
Мне  о  беременности  дал,
А  к  Хорошу  нести  –  Сусаннку

Я  отсылала  за  себя...
На  третий  год  явилась  с  пузом...
Тот  мини-выговор  стерпя,
Я  вскорости  с  чудесным  грузом,

Что  столько  радости  дарил,
Уже  в  роддоме  оказалась...
Журфак!  Он  вдохновенным  был.
Я  хорошо  в  него  вписалась...

Физвоспитание...  Его
По  этим  справкам  прогуляла.
А  больше  –  честно  –  ничего.
Все  семинары  посещала,

На  лекциях  на  всех  была  –
И  даже  многие  любила...
Родной  язык...  В  него  вошла
Всем  естеством...  Еще  учила

Сосредоточенно  истпарт
И  философию  марксизма,
Научный  коммунизм  –  отпад!  --
Что  доводил  до  пароксизма...

Два  взятых  с  детства  языка
Давали  мне  в  учебе  фору.
Как  на  веревочке  телка,
Раиса  отвела  в  контору,

Экзамены  велела  сдать...
Наставнице  сопротивлялась:
--  Я  не  хочу  преподавать!
Учительница  не  сдавалась:

--  Тебе  дадут  сертификат,
Дающий  право  на  уроки...
--  С  мечтою  это  невпопад...
--  Пути  судьбы  бывают  строги,

А  репетиторство  всегда
На  хлеб  поможет  заработать...  –
Едва  послушалась  тогда...
Бумажку,  что  способна  «ботать»

И  языки  преподавать
Закинула  на  антресоли,
Чтоб  впредь  о  ней  не  вспоминать...
Военка...  Медсестра  –  по  роли

Приуготованной  страной
В  военном  противостоянье.
И  эта  тоже  роль  со  мной
Не  совпадает,  но  старанье

Я  проявляю  –  и  учу,
Какие  где  на  теле  мышцы.
На  семинарах  не  молчу,
Порой  высказываю  мысли...

Другой  предмет  военный  –  «гроб»  --
Гражданской  обороны  сколок.
Читает  солдафонский  лоб,
Лет  отслуживший,  может,  сорок,

Лихой  полковник  Макогон.
В  войну  однажды  отличился,
Пригнав  табун  монгольский  он.
Такой  с  ним  казус  приключился:

Шел  по  второму  этажу.
Вдруг  сверху  под  ноги  слетает
Портфель...  Он  замер.  Я  слежу
Со  стороны...  И  он  кивает  –

И  честь  портфелю  отдает.
Потом  чеканно  марширует.
Такой  случайный  эпизод
Занятно  характеризует:

Оструган  службой  под  бревно...
Вот  я  –  дневальная  на  «гробе».
Садиться  не  разрешено  –
Стою,  как  снеговик  в  сугробе.

Вошел  полковник.  На  меня  –
Молчит  –  и  пялится  свинцово.
Вокруг  затихла  колготня.
Начальник  говорит  сурово:

--  Должны  приветствовать...
                                                                 --  Привет!
--  Неверно!  Повторим  попытку.
Выходит...  Я  вздыхаю  вслед:
Какую-то  придумал  пытку.

Вновь  в  дверь  проходит.  Я  ему  –  
С  улыбкой:
                                                           --  Здравствуйте!  –
                                                                                                       Сказала...
--  Неверно!
                                   --  Что  да  почему?  –
Мысль  «полководца»  ускользала.

Он  –  через  левое  плечо
Кругом  два  полных  оборота  –
И  входит
                               --  Добрый  день!
                                                                                   --  Еще!
--  Я  рада  встрече...  –
                                                                   Отчего-то

Он  снова  вышел  и  зашел  –
Я  книксен  сделала  учтиво.
Полковник  пятнами  пошел.
Была  бы  под  рукой  крапива,

Он,  точно  б  выстегал  меня...
Негодованием  пылаю...
--  А  как?
                           --  Устав  от  «А»  до  «Я»
Читайте  --  «Здравия  желаю!»

Нет  чтоб  без  придури  сказать.
Но,  может,  не  в  уставе  придурь
А  просто  нравилось  терзать  --
И,  бедный,  благоглупость  выдал?

Прикольно  жизнь  моя  текла:
Родители,  друзья,  собака...
На  деньги  папины  могла
Порадовать  подруг  с  журфака.

Все  книги,  что  велят  читать,
В  квартире  нахожу  на  полке...
Жизнь  –  лучше  нечего  мечтать...
И  вдруг  –  удар  судьбы  по  холке.

Судьбы  непредсказуем  крой  --
Итог  ошибки  эскулапа...
Был  август.  Семьдесят  второй.
В  кремлевке  умирает  папа.

Ушел  на  собственных  ногах  –
Кривился  от  холецистита...
И  вот  –  всей  нашей  жизни  крах  –
«Врачи  анкетные»...  Убита

Всего  основа.  Как  атлант
Держал  всего  семейства  небо  –
Отец,  моей  судьбы  гарант...
С  ним  и  сухая  корка  хлеба

Казалась  слаще  и  сытней...
Однажды  я  проснулась  рано
На  пике  августовских  дней:
Сквозь  полусон  услышав  явно

Вдруг:
                     --  Грушенька,  иди  сюда!  –
И  звук  упавшего  стакана.
Откликнулась  тотчас  же:
                                                                                     --  Да!  –
И  в  спальню  к  папе  с  мамой...  Странно:

Накрыта  пледом  их  кровать...
Соображаю  он  в  больнице,
С  ним  мама...  Мне  б  еще  поспать.
Иду  к  себе...  Уже  не  снится

Ни  папа  и  никто  другой.
Но  поспала  совсем  немножко.
Прервал  предутренний  покой
Внезапный  тихий  стук  в  окошко...

Мне  сжало  ужасом  гортань  --
Катаева  явилась  Эстер
Давыдовна  в  такую  рань:
--  Оденься.  Павлик  выйдет  –  вместе

Рванете  в  город...      –
                                                     Поняла,
Что  папы  больше  нет  на  свете  –
И  жизнь  счастливая  ушла...
Летели,  точно  на  ракете...

В  «кремлевке»  рассказали  мне,
Что  папа  в  шесть  утра  скончался  –
Едва  рассвет  светлел  в  окне...
У  медсестры  не  удержался

В  руках  стакан,  упал,  звеня  –
И  этот  звук  какой-то  силой
Сквозь  расстоянья  до  меня
Донесся...  Папочка,  мой  милый!...

В  Дубовом  зале  ЦДЛ
Назначен  ритуал  прощанья.
Весь  мир  писательский  хотел
Трагическое  воздаянье

Свершить  в  прощальный  час  тому,
Кто  был  достойным  человеком.
Несли,  несли  венки  ему...
То,  что  в  гробу  лежало,  неким

Чужим  казалось...
                                                   ---  Там  не  он.
Он  улетел  в  командировку...  –
Венки,  цветы  со  всех  сторон...
Я  знаю  правду,  мне  неловко:

Все  верят,  что  в  гробу  лежит
Васильев,  всей  стране  известный
Писатель...  Вижу  вдруг:  дрожит
На  веке  капелька...
                                                     --  Нечестный

И  неуместный  ритуал,  --
Кричу:
                     --  Он  жив!  Глядите  –  плачет!  –
Никита  Михалков  сказал:
--  Он  умер,    Груня.  Умер  –  значит,

Теперь  придется  без  него...  –
И  я  заплакала  негромко...
Толкали  речи,  отчего
Еще  мне  горше  –  и  ребенка

Разволновала  –  он  во  мне
Барахтался  и  копошился...
Мне  стул  поставили  к  стене...
Присела...  Сын  угомонился...

На  Новодевичьем  отца
Похоронили  за  Хрущевым...
Я  истовю  молю  Творца  
Рожденным  сердцем  чистым  словом

Принять  ушедшего  в  раю...
Я  к  папе  прихожу  и  плачу,
Безрадостную  жизнь  мою
Рассказываю:  силы  трачу,

А  воздаяния  мне  нет.
Одной  воспитывать  сынишку
Тяк  тяжко!  Хоть  бы  где  просвет
Увидеть...  Мне  не  по  умишку

Понять  за  что  меня  судьба
Наказывает  так  жестоко...  
Без  папы  все  мы  –  голытьба,
Так  холодно  и  одиноко...

Вдруг  на  плечо  мое  рука
Заботливая  опустилась:
Вдова  начальника  ЦК
Над  плачущею  наклонилась  –

И  я  уткнулась  ей  в  плечо  –  
И  горестями  поделилась...
--  Немного  потерпи  еще.
Будь  стойкой,  чтоб  переменилась

Твоя  судьба...  А  впереди  –
И  деньги  и  любовь,  удачи
На  творческой  стезе...  –
                                                                           В  груди
Теплело,  словно  в  этом  плаче

Всю  боль  и  горечь  излила...
--  Когда  совсем  успешной  станешь,
Не  забывай,  какой  была  –
И  помогай  другим...  Протянешь,

Потерпишь,  выдержишь...  –
                                                                                             Ушла...    
А  я  в  полураскрытой  сумке
Червонцев  пачечку  нашла  –
А  я  то  билась  в  горькой  думке:

На  что  ботиночки  сынку
Купить...
                               Я  рассказала  прежде
О  том,  сумевшем  задурить
Мозги  девчонке,  о  надежде

С  ним  быть  до  гроба,  что,  увы!  –
Осталась  неосуществленной.
Я  на  виду  у  всей  Москвы
Была  восторженно  влюбленной  –

И  брошенной...  Потом  судьбы
Моей  коснулся  Дима  Демин.
Едва  ли  вникнете  в  суть  вы,
Мне  и  самой  был  повод  темен  –

Ведь  вовсе  не  было  любви
Во  мне  к  МГИМО’вскому  студенту
Из  Ленинграда...  Ви-за-ви
С  изменой,  уступив  моменту,

Вступила  с  нелюбимым  брак
В  отместку  бросившему  подло.
Едва  ли  и  супруг-кунак
Влюблен,  но  я  шагала  гордо:

Уж  отомщу  так  отомщу...
И  вдруг  увидела  у  загса
Того,  кого  везде  ищу  –
И  сердце  встрепенулось  жарко...

Увы,  но  это  был  не  он,
А  Димин  друг  Борис...  Похожий
На  мой  невозвратимый  сон,
Но  на  пятнадцать  лет  моложе...

Ну,  вот...  Семейный  воз  тащу.
И  вскорости  распузатела,
Внутри  себя  сынка  ращу...
Жить  вскоре  с  Димой  расхотела.

И  он  не  сильно  горевал.
Мы  разбежались,  не  жалея.
Он  не  звонил,  не  вопрошал
О  сыне,  сердцем  не  болея,

Деньгами  нам  не  помогал...
Я  не  звонила,  не  просила.
Был,  сплыл  –  и  ладно.  Ускакал  –
Ура!  Профкомом  не  грозила...

И  регистрируя  сынка,
Решила:  пусть  опять  Аркадий
Живет  Васильев...  На  века
Да  сохранится  имя  ради

Любви  дочерней...  Пусть  сынок
Фамилию  и  имя  деда
Добром  прославит  в  новый  срок.
В  моем  сынке  –  моя  победа

Над  несложившейся  судьбой...
Сентябрьский,  семьдесят  второго
Денег  означен  снеговой
Нежданной  бурей...
                                                 --  Тужься!  –  строго

Мне  акушерка  говорит...
В  тот  миг,  когда  сынок  родился,
К  окощку  голубок  летит  –
В  роддомское  окно  забился...

--  Гляди-ка,  рОдная  душа
Явилась  издалёка  чья-то,
Чтоб  поглядеть  на  малыша.  –
С  печальным  вздохом  хрипловато

Мне  акушерка  говорит.
Был  день  сороковой  по  папе  –
Я  --  в  обморок.  Потом  –  навзрыд...
Меня  встряхнуло  на  ухабе,

Но  сын,  Аркашка...  Надо  жить...
Вот,  из  роддома  возвратилась.
Малыш  покормлен  –  уложить...
Был  ранний  вечер.  Я  решилась

На  пару  часиков  прилечь.
Потом  по  плану  вновь  кормежка.
Легла  –  и  словно  бы  картечь
Сразила:  думала  немножко

Посплю...  Очнулась:  белый  день...
А  сын:  сопит  себе  в  кроватке  –
И  лишь  пеленка  –  набекрень,
Не  плакал  мой  хороший,  сладкий,

Не  жаловался:  покорми.
Он  словно  понимал,  как  тяжко
Мне  жить  без  папы  меж  людьми...
Спокойный  парень  мой  Аркашка...

Я  в  «академку»  не  пошла...
Бабуля  Фася  помогала
Вергшить  учебные  дела.
Она  по  сути  воспитала

Аркашку-правнука...  А  я
Могла  ходить  на  семинары,
На  лекции,  печаль  тая...
И  я  не  пропускала  пары  –

И  получила  «поплавок»
В  придачу  к  синенькой  обложке...
Теперь  пред  нами  все  дорог.
Куда  идти  при  сыне-крошке?

В  какую  даль  ведет  стезя?
Трудны  ли  становленья  мили?
Былые  папины  друзья
Растаяли  в  окрестном  мире.

Придется  начинать  с  нуля
Безрадостной  судьбы  осколком
Без  перспективы  –  вуаля...
Легко  ли  сироте  с  ребенком?

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=34829
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 31.07.2007

Песня мужества

Песня  мужества

Литинститутский  важный  мэтр,
Прижизненный,  считайте,  классик,
Он  помнил  каждый  километр
Дорог  военных  –  горьких,  страстных

Троп  отступлений,  каждый  холм
И  каждый  всплеск  волны  днепровской...
Потери,  раны...  В  горле  ком...
Поэт  Евгений  Долматовский

Из  окруженья  выходил
С  боями  на  правобережье...
Ушел  за  Днепр,  отправлен  в  тыл...
Боль  отступленья,  сердце  режа,

Рождало  тяжкие  слова,
Но  сердце  верило  в  победу:
Жив  Ленинград,  жива  Москва  –
И  в  Киев,  он  мечтал,  --  приеду

И  погуляю  над  Днепром...
В  Урюпинске  расквартирован
Ансамбль,  а  в  нем  –  куда  с  добром!  –
Сам  Фрадкин...  Он  мобилизован,

Чтоб  воодушевлять  бойцов.
Ему  несет  стихи  Евгений.
Взял  Фрадкин  ту  страничку  слов...
--  Слова  трудны  для  песнопений  –

Хоральный  надобен  распев...
Разбитое  фортепиано,
Дом  иерея...  Неуспех
Немыслим...  Бился  непрестанно

И  трудно  несколько  часов,
Мелодию  вживляя  в  строки
Наполненных  отвагой  слов,
Стремясь,  чтоб  звуки  были  стойки...

Солистам  дали  разучить...
Те  начинают  –  и  в  рыданья....
У  всех  в  душе  кровоточить
Не  прекратили  испытанья

Дней  отступленья...  В  ноябре
Концерт  в  Урюпинске  давали.
Пришли  к  назначенной  поре
И  собрались  в  большущем  зале

Те  раненые,  что  могли
Ходить,  курсанты  из  училищ,
Солдатки  горькие  пришли  --
Хорошей  песней  дух  усилишь...

--  Премьера  песни  о  Днепре!
Хор,  как  со  скального  откоса
Волной  ударившей  о  брег,
Зарокотал  многоголосо:

«У  прибрежных  лоз,  у  высоких  круч
И  любили  мы  и  росли.
Ой,  Днипро,  Днипро,  ты  широк  могуч,
Над  тобой  летят  журавли.
Ты  увидел  бой,  Днепр  –  отец-река,
Мы  в  атаку  шли  под  горой.
Кто  погиб  за  Днепр  будет  жить  века,
Коль  сражался  он  как  герой...»

...  Вот  акцентирован  финал,
Но  в  зале  тишина  глухая.
Хор  ничего  не  понимал.
Неужто  до  того  плохая

Та  песня,  что  ансамбль  совсем
Не  заслужил  аплодисментов?
Зал  был  в  слезах...  До  сердца  всем
Дошло  –  не  надо  комплиментов.

Порой  молчанье  важней
Всех  оглушительных  оваций.
Нелживым  эхом  горьких  дней
Без  пропагандных  профанаций

Была  та  песня  о  Днепре...
Ее  Херсонские  куранты
Разносят  звонко  на  заре,
Не  забывают  музыканты.

На  обелисках  у  реки
Великой,  что  в  веках  воспета,
Отбивки  песенной  строки,
Как  памятник  душе  поэта...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=34757
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 30.07.2007

Мексиканская песня

Мексиканская  песня

Странный  парень  из  Новосибирска
Захватил  в  Москву  летевший  «Ту»:
--  В  Мексику!
                 --  Но  до  нее  неблизко!
--  Так  хочу  осуществить  мечту,

Встретиться  с  Кончитою  Веласкес.
В  девушку  из  песни  я  влюблен,
Для  нее  в  душе  так  много  ласки...  –
Странный  парень...  В  чемодане  он

Вез  пластинку  с  мексиканской  песней
С  трепетным  признанием  в  любви.
Этой  песни  в  мире  нет  известней...
Пой,  Кончита,  и  любовь  зови...

Консуэла  значит  –  утешенье.
В  сорок  первом  ей  –  пятнадцать  лет.
Нет  еще  любви  –  лишь  предвкушенье.
Каждый  в  этом  возрасте  –  поэт.

И  мечта  о  всеохватном  счастье
Выдала  прекрасные  слова,
Может  быть  наивные  отчасти,
Но  тотчас  их  разнесла  молва

Вместе  с  невзыскательным  мотивом,
Для  чего  внушительный  резон:
Каждый  ведь  мечтает  быть  счастливым...
Пласидо  Доминго  и  Кобзон,

Френк  Синатра,  похудевший  Демис,
Армстронг  и  красноармейский  хор
Услаждали  нежной  песней  демос,
Неизменно  увлажнявшей  взор:

«Беса  мэ,  беса  ме  мучо,
Комо  си  фуера  эста  ноче  ла  ултима  вэз.
Беса  мэ,  беса  ме  мучо,
Ке  тэнго  Миэдо  пердерте,  пердерте    деспуэз...»

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=34705
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 29.07.2007

Взволнованную душу теша

Взволнованную  душу  теша
И,  будто  в  юность  возвращая,
Летит  из  дальних  мест  депеша  –
Дождался  радости,  не  чая.

Не  чайка  белая  над  морем,
Не  сизокрылая  орлица,
А  нежность  над  тоской  и  горем  --
Пусть  эта  радость  вечно  длится.

Дли,  Царь  Небесный,  жизнь  поэта,
Дари  и  силы  и  прозренье...
Пусть  вновь  и  вновь  депеша  эта
Мне  возвращает  вдохновенье.

Пусть  свет  надежды  возвращает
Сеть  разорвавшее  посланье
И  ласку  встречи  обещает,
А  я  поверю  в  обещанье...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=34483
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 27.07.2007

Журфак-17-2-4. Я, Семен...

Мне  не  понравилась  страна.
Богатая,  но  нам  чужая.
Была  моей  душе  тесна.
Язык  еще  не  сильно  зная,

Я  не  отваживался  сам
Расхаживать  по  Арканзасу
И  удивляться  чудесам.
Другие  ---  увидали  массу...

Я  вскоре  снова  поменял  –
В  который  раз  уже  –  работу...
Мой  опыт  –  ценный  капитал  –
И  на  меня  ведут  охоту.


Есть,  знают,  творческий  секрет...
«Ключ  от  квартиры»...  Срок  короткий,
Но  опыт  ценный...  Пиэтет  
Здесь  Женя  вызывал  Слогодский.

Он  --    гений  маркетинга...  С  ним
Осуществлял  «Квартиризатор»,
Род  лотереи...  В  прах  и  дым
Ушли  и  эти  дни...  Фарватер

Меня  выводит  к  языкам:
Стал  репетиторствовать  вволю...
Жаль  –  поздновато...  Сильно  нам
Немецкий  с  чешским  нашу    долю

Подкрашивали,  помогли
В  дни  как  бы  послеперестройки.
Сопротивлялись,  как  могли
Невзгодам,  были  крепки,  стойки...

Но  общий  кризис  и  меня
Настиг  –  я  снова  без  работы...
Семья?  Отвечу  не  темня:
Порою  не  было  охоты

По  вечерам  являться  в  дом...
Я  шел  к  пятидесятилетью.
Страна  –  как  пьяный  ипподром:
Уже  ни  пряником  ни  лестью

Не  обуздаешь  рысаков
И  не  загонишь  их  в  конюшни.
Осталось  мало  чудаков,
В  ком  сохранилась  совесть...  Нужно

Хватать  буквально  изо  рта  –
И  я  остался  без  работы
И  без  надежды...  Жизнь  пуста...
Вот  если  выброшен  за  борт,  ты

Наверное  поймешь,  что  я
Почувствовал  –  и  нет  опоры
Ни  в  чем,  ни  в  ком...    Суть  бытия  –
Вдруг  обессмыслилась...  Конторы

Все  отказались  от  меня...
А  я  ведь  полон  сил  и  знаний,
На  пике  опыта...  Фигня  –
Коль  так  страна  со  мной,  стенаний

Вы  не  дождетесь  –  ухожу.
Начну  жизнь  новую  в  загранке...
И  начал...  Жив  пока...  В  дежу
Моей  судьбы  чужой  сметанки

Добавил...  Выучил  язык.
Учился.  Как-то  пробивался.
Но  жизнь,  увы  –  не  черновик.
Она  уходит  –  и  остался

В  моей  душе  один  журфак
Восторженным  воспоминаньем
Неопаскуженным...  Итак  –
Я  начал  –  и  хочу  со  тщаньем

Осколки  заново  собрать
С  наивной  и  счастливой  верой,
Что  мне  удастся  воссоздать
Наш  курс...  Заведомой  химерой

Иным  покажется  мой  шаг,
Но  строчку  прилагаю  к  строчке,
Главу  к  главе...  Живи,  журфак!
Дай  Бог  мне  дописать  до  точки...

*      *      *
Ich  bitte  dich,
Dass  fuer  kurze  zeit,
Meine  Not,
Du  mich  mal  verlaesst,
Wie  die  Wolke,
Eine  graue,
Laess  dich  zu  meiner  Heimat  ziehen,
Und  ziehe  zu  meiner  Heimat
Du,  Mein  Strand,
Laess  dich  durch  die  Nacht,
Durch  die  Nacht
Mal  beobachten,
Du,  mein  Strand,
Du,  der  zaertliche,
Laess  mich  zu  dir  durch  Jahre  segeln,
Ich  bitte,  dass  du  mich  nicht  vergisst.
Irgendwo  so  weit  steht  ein  kleines  Dorf
Im  Regen  beim  Sonnenshein,
Irgendwo  so  weit  sind  die  Kirschen  reif
Im  rlenen  Garten,
Biss  zum  Grunde  verbeugt,
Irgendwo  so  weit  im  Gedaechtniss  tief  ist’s  wieder  kinderlich  warm,
Bkoss  wird  mein  Gedaechtniss  durch  toedliches  Regen  gefroren.
Regenguss!
Stille  doch  den  Durst,
Still’  den  Durst
Aber  nicht  zum  Tod,
Ich  geh’  Allein
Durch  den  fremden  Herbst,
Unter  dem  fremden  grauen  Himmel,
Wo  keine  Antwort  ist  zu  finden.
Ich  bitte  dich,
Dass  fuer  kurze  Zeit,
Meine  Not,
Du  mich  mal  verlaesst,
Wie  die  Wolke,
Eine  graue,
Laess  dich  zu  meiner  Heimat  ziehen,
Und  ziehe  zu  meinem  Heimatland…

Роберт  Рождественский.  Песня  о  далекой  Родине.  Переведена  на  немецкий  Семеном  Венцимеровым  осенью  1974  года  в  Москве,  на  пороге  послеуниверситетской  жизни...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=34384
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 26.07.2007

Журфак-17-2-3. Я, Семен...

Я  позвонил...
                                       --  Конечно,  жду...
Сердечность  в  голосе  отметив,
Благодарю  ее...  Иду
В  редакцию...
                                     --  Итак?  –
                                                                         Медведев

Надеется  услышать  «Да!»...
--  Нет!  –
                       Мне  отказывать  неловко.
--  Не  тянется  душа  сюда,
Сопротивляется...  
                                                   --  Вербовка

В  собкоры  мне  не  удалась...
Могу  оставить  в  Ашхабаде...
--  Туркменская  не  задалась
Судьба  –  простите  Бога  ради...  –

А  денег  –  в  самый  раз,  впритык,
Чтоб  долететь  до  Толмачева...
Еще  один  карьерный  взбрык
Уже  мне  не  удастся...  Снова

Не  выйдет  поменять  судьбу.
А  как  она  пойдет  в  Сибири?
Услышь,  Господь,  мою  мольбу,
Спаси  и  сохрани!...
                                                           Вступили

В  полупустой  холодный  «ТУ»...
Как  облачко,  мечусь  по  свету,
Переживая  маету...
От  Ашхабада  эстафету

Судьбы,  Новосибирск,  прими...
В  иллюминаторах  –  турбины  –
Чернее  не  бывает  тьмы?
Черней  моей  души  глубины...

Здесь  прочерк,  или  же  пробел
В  повествовании  начнется...
Причина?  Просто  я  хотел,
Когда  «Журфак»  конца  дождется,

В  поэме  новой  изложить
Мою  радийную  карьеру,
Коль  даст  Господь  еще  пожить,
Не  повторяясь,  зная  меру...

А  здесь  лишь  обобщенный  факт:
Тринадцать  лет  в  Новосибирске  –
Моей  поэзии  затакт.
Мне  стали  дороги  и  близки

Суровые  сибиряки.
Промчался  в  звукопередвижке  –
За  мной  поля  и  городки  –
Я  ведаю  не  понаслышке

И  прямоту  и  доброту,
Распутицу  и  злую  стужу,
Студийное  искусство  чту
И  репортерское  не  вчуже...

Здесь  двух  журфаковских  предтеч
Я  помяну  заупокойно.
Я  помню  каждую  из  встреч  –
Вели  себя  со  мной  достойно

Соснин  и  Виктор  Ельмаков,
Поддерживали  делом,  духом  –
Достойны  благодарных  слов  –
И  пусть  земля  им  будет  пухом!

Господь  хороший  голос  дал,
А  режиссер  Петро  Синенко
Меня  актерски  воспитал  –
И  мне  за  дикторство  оценка

Была  высокая  всегда...
Вела  меня  к  высокой  цели
Журфака  ясная  звезда.
Узнав,  что  прежде  не  успели

Весь  исторический  фактаж
Собрать  о  радио  в  Сибири.
Архивный  начал  я  зондаж.
В  Москве  меня  не  позабыли  –

И  я  экзамены  сдаю
На  кандидата  ист.  Науки.
А  диссертацию  мою
На  кафедре  вручаю  в  руки

Багирову...  Энвер  суров.
--  Ты  должен  сократить  работу
А  ровно  половину  слов
Отдать  генсеку,  что  заботу

О  всех  имеет  отраслях...  --
Я  в  шоке:  сократить  работу?
А  Брежнев-то  причем?  В  яслях
Он  что  ли  проявлял  заботу,

Чтоб  радио  в  Сибирь  пришло?...
Что  ж,  пусть  пока  работа  киснет...
Шли  дни...  Ничто  не  помогло
Помочь  с  генсеком  –  и  повиснет

Моя  работа  навсегда...
На  курсы  переподготовки
Послали...  Помнится,  тогда
Георгий  Бойков  –  шустрый,  ловкий

Нас  в  жанры  радио  вводил...
Шалашников  –  иновещатель
В  отставке  --  нас  обогатил
Воспоминаньями...  Копатель

В  истории,  я  был  им  рад...
Нам  только  в  семьдесят  девятом  –
Уже  энтузиазм  на  спад  --
Квартиру  дали  в  доме  рядом

С  работой,  выправив  уклад...
Тринадцать  лет  я  жил  в  эфире...
Затем  судьбина  –  невпопад  --
--  Иди,  --  сказала,  --  к  новой  шири  –

Я  перебрался  в  лесники...
И  стал  защитником  природы.
Гэбэшники-отставники
Пошли  всем  скопом  в  цветоводы,

Отсиживали  здесь  часы...
Сперва  губители  свободы,
Молившиеся  на  усы,
Теперь  –  ревнители  природы...

Кубло  гебистов  разогнал.
И,  первую  в  Новосибирске,
Их  партячейку  с  глаз  убрал  –
Довольно  жить  по-сталинистски!

Я  здесь  газету  издавал
«Экокультура»  --  о  природе,
На  вдохновенье  уповал,
В  Москву  наведывался  –  вроде

Для  консультаций,  на  ликбез
Начальственный  –  ведь  я  впервые
В  начальственную  «волгу»  влез...
Старался  и  дела  живые

Наладить  по  охране  рек,
Озер  и  салаирских  сопок...
Экологический  стратег,
Я  исходил  десятки  тропок,

Сам  браконьеров  приструнял  –
Был,  словом,  в  самой  гуще  жизни...
Тут  облсовет  меня  позвал
Вновь  порадеть  о  журнализме...

Газета  «Ведомости»...  В  ней
Я  новый  опыт  обретаю
Две  тысячи  веселых  дней...
В  Казань  за  пленкою  летаю...

В  дни  перестройки  ничего
Не  стоили  рубли  России.
Всем  дай  лишь  бартер,  а  его
Нет  у  редакции...  Просили

Офсетной  пленки  хоть  рулон  –
Как  раз  бы  нам  на  год  хватило...
Включай  извилины,  Семен...
Да,  есть  идея...  Как  мортира,

Корыстолюбие  она
Пробила:  мы  «ТАСМЕ»  построим
«Копь»  соляную...  Жизнь  чудна:
Я  знаю,  как  –  чего-то  стоим...

«ТАСМА»  нам  самолетом  шлет
Аж  двадцать  пять  рулонов  пленки  –
И  исполнения  не  ждет...
Дан  «Ведомостям»  старт  –  и  в  гонки

Включились  за  летящим  днем
Мои  коллеги-  журналисты...
В  Казани  точно  создаем
«Пещеру»  соляную  –  быстрый  

В  ней  получают  результат
В  лечении  тяжелой  астмы...
В  том  эпизоде  принял  старт
Я  в  роли  коммерсанта.  Факт:  мы

Продали  пленку  с  барышом,
А  мне  –  процент  от  сверхдоходов.
И  «Ведомостям»  хорошо,
Мне  и  подавно...  Я  подходов

Сто  маркетинговых  нашел
Для  продвижения  газеты.
Представьте,  даже  изобрел
Подход  к  рекламе,  что  сюжеты

Для  продвижения  всего,
Хоть  кандидата  в  президенты,
Давал  такие  –  ого-го!...
Я  вспоминаю  прецеденты...

Сын  незаметно  повзрослел.
В  нем  проявилось  музыкальность
Консерваторский  одолел
Курс  композиторства...  Реальность  

Потребовала  –  стал  учить
Английский  с  пленками  Илоны,
Меня  насмешками  перчить:
Слабо  тебе?  Еще  препоны

Не  обнаружилось  в  мозгах.
Я  стал  прослушавать  кассеты.
Поскольку  с  детства  –  в  языках,
Сдал  документы,  и  беседы

Прошел  –  и  в  конкурсе  большом
Прошел  отборочное  сито
Уже  с  английским  языком  –
И  вот  я  в  арканзасском  сити,

Где  губернаторствовал  Билл,
Что  стал  позднее  президентом...
Завел  дневник  –  так  дорожил
Там  каждым  прожитым  моментом...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=34383
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 26.07.2007

Журфак-17-2-2. Я, Семен...

Мне  нужно  быстро,  ведь  теперь
Уже  нельзя  мне  жить  в  столице.
Любую  захлобучат  дверь
Пред  беспрописочным...  Годится

Любой  реальный  вариант.
Жалею,  что  новосибирский...
Потерян...  Их  подъемный  грант
Я  отослал...  Расчет  на  близкий

Призыв  себя  не  оправдал...
Исходный  вариант  с  Сибирью  --
(В  переговоры  я  вступал
Заранее,  там  ждали...)  –  былью

Не  стал:  Минобороны  нас
С  Тамарой,  Димкой  поманило  –
И  вот  –  манок  убрало  с  глаз...
Сказать,  что  мне  обидно  было,

Так  это  мало:  в  сотый  раз  
Столкнулся  с  антисемитизмом  –
Ехидна,  мерзкий  дикобраз,
Позорно  слитый  с  кретинизмом,

Выталкивает  из  страны
Не  самых  глупых  и  бездарных  –
Ведь  как-то  отвечать  должны
На  подлости  мужей  державных...

Наверно  правы  были  те,
Кто  сразу,  молодым,  уехал...
Они  приблизились  к  мечте...
Но  я  учился...  С  немцем,  чехом

Один  в  один  –  по  языкам,
Я  был  бы  классным  офицером...
Но  бес  державным  мужикам
Мозги  опутал  и  –  химерам

Враждебным,  не  стране  служа,
Меня  отвергли,  троглодиты...
Несправедливостей  дежа
Полна  до  края...  Вразуми  ты,

Страна  Россия,  дураков  –
Пусть  лучше  строили  б  дороги...
Но  кто  их  души  из  оков
Бесовских  вызволит?  О  Боге

Страна  забыла.  Ей  кумир  –
Муляж  в  кремлевском  мавзолее,
Которым  потешают  мир...
Патологически  зверея,

Кремлевский  антисемитизм
В  конце  концов  взорвет  Россию.
Нацеленный  в  меня  цинизм
Нацелен  в  самого  Мессию....

В  Новосибирский  комитет
Звонок  не  дал  мне  утешенья.
--  Теперь  для  вас  вакансий  нет...  –
Другого  и  не  жду  решенья  –

И  обращаюсь  на  журфак...
Инспектор  курса  Рыбакова
Не  может  мне  помочь  никак...
---  Ну,  разве  что  замолвлю  слово

Я  пред  инструктором  ЦК.
Был  Леня  Кравченко  комсоргом
У  нас...  –  
                           Начав  издалека
В  сердечном  разговоре  долгом

Кураторша  о  сем  о  том
С  цековцем  мило  толковала
По  телефону...  Лишь  потом
С  нажимом  рекомендовала

Меня:
                 --  Чем  можешь  –  помоги...  –
--  Есть  место  только  в  Ашхабаде...  --
Судьба,  хоть  нынче  не  солги,
Будь  милостивой,  Бога  ради!

Одна  из  первых  в  жизни  книг
Была,  представьте,  о  туркменах,
О  доблестной  натуре  их,
Об  их  надеждах  сокровенных.

Ту  книгу  написал  Берды  –
(Туркмен,  конечно)  –  Кербабаев.
Как  дорожат  глотком  воды,
Ахалтекинцев,  алабаев  –

Своих  чудесных  скакунов,
Овчарок,  точно  братьев  любят...
Из  непереведенных  слов,
Туркменских,  в  русском  тексте  –  тупят  

Порою  перья  толмачи  –
Без  перевода  оставляют
Слова  исконные...  Учи,
Запоминая...  Добавляют

Роману  местный  колорит...
Запомнил  слово  «той»  из  книжки,
По  русски  –  праздник...  Мне  велит,
Отставив  прочие  делишки,

Звонить  немедля  в  Ашхабад
Цековец...  
                           --  Там  –  Мередов  Тойли
Мередович  –  он  будет  рад...  --
Я  верю  и  не  верю:
                                                             --  Ой  ли?  –

Как  «Праздничный»  --  перевожу
Туркменского  цековца  имя.
По  телефону  нахожу,
Делюсь  проблемами  своими,

Докладываю,  что  к  нему
Адресовал  отдел  цековский...
--  Да,  мне  известно,  что  к  чему.
Вы  –  Венцимеров  –  и  московский

За  вами  значится  журфак.
Ждем,  непременно  прилетайте.
Я  малость  вдохновлен,  чудак...
С  Москвой  прощаюсь...  Угадайте,

Кто  на  пути  до  Черновцов
Мне  вещи  подтащил  к  вокзалу?
Помог  Ванюшка  Селедцов  –
Он  учится  еще  –  помалу


На  Киевский  с  ним  донесли

Все  чемоданы  и  коробки  –
В  одной  –  «Рекорд»...
                                                               И  все.  Вдали
Все  дни  высокой  бестолковки,

И  очумелого  труда,
И  вдохновенного  полета...
Я  отбываю  в  никуда.
Ни  в  чем  покуда  нет  оплота.

В  тревоге  горькой  голова  
И  оскорблен  подлянкой  низкой...
Прощай,  жестокая  Москва!  –
Но  так  созвучен  Городницкий:

Прощай,  моя  Москва!
Покинутый  тобой,
В  пыли  чуэих  дорог
Пойду  по  миру,  странник.
Бульварная  листва
Краснеет  за  спиной
И  старого  метро
Тупой  четырехгранник.

Скорблю  я  по  тебе,
Как  путники  скорбят.
Жду,  как  земля  дождей
Засушливой  порою.
Пускай  сто  раз  в  судьбе  
Разрушить  твой  арбат,  --
Его  в  моей  душе
Я  в  сотый  раз  отстрою.
Прощай,  моя  Москва!

Пушинка  за  плечом.
Тебя  в  моем  окне
Не  видеть  мне  ни  разу.
Но  где  бы  я  ни  жил,
Теперь  я  обречен:
Твои  огни  во  мне
Растут,  как  метастазы.

Прощай,  моя  Москва.
Холодный  дождь  в  лицо,
Закрашенный  кружок
На  рыжей  карте  мира.
Кружится  голова  –
Садовое  кольцо,
Как  вянущий  венок,
Плывет,  качаясь,  мимо...»

Тамаре  с  Димкой  в  Черновцах
В  хрущебной  тесноте  неважно.
Нет  перспективы  в  тех  стенах,
Но  бодро  держится,  отважно.

Вселяет  и  в  меня  задор.
Мы    обсуждаем  перспективы:
--  Пробьемся.  Пламенный  мотор
Работает  –  покуда  живы...

Я  в  Киев.  Зоя  помогла
Достать  билет  до  Ашхабада.
Где  –...  ни  работы  ни  угла.
Мередовская  экспланада:

--  Позвольте,  я  не  знаю  вас...
Я  обещал?...  Впервые  слышу...
--  Но  я  звонил  же  и  не  раз!  –
Мне  от  обиды  сносит  крышу  –

Как  можно  так  бесстыдно  лгать?
Я  понял,  как  туркменам  верить.
Не  хочет,  подлый,  помогать  
Мою  обиду  не  измерить.

На  телевидение  он,
Мередов,  обещал  устроить...
Я  возмущен,  я  озлоблен...
Он:  
         --  Я  хочу  вас  успокоить:

В  редакции  газеты  есть
Для  вас  вакансия...  Трудиться  
В  «Туркменской  искре»  --  это  –  честь:
ЦО  республики!  –  
                                                             Глядится

Заманчиво  на  первый  взгляд...
Иду  в  редакцию...  В  бараке
Такие  скучные  сидят,  
Потасканные...  На  журфаке

Не  доводилось  мне  встречать
Таких  унылых  персонажей...
И  мне  придется  здесь  скучать?
Медведев,  шеф,  приятен  даже.

Похоже  добрый  человек:
Сердечно  и  тепло  чужого
Приветил...  
                                       --  Здесь  начать  разбег
Неплохо.  Есть  для  вас  в  Чарджоу

Собкоровская  ставка.  К  ней  –
Пикап  и  новая  квартира...  –
На  осмысленье  пару  дней
Прошу...  Мне  как-то  здесь  постыло.

Брожу  по  городу,  себе
Картины  разные  рисую,
Что  буду  счастлив  по  судьбе,
Туркменским  овладею...  Всуе:

Мои  фантазии  всегда
Заканчиваю  неизменно:
Потом  уеду...  И  тогда
Себе  сказал  я  откровенно:

Уехать  хочется  сейчас.
Немедленно.  Бесповоротно.
Попробую  последний  раз...
Звоню  в  Новосибирск...  Несчетно  –

Зврнил...  Пормогут  или  нет?
Ура,  ответили...
                                                   --  Парфенов...
--  Новосибирский  комитет?
--  Да,  радио...  –
                                             Из  миллионов

Людей  один  лишь  этот  мог
Помочь!  Он  выслушал  в  молчанье...
Внуши  ему,  всевластный  Бог,
Сочувствие  ко  мне,  желанье

Поднять  с  колен  и  поддержать
Ему  неведомого  парня!
--  Решим  на  месте...  Будем  ждать...  –
Без  обещания...  Коварна

Судьба  –  и  как  же  поступить?
Звоню  Тамаре...  
                                               --  Что  мне  делать?
--  Что?  Тете  Тасе  позвонить  –
В  Новосибирск  немедля  ехать...  --

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=34382
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 26.07.2007

Журфак-17-2-1. Я, Семен...

*      *      *
Просим  те,  абыс  на  хвили,
Смутку  муй,  тедь  мне  опустил,
Облакем,  шедым  облакем
Быс  летел  дал  аж  к  мему  дому,
А  летел  быс  к  мему  дому...
Бржегу  муй,  так  се  укаж  там
Коусичкем,  еном  коусичкем,
Бжрегу  муй,  бжрегу  ласкавы,
Алеспонь  едноу  бых  те  видел
Там,  за  тоуто  черноу-черноу  млгоу...
Кдеси  пада  дешть,  кдеси  пада  дешть  –
Заслунка  лагодны  дешть,
Кдеси  у  ржеки  в  мале  заграде
Уж  зраи  вишне,
Зклонене  до  земи...
Теплы  детски  сен  врати  памнеть  тедь,
Ма  памнеть  заховава...
Вшак  памнеть  ми  хлади  тен  подзимни  смртелны  лияк...
Лияку,  так  уж  напой    мне,
Напой  мне,  але  не  к  смрти,
Видиш,  яко  напоследы
Дивам  се  к  шедивему  неби,
А  одповедь  марне  гледам...
Просим  те,  абыс  на  хвили,
Смутку  муй,  тедь  мне  опустил.
Облакем,  шедым  облакем
Быс  летел  дал,  аж  к  мему  дому,
А  летел  быс  к  мему  домову...

Роберт  Рождественский.  Песня  о  далекой  Родине.  Чешский  перевод  выполнен  Семеном  Венцимеровым  в  сентябре  1974  года...

Так  быстро  пронеслись  года,
Так  далеко  моя  столица
И  МГУ-шная  звезда.
Но  в  памяти  родные  лица

Друзей  студенческой  поры
Все  также  вдохновенно  ярки...
Мы  были  звонки  и  пестры,
А  новый  день  нам  нес  подарки.

Мы  верили  в  свою  судьбу,
Надежды  воодушевляли  –
И  гениальностью  во  лбу,
И  пламенем  очей  сияли...

Кому-то  в  жизни  повезло  –
Взошел  на  пьедестал  высокий,
Кого-то  сбило  и  снесло.
Жизнь  строгие  дает  уроки  –

Не  все  способны  сдать  зачет.
Не  все  прощаются  обиды.
Иной  мечтаньями  живет,
От  суетной  сбежав  корриды...

Однажды  наступает  миг
«Остановиться,  оглянуться»....
Жизнь  нынче  знаем  не  из  книг...
Увы,  нам  в  юность  не  вернуться.

Но  я  ее  благодарю:
Взметнула  жизнь  мою  ракетой.
--  Спасибо,  юность!  –  говорю,  --
Была  счастливою  планетой,

В  сиянье  пламенных  годин,
Дарившей  мне  любовь  и  дружбу...
В  Москве  я  остаюсь  один.
Должны  меня  призвать  на  службу.

Являюсь  в  райвоенкомат
На  Красной  Пресне  без  повестки
Четыре  месяца  подряд...
--  Ну,  как?  Ну,  что?  –
                                                               В  ответ  –  по  детски

Упитанный  старлей-пузан
Синельщиков  лишь  сводит  плечи.
--  Ведь  призываю  же  не  сам  –
Обрадовать  покуда  нечем.  –

Я  Медведовским  написал.
Письмо  ведь  тоже  род  общенья.
Друзьям  в  конвертике  послал
Недавнее  стихотворенье:

«Такие  чудесные  факты  –
Удавшийся  эксперимент:
Вчера  был  солдатом  –  и,  ах,  ты!  –
Сегодня  –  московский  студент!

В  такое  поверишь  не  с  маху,
Так,  вдруг,  осознать  нелегко...
Но  надо  солдатскую  марку,
Как  прежде,  держать  высоко.

И  надо  учесть  от  порога  –
Мне  истина  эта  ясна  –
И  здесь  с  нормативами  строго,
А  времени  –  вовсе  немного,
Порой  не  хватает  для  сна.

Мой  новый  дружок  Медведовский,
Ракетчик,  газетчик,  поэт,
Нарочно  дубовые  доски
Под  простыни  на  ночь  кладет*

*Гришка  прислал  мне  обратно  мое  стихотворение,  подписав  внизу:
«Где  он  их  берет?»

Где  тополь  густой,  желтолистый
Нам  шепчет  с  рассветом  «Привет!»,
Стоит  факультет  журналистский,
Теперь  это  –  наш  факультет.

И  мы  под  тем  тополем  старым
Спешим  –  ведь  нельзя  опоздать...
Сегодня  у  нас  семинары  –
Истпарт,  диамат,  совпечать...»

Григорий  с  Нинкою  уже
В  Ульяновске,  вполне  при  деле,
С  квартирой,  словом  –  бламанже...
Письмишком  подбодрить  хотели,

Но  лишь  сильнее  депрессняк.
Григорий  --  стихо-остроумный,
Чему  свидетель  весь  журфак,
Экспромтик  вяжет  многодумный:

«Мой  старый  дружок  Венцимеров!
Живя  в  ожидании  звезд,
Ты  им  не  предайся  без  меры,
Иначе  ты  –  полный  прохвост.
Спасибо  за  весточку,  друже!
Ты  первый,  кто  нам  написал.
Мы  думали:  ты  уже  служишь,
Как  средневековый  вассал.
Идешь  в  сапогах  и  с  нагайкой,
А  в  правой  руке  револьвер  –
И  в  ужасе  разные  шайки
Бегут  от  границ  ГДР...»

Проходят  дни,  а  не  служу,
Без  денег  медленно  нищая...
Ну,  телеграммы  разношу  
По  факультетам  и  общаге...

Мы  побывали  в  Черновцах,
Димурку  принесли  в  столицу.
Родителям  в  своих  мальцах
Отрады  столько!  Золотится

Кудряшками  его  чело...
Лепечет  сын:
                                         --  Ними  на  лучки
Любимого!  –
                                   Тоской  свело
Мне  сердце...
                                   Вспарывая  тучки

Уносит  Тому  с  Димой  «Ту»
В  Сибирь  –  я  снова  в  ожиданье
Терплю  тоску  и  маету
В  Москве  в  напрасном  упованье...

Синельщиков:  
                                         --  Уже  теперь,
Я  знаю,  ждать  тебе  недолго:
Призыв  осенний  –  в  эту  дверь  
И  ты  для  исполненья  долга

Затянут  будешь...  –
                                                   Вдохновлен.
Выписываю  вновь  в  столицу
Тамару  с  сыном.  Он  умен,
Красив...  Растет  –  и  не  боится

На  самолетике  летать...
Вновь  в  Черновцы  их  провожаю,
Там,  дескать,    будет  ближе  ждать...
--  Когда,  когда  же  –  вопрошаю...  –

Дружок  Синельщиков  молчит...
Ношу  по  вузу  телеграммы.
Жизнь  несусветная  горчит  –
И  я  теряю  килограммы.

И  настроенью  в  унисон
Минорно  –
                                   «Я  прошу...»  --  взывает
К  далекой  Родине  Кобзон,
Тоску  сильнее  навевает...

Подумалось:  разведчик  наш,
Чей  мир  души  вполне  советский,
Коль  даже  и  впадал  в  стенаж,
То  делал  это  по-немецки...

И  песню  я  перевожу.
Живет  в  немецком  варианте...
Немного,  может,  погожу  –
При  языке  и  при  таланте  –

По  умолчанью  –  Божий  дар,
А  вовсе  не  моя  заслуга,
С  душою,  устремленной  вдаль
И  вспоминая  Ярду-друга,

Переведу  на  тот  язык,
На  коем  с  ним  общался  в  Праге  –
Такой  вот  неуместный  бзик...
Уже  в  отчаянном  напряге

Опять  иду  в  военкомат.
Синельщиков  официален.
--  Я  порадеть  вам  был  бы  рад.
Но  вот  ответ...  Нет,  не  реален

Ваш  замысел  вступить  на  путь
Армейской  радостной  карьеры...  –
Все  та  же  сталинская  жуть:
Барьер  на  входе  в  офицеры

Еврею...  Он  не  стал  скрывать,
Что  призывают  Иваненко...
На  что  теперь  мне  уповать?
Иду,  контуженный  маленько,

Не  ощущая  «кочана»...
И  вот  тогда  на  остановке
Встречаю  Вовку  Кривчуна...
Кому  пожаловаться?  Вовке?

Он  радостен.  Его  дела
В  порядке.  Он  живет  в  столице...
--  Работа  есть?
                                               --  Сама  нашла  –
Журфаковец  на  все  сгодится...  –

Конечно,  если  не  еврей...
Я  «избрвнный»,  в  чем  убедиться
Пришлось  опять...  С  «графой»  моей,
Наверно,  лучше  удавиться  --

В  родной  безнравственной  стране
Едва  ль  найдется  примененье
При  всех  талантах  ярких  мне,
При  языках...  Найти  решенье

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=34381
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 26.07.2007

Учитель поэтов

Учитель  поэтов

Памяти  Василия  Тредиаковского

Кропая  поэтические  книги,
Да  вспомним:  мы  –  его  ученики...
Осмеянный,  униженный  –  великий
Лингвист  и  вечный  труженик  строки.

Создатель  подходящей  нам  силлабо-
Тонической  системы,  он  и  сам
Тем  ретро-слогом  сочинял  неслабо,
Который  ныне  недоступен  нам

По  высоте  писательского  штиля...
Брагословенный  на  дела  Петром,
Науки  с  вдохновением  осиля,
Поставлен  воспевать  цариц  и  трон.

Но  и  «лице»  любимой  воспевал  он
И  незабвенный  с  юности  Париж,
За  что  и  жалил  ядовитым  жалом
Бомонд  поэта...  Зависть,  говоришь?

Да,  зависть  бесталанного  к  таланту  –
Окрысилась  придворная  орда.
Пигмеи  власти  мстят  творцу-гиганту...
В  России  отчего-то  так  всегда...