Перечитывал "Степь" Чехова, смаковал каждую фразу и картину, а еще больше - состояние Егорушки, который преодолевал путь между детством и отрочеством, а потому так остро ощущал и прелесть первого, и страх второго. А еще меня неотступно преследовала мысль, что как-то так все устроилось, что жизнь, по большому счету, сводится к маленькому детству и большой взрослой жизни, которая, кажется, только для того и дана, чтобы горевать по прекрасному и невозвратному детству. А последние слова "Степи" прозвучали, как погребальный колокол по детству и как тревожный набат, возвестивший неведомую, но страшную катастрофу - взрослую жизнь:
"...горькими слезами приветствовал новую, неведомую жизнь, которая теперь начиналась для него... Какова-то будет эта жизнь?"
Ответы на этот вопрос у Чехова я тоже нашел - перечитал "Дуэль", "Драму на охоте", "Огни", "Скрипку Ротшильда" и еще десяток рассказов. Все - убытки, все - зря, все - какое-то море, в котором "утонули зачатки прекрасной чистой жизни".
И это был бы полный беспросвет, если бы Чехов не давал других ответов. Его персонажами можно населить какую-нибудь обширную губернию, даже страну, со всеми городами и деревнями, такое уж у него изобилие и разнообразие типов! - но есть среди них один довольно заметный тип. Люди вроде Лаевского, постаревшего, но так и не повзрослевшего ребенка; он утратил свою детскую чистоту, освоил взрослый функционал, но совершенно не повзрослел. Он, кажется, даже не понимает или просто не задумывается, что взрослость - это не возраст.
Те, кто не восторгаются детством, совершенно справедливо указывают, что ребенок катастрофически несвободен, и это правда. Но у правды часто (всегда) оказывается две стороны: нет свободы - нет ответственности, а ответственность - это бремя, вот потому-то детство - золотое с голубой каемочкой, безответственное, иначе говоря, беззаботное... Но кто бы объяснил по дороге из детства в отрочество и дальше, что свобода - это возможность плюс ответственность, а ответственность - это власть, а власть - это право определить, каким же будет то, за что приходится отвечать, то есть - свою жизнь. Стало быть, хроническая ностальгия по детству - это тоска по беззаботности, цена которой - свобода; взрослому же, который не "по пачпорту", а по уму взрослый, тосковать об этом не приходит на его взрослый ум: да, он обременен ответственностью, но и венчан - свободой и властью над своей жизнью, разумеется, в тех пределах, которые позволяют нам мораль, закон и Бог (о Боге будет отдельный разговор).
И пока лаевские все списывают на условия, среду, историю, цивилизацию, эпоху, неуправляемый поток жизни несет их, как щепку, а они изо всех сил стараются сохранять себя в положении щепки, тростины, ветром клонимой, направляемой обстоятельствами и физиологией. Максимум их воли - это бежать от очередного кризиса, и так они скачут по жизни, пока та не схватит их железной рукой и сунет под дуло пистолета фон корена или сразу - в могилу.
Дуэль Лаевского с фон Кореном - мне кажется, ее Чехов избрал, чтобы показать нам Бога. Мы видим чудо - но оно не в том, что фон Корен самую малость промазал, а в том, что Лаевский преобразился и начал новую жизнь, что называется, с чистого листа, и не только он, но и Надежда Федоровна. Он начал трудиться, выплачивать долги, бросил играть в карты и пить, женился на любовнице, примирился с чудесным Самойленко и т.д. Вот это - чудо, а "чудо есть чудо, а чудо есть Бог". И чтобы мы уж наверняка не ошиблись, Чья за этим рука, Чехов воплощает Его вмешательство в милом, легкомысленном, добром и смешливом дьяконе, заячий вопль которого "Он убьет его!" не только помешал фон Корену попасть в Лаевского, но прозвучал тем самым "Где ты, Адам?" - и этот зов был услышан и понят.
...если бы Лаевский был законченным негодяем, если бы у него в душе не осталось ничего, на что можно опереться, все случилось бы иначе. Дьякон опоздал к дуэли, Фон Корен попал, Лаевский умер, Надежда Федоровна окончательно опустилась, а кредиторы перенесли все долги Лаевского из графы "кредит" в графу "убытки". Те самые, над которыми перед смертью безнадежно сокрушался гробовщик Яков Иванов: "Какие убытки! Какие страшные убытки"...
...сейчас еще внезапно подумал, что знаменитое, к месту и не к месту цитируемое чеховское "выдавливать из себя по капле раба" вполне можно приложить и к этой теме, взросления. Кажется, и творчество, и еще больше сама жизнь Чехова - это подробное объяснение, зачем это необходимо.
[img]https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/e/e9/Chekhov_1898_by_Osip_Braz.jpg/467px-Chekhov_1898_by_Osip_Braz.jpg[/img]
Портрет Чехова кисти Осипа Эммануиловича Браза, 1898 г., взят из Википедии. Об этом портрете Чехов писал: «Говорят, что и я и галстук очень похожи, но выражение, как в прошлом году, такое, точно я нанюхался хрену». Впрочем, Антон Павлович обо всем, что касалось его самого, обычно говорил в ироническом и даже пренебрежительном ключе. Свои произведения называл рухлядью и безделицами, а когда его наградили премией имени Пушкина, сказал, что академики дали ему премию за то, что он тем летом раков ловил.
"Степь" - 1 http://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=849084
май 2020 г.
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=877191
Рубрика: Лирика любви
дата надходження 25.05.2020
автор: Максим Тарасівський