Помните сцену в "Титанике" Дж. Кэмэрона, когда Кейт Уинслет прощается с Леонардо Ди Каприо? Она лежит на обломке деревянной обшивки салона, у нее минимальные шансы выжить. Леонардо находится в ледяной воде, придерживаясь за обломок, и шанса выжить у него нет ни одного. Он замерзает, и в конце концов Кейт приходится его отпустить, и он медленно исчезает в бездне.
Сцена, конечно, сильная, даже вырванная из контекста невообразимой катастрофы и только что зародившейся страсти, моментально достигнувшей своего пика и на этом пике раз и навсегда безнадежно оборванной.
У меня есть к ней некоторые снобисткие претензии. Она слишком декоративная, от слова "декорация". Кейт и Леонардо в океане под 42-ым градусом северной широты больше всего напоминают Джека Николсона и Мишель Пфайффер в бассейне дома Леннокса ("Иствикские ведьмы"). Им не хватает только парочки надувных фламинго, таких плавучих подставок для коктейлей. Океан безмятежен, как вода в ванне. Не верится, что он вот такой даже в самый мертвый штиль.
Разумеется, кино - это сплошная условность: дети, представьте себе, что... - и мы послушно представляем место, время, обстоятельства и т.д., в меру нашей осведомленности и фантазии, а если режиссер хорош - а Кэмэрон хорош - то и отождествляем себя с персонажами. Дело в шляпе! - выдумка режиссера становится художественной, а со временем и исторической правдой: одно дело знать, что катастрофа "Титаника" унесла полторы тысячи жизней, а другое дело испытать эмоциональное потрясение, наблюдая за Кейт и Леонардо в этой душераздирающей сцене. Запомнится именно она, и сделается сначала "я так помню, а потом "так все и было", причем едва ли не со мной было: это ведь я встретил свою единственную и невозможную любовь, пережил мало с чем сравнимое счастье разделенной влюбленности, пожертвовал собой, замерзал с надеждой, что моя смерть спасет любимую, это я исчез в ледяной бездне, это все было со мной... Ну, какие же тут могут быть претензии? Радуйся, что с таким опытом - и жив!
А Кейт на краю гибели, буквально, на самом краешке над бездной, которая уже распахнула свой алчущий зев и готова поглотить прекрасную влюбленную женщину? Есть, есть много правды в том, что смерть красавицы - прекрасное зрелище, а такой, как Уинслет - и самое прекрасное. Ну, какие тут в принципе могут быть претензии?
А вот к этой картине у меня претензий нет как-то сразу, без рассуждений, нравится вне всякого трогательного и нагнетающего контекста, который, впрочем, довольно скоро подтягивается, если смотреть внимательно или предпринять небольшое исследование. Сейчас объясню.
[img]https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/9/90/Alfred_Guillou_-_Adieu%2C_1892%2C_Mus%C3%A9e_des_beaux-arts_de_Quimper.jpg[/img]
Полотно создано лет на 100 раньше фильма и за 20 лет до гибели "Титаника", в 1892 году, французским художником-академиком Альфредом Гиу (Alfred Guillou, 1844 - 1926). Сюжет, как видите, тот же, что и у сцены в "Титанике": прощание навсегда через смерть в море, называется, естественно, "Прощай" (Adieu). Мне нравится все. Я чувствую эту сцену, отождествляю себя и т.д., претензий не имею. Впрочем, нет, имею! - многочисленные копии картины, на бумаге, шелке, пластике и прочих подручных материалах втюхивают чувствительным любителям искусства как сцену прощания влюбленных.
Вглядитесь! - судя по прическе, это сама Жанна д’Арк. Нет, она погибла на 500 лет раньше, и не в воде, а как раз наоборот. Мертвое тело должно принадлежать и явно принадлежит юноше, а мужчина, переживший крушение, по своему возрасту вполне может быть отцом мальчика, скорее всего, он им и является, судя по поцелую, которым он как бы пытается вдохнуть жизнь в погибшего. Гиу был родом из Бретани, из Конкарно, родился в семье рыбака и рос среди рыбаков. А для этой среды гибель в море - не сюжет искусства, а житейская ситуация, профриск. Как говорил другой художник, Винсент ван Гог, рыбаки знают, что море опасно, а шторм ужасен, однако эти опасности никогда не считались ими достаточным основанием для того, чтобы оставаться на берегу. И они не оставались, и некоторые из них погибали.
Но Гиу художник, и эту жизненную правду он превратил в художественную. А она этот драматический аспект жизни никому неизвестных людей в Богом забытой деревушке донесла до многих - и людей, и поколений, и через эмоциональное потрясение сделал его фактом, то есть правдой жизни. Обратите внимание - на корме лодке написано "Конкарно", название родной деревушки Гиу; художник нанес свою маленькую родину на карту мира.
Взгляните еще раз - теперь уже на глобус. Суша со всех сторон окружена водой, как жизнь окружена смертью. Поэтому гибель в море - это извечный сюжет, и не так уж важно, жизни или искусства: они переплетаются самым тесным образом. Но как бы там ни было, это никогда не считалось достаточным основанием для того, чтобы оставаться на берегу.
Но что еще важно или даже очень важно для всех, кто воспринимает жизненную правду через призму правды художественной. Назовем это контекст или осведомленность или элементарное здоровое любопытство, точнее, интерес: что мне показывают, что я вижу? Достоверность этого видения и понимания, я полагаю, должна если не усилить впечатление, то сделать его полным, насыщенным, достоверным, поместив в правильный отдел нашего личного эмоционального и фактического багажа. Возьмем "Прощай!" - неправильное описание полотна как "гибель влюбленных в волнах" вызвало у меня в памяти "Титаник" и ту самую сцену. Я даже подумал, как вторичен фильм. Но после, изучив детали, я понял картину иначе, и на меня навалился мой личный контекст.
Однажды мы с детьми пришли на пляж, и нас тут же вместе со всеми прочими изгнали из воды спасатели: пропала девочка. Помню, жара была страшная, и мы решили уйти, потому что оставаться на берегу не было никакой возможности. Но просто взять и уйти тоже не было никакой возможности. Я вертел головой, пакуя маленькие рюкзачки, все надеясь увидеть среди людей девочку лет десяти, озирающуюся в поисках матери, которую врачи тем временем накачали транквилизаторами. Но девочки не было; она не появилась, пока я собирал пляжный инвентарь, не было ее и на дорожках парка, примыкавшего к пляжу, хотя я готов был увидеть ее во всякой встречной девочке, у меня так и вертелось на кончике языка: «Беги туда, там твоя мама». В хронике происшествий в местных газетах тоже не появилось никакой информации о девочке - я еще недели две просматривал эти короткие грустные новости, но в них о девочке не было ни слова. И я, отягощенный своим невольным и неполным знанием о ней, видел в отсутствии новостей добрый знак. Может быть, она все-таки обнаружилась, цела и невредима, вышла из-за деревьев, и мать, не в силах из-за лекарств радоваться или кричать, взяла ее за руку и отвела домой, может быть, их отвезли домой на машине "скорой помощи", и там они обнялись и еще долго сидели, молча и не зажигая света, снова и снова переживая ужас и радость, отчаяние и надежду, вину и невиновность...
...контекст имеет значение. И в искусстве, и в жизни: самое маленькое исследование, простите за невольный каламбур, делает картину полной.
Вот еще пример... - впрочем, нет. Эта короткая заметка уже откровенно длинновата, если не безжалостно длинна. Наши игры на воде, то есть с контекстом продолжим завтра. Приходите в это же время, будет нечто весьма любопытное.
май 2019 года
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=836188
Рубрика: Лирика
дата надходження 21.05.2019
автор: Максим Тарасівський