Пришлось в военкомате побывать мне -
По пустяку какому-то зашёл я,
Народу, словно ящиков на складе,
Ну и замешкался чуток, у входа стоя.
За мною женщина вошла (спешила очень):
Чуть больше средних лет, уже седая,
Шла сквозь толпу, не поднимая очи;
Пока ж стоял я, к освещенью привыкая,
Она к дежурному, нагнав меня, промчалась,
За стойкой что сидит стеклянной,
Окликнула - и тут же разрыдалась,
Кляня наш век жестокий, окаянный.
Сквозь слёзы, сквозь каменья в горле,
Вела она чуть-слышный разговор,
До мелочей, дословно не запомнил,
Но суть терзает сердце до сих пор:
"Три сына, три кровиночки растила,
Лелеяла, холила, берегла,
Я, словно тень, за ними вслед ходила,
Сама недоедала, не спала,
Я душу вынула свою и им отдала,
Так почему же, люди, почему
В единый день им всем троим прислала
Страна повестки (Боже!), на войну??
Вчера по полдни где-то (уж не помню),
Звоночек в дверь. Я открываю. ОН!
Три выстрела, три пули, три осколка
Под роспись мне вручает почтальон.
Я из последних сил пред ним держалась,
До боли в кулаки ладони сжав,
Слезой закапала, но всё же расписалась,
От судорог чуть ручку не сломав.
Но вот ведь в чём нелепость приключилась,-
Я и пришла сегодня потому,-
Ошибка это или ваша милость:
Лишь девять лет младшо́му моему!?"
И не сдержалась - снова разрыдалась,
Два ручейка вновь по столу текли,
И причитание в её глазах читалось
Молитвою: Спаси! Убереги!
Я наблюдал за этим с отдаленья,
И показалось: у дежурного рассказ
Не вызвал состраданья, сожаленья,
Лишь раздраженье, скрытое от глаз.
Он проводил её с каким-то нетерпеньем,
И утешал, словно больного врач:
- Ошибочка. Исправим без сомненья.
Наверно писарь был с похмелия незряч.
...Ушла - поникли плечи от страданий,
И плач был слышен мне из-за дверей.
Ушла в тюрьму своих немых терзаний,
В мир чёрный от жестокости людей.
Я подошёл к дежурному:
-Ну что же
Жестоко с нею вы так обошлись?
В тяжёлый век наш было ж можно
Утешить или как-то ободрить?
- Не для того я тут страной поставлен,
Про утешение не писано в уставе,
И без того я ситуацией раздавлен
Чтоб слёзы вытирать любой зашедшей даме.
Она же каждый день сюда приходит,
Разбрызгивает слёзы, причитая,
И каждый раз рассказами доводит,
И каждый раз история иная.
А всё на самом деле по-другому:
Нет у неё троих тех сыновей,
По мужу только сохла дорогому,
И по сыночку - ОДНОМУ!!
Тоскливо ей.
Один под Илловайском жизнь свою оставил -
Лишь две недели после при́зыва прожил,
Второго "Град" навек молчать заставил:
Он под Амбросиевкой голову сложил.
Не выдержала - тронулась умом
И фантазирует, вернуть пытаясь в дом.
И ходит к нам, пороги обивает,
У новобранцев мысли бередит,
Нас баснями от службы отвлекает:
У нас призывников - хоть пруд пруди.
И мысли все тот час перемешались,
Как дети малы в комнате большой,
Стоял, в непониманьи озираясь:
Куда я шёл? Зачем сюда пришёл?
Вдруг, выплыл образ матери знакомой,
И встало всё на прежние места,
Мысль родилась страшащей аксиомой:
Страданья мир спасут, не красота.
От горя почерневшая голубка:
Уж нету больше сил чтоб полететь,
А просит у небытия минутку
Чтобы птенцов согреть и пожалеть.
Как страшно матери увидеть гибель сына!
Тут сердце ни одно не устоит;
Как незавидна матери судьбина
Когда последний гвоздь надежд забит!
Когда весь смысл жизни отнят,
Когда вперёд глядишь и... пустота,
Когда закончен путь и волки воют
В ночи у одинокого креста.
Слова вам утешеньем не послужат,
И краской не раскрасят серость дней,
Какими раньше дни уже не будут:
Осталось жить лишь памятью своей.
Да, временами горе проникает
И в наши зачерствелые сердца,
Но цель высокая, увы, не извиняет
Ни мать без сыновей, ни дочку без отца,
Ни целый мир, в руинах погребённый,
Где чей-то сын, ушедший снова в бой,
Безликий, невоспетый, непрощённый,
Как тысячи других,- неузнанный герой.
Нам иногда не хватит лишь мгновенья
Чтоб ближе стать, обиды все простить...
Позвольте ж попросить у вас прощенья
За тех, кто не успел его просить.
17.02.15
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=561848
Рубрика: Гражданская лирика
дата надходження 23.02.2015
автор: Валерий Козлов (Vidok)