Валька и Петька были очень разными. Валька - тощий и высокий, Петька - толстый и приземистый. Валька - молчаливый, скуповатый и вообще себе на уме, Петька - весельчак, говорун и бескорыстный "раздай-беда". В общем, это была идеальная пара, и дружили Валька с Петькой крепко, сколько себя помнили.
Были у мальчишек и общие увлечения - что ни день, то новые. Одной только нумизматике они сохраняли верность – ведь перебирая монетки из далеких стран, они словно сами отправлялись в путешествие. А уж если удавалось стащить у Валькиного дедушки увеличительное стекло и рассмотреть все царапины и вмятинки на монетах – путешествие становилось вполне реальным. И тогда мальчишки, толкаясь головами и сопя, разглядывали свои сокровища часами, пока дедушка не отбирал у них увеличительное стекло. Дедушку, конечно, можно было понять: он вовсе не был жаден, просто мальчишки, вдоволь полюбовавшись на монеты, начинали ставить смелые опыты со стеклом и солнечным светом, а опыты эти одобрения дедушки не получали.
Однако сокровищ в коллекциях мальчишек пока было маловато – иностранные монеты в их городке были редкостью, а старинные можно было только купить, и купить задорого. У Вальки и Петьки денег никогда не водилось, так что новые приобретения в их коллекциях были делом случая. Иной раз им выпадала неожиданная удача: кто-то из знакомых или родных вдруг привозил им монеты из командировки, а несколько раз они просто находили дореволюционные монеты – черные тяжелые кружочки, на которых можно было рассмотреть только год чеканки да одну из орлиных лап на стертом гербе.
И вот так однажды свалилась нумизматическая удача на Петьку: как-то в конце лета в неимоверно скучных взрослых гостях некто, услыхав о его увлечении, вдруг извлек из кармана глухо звякнувший столбик и молча сунул в руку остолбеневшему Петьке. Тот даже поблагодарить забыл, как и обо всем прочем: он уединился на кухне и принялся изучать царский подарок.
Монет было пять, и были они одинаковыми: тяжелые, желтого цвета, с непонятной арабской вязью, оплетавшей то ли цифру, то ли букву, напоминавшую формой яйцо. Петька прямо вспотел от волнения: это – дважды удача, ведь одинаковые монеты – это обменный фонд, теперь можно у других нумизматов что-нибудь выменять! Правда, других нумизматов, кроме Вальки, он знал только одного, Вовку, но зато у Вовки была довольно крупная коллекция: его дядя был моряком дальнего плавания и всегда привозил из своих рейсов что-нибудь для коллекции племянника.
Петька едва дождался, пока закончились гости; родители отправились домой, а он немедленно помчался к Вальке и, сияя от радости, предъявил тому свалившееся на голову сокровище. Валька монеты осмотрел, подумал немного и предложил пойти к Вовке – у того было, что выменять. И на следующий день прямо с утра мальчишки побежали к Вовке.
После длительного торга четыре золотых кружочка перекочевали в Вовкину коллекцию, а из нее в руки Петьки и Вальки попало тоже четыре монетки: две французских и две английских. Мальчишки поспешили поскорей уйти, чтобы Вовка вдруг не передумал.
На улице Валька взял из рук Петьки все монеты, еще раз осмотрел их и молча положил в карман. Петька поначалу даже не обратил на это внимания – уж так у него было радостно на душе от неожиданного приобретения. Однако скоро он успокоился, а потом заволновался: Валька шел себе по улице, как ни в чем не бывало, и молчал. Петька дернул его за рукав:
- Валька? А… мои монеты?
Валька по-прежнему молчал и даже голову в сторону Петьки не повернул. Петька, у которого от страшных подозрений и несправедливости защекотало в носу, повторил упавшим голосом:
- Валька?! А мои монеты?!
Но Валька упорно молчал, смотрел прямо перед собой, а вид у него был вполне отсутствующий. Петька, у которого в глазах потемнело, вдруг почувствовал тошноту и странную слабость в коленках, и чуть было не упал. В этом Валькином молчании было что-то такое ужасное, такое упорное и сильное, что Петька сразу понял, что поделать с этим ничего нельзя и вообще: все пропало. Собрав все силы, он предпринял последнюю попытку и прошептал:
- Валька, давай монеты делить.
Но Валька снова промолчал, и молчание это стало таким непререкаемым, что Петька потихоньку отстал от своего друга и поплелся домой. Дома он рухнул на свою постель и заплакал, спрятав лицо в подушку. Вволю наплакавшись, Петька принялся смотреть в окно и искать какой-то способ жить в этом ужасном несправедливом мире. И скоро он сказал себе, что монеты – дрянь и ерунда, что дружба намного важнее, и без монет он как-то проживет, а без Вальки – нет. Да ведь и сам Петька не остался без приобретений: в его коллекции все-таки появилась одна монетка с то ли буквой, то ли цифрой, по форме напоминавшей яйцо. И Петька извлек свою коллекцию из-под кровати и принялся рассматривать новую монету.
Тут глаза его снова наполнились слезами, но он решительно смахнул их, криво улыбнулся и даже немного собой погордился: ведь он смог поставить дружбу выше каких-то там увлечений! И он пошел во двор поискать Вальку. Вальку он там нашел, и они принялись играть, как ни в чем ни бывало. Ни в тот день, ни в какой-либо другой речь об этом недоразумении больше не заходила. Да и было ли теперь время для недоразумений, когда до конца лета оставались считанные дни?
Дни эти закончились быстрее, чем всякие прочие, и началась школьная пора. Валька с Петькой вернулись за парты – в этом году они перешли в четвертый класс, и учеба теперь началась нешуточная. Однако четвертый школьный год принес не только новые предметы: в классе, где учились мальчишки, начали формироваться «лагеря» вокруг лидеров, которых было двое.
Лагеря подбирались под стать лидерам: один из них был силач и забияка, второй – что-то вроде ходячей совести класса. Постепенно все мальчишки оказались втянуты либо в партию сильных, либо в партию справедливых, хотя смысл этого процесса был неочевиден и даже непонятен его участникам, а сила и справедливость лагерей, если бы кто-нибудь о них задумался, вызвала бы серьезные сомнения.
Однако, примкнув к какому-то лагерю, мальчишки немедленно превращались в самых страстных апологетов силы или справедливости, а точнее, одного лагеря или другого, а если еще точнее – в соратников своего лидера. Это было тем более странно, что состав лагерей постоянно менялся, и вчерашние члены партии сильных сегодня совершенно свободно примыкали к партии справедливых, и наоборот. В общем, лагеря в классе были, противостояние между ними тоже, а причины всего этого сложного процесса были его участникам неизвестны. Учителя же ничего иного, кроме соперничества лидеров, в этом процессе не видели и тихонько над ним посмеивались, следя только за тем, чтобы между лагерями не возникало драк.
Петька как человек с обостренным чувством справедливости, немедленно примкнул к соответствующей партии. Однако всякий интерес к ней у него пропал, когда он заметил во враждебном лагере Вальку. Он подошел к нему и сказал:
- Валька, чего это? Давай сами будем, ну их, этих дураков!
Валька промолчал, да как-то хитро: Петька решил было, что друг согласился с ним без слов, однако на первой же перемене он обнаружил, что Валька ходит, как привязанный, за лидером своей партии. И Петьке вся эта кутерьма показалась такой противной, что он немедленно решил больше ни в каких лагерях не участвовать, а просто оставаться самому по себе. А там, глядишь, и Валька поймет, насколько глупым это все было, и вернется к своему другу.
Однако надежды Петьки не оправдались: Валька так и остался членом лагеря – то одного, то другого, по обстоятельствам – а вот Петька страдал от одиночества. Одноклассники словно сошли с ума, и теперь для них самым важным свойством человека стала его принадлежность к лагерю. Свой или чужой – вот что стали понимать друг о друге мальчишки, а ничего больше, казалось, их совершенно не волновало.
Так прошел месяц. Петька постепенно привык к своему школьному одиночеству, хотя по-прежнему тосковал по другу Вальке. Даже теперь Петька все еще не мог признаться себе самому, что Валька перестал ему быть другом; уж очень это было страшно. Так школьная жизнь Петьки стала серой и тоскливой: все свелось к учебе, а кипевшие в отношениях лагерей страсти вызывали у Петьки чувство, похожее на тошноту.
Но однажды настал день, когда события и отношения вдруг завернулись в огромный тугой узел. Этот узел надо было развязать - или разрубить, как Александр Македонский, о котором Петька читал в «Книге будущих командиров». Валька своим лагерем вдруг был объявлен шпионом другого лагеря, и его решено было бить после уроков. Петька, как только узнал об этом, примчался на стадион, где собирались бить шпиона, и встал плечом к плечу рядом с Валькой. Это событие несколько обескуражило партию Вальки: ведь Петька был сам по себе, что ему Валька? Покричав немного и потолкавшись плечами, мальчишки разошлись.
Петька боялся сказать слово, чтобы не спугнуть счастливую возможность вернуть друга. А Валька промолчал по своему обыкновению, и мальчишки пошли вместе домой. День тот прошел, как раньше проходили все дни друзей, в совместных играх и забавах, и оттого показался он Петьке самым лучшим днем во всей его жизни.
На следующее утро он не шел, не бежал, а летел в школу, чтобы поскорее увидеть Вальку. Однако в школе с ним случилось то, что уже было однажды, после недоразумения с монетами: свет померк в его глазах, ноги подкосились, а к горлу подкатила тошнота. Валька стоял с мальчишками, которые вчера хотели его бить - они тесно обступили своего лидера и преданно на него глядели. В сторону Петьки никто из них даже не посмотрел. Петька на ослабевших ногах поплелся в класс.
И потекли для Петьки какие-то мутные и полные тошноты дни. Он ходил в школу, делал уроки, выходил во двор, да все как-то так, как будто во сне, и все вокруг тоже казалось ему сном. А потом все это кончилось – то ли вдруг, то ли не вдруг, Петька уже сам и вспомнить не мог, как и когда именно. Просто у него появился новый друг. Петька даже не задумывался, настоящий это друг или нет, потому что на это у него просто не было времени. Ведь он был счастлив – а счастье обычно отнимает все время человека, да и думать тут не о чем. Счастлив – и точка.
2015
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=551993
Рубрика: Лирика
дата надходження 16.01.2015
автор: Максим Тарасівський