Вникнем же наконец в то, какая наивность вообще говорить: “человек должен бы быть таким-то и таким-то!” Действительность показывает нам восхитительное богатство типов, роскошь расточительной игры и смены форм; а какой-нибудь несчастный подёнщик-моралист говорит на это: “Нет! человек должен бы быть иным”?.. Он даже знает, каким он должен бы быть, этот лизоблюд и пустосвят, он малюет себя на стене и говорит при этом “ессе homo”!____________________
- Для меня, эра человека, начинается с Ницше. Если бы все эти даты, эпохи, все деления на отрезки и времена, имели какое-то значение на самом деле, я бы настаивал на том, что каждый свободен в выборе своего Начала, своего Источника. Когда говорят: «- Наша эра, наша эпоха» и под этим ничего не понимают, начинаю понимать я. Нет ничего «нашего», в смысле общего. Ссылаются на общепринятость только там, где отсутствует ответ, где не было поиска и жажды этого поиска.
В небольшое помещение, где уже находится несколько человек, вталкивают ещё одного. Он растерян, встревожен. Являясь предметом, который свободно болтается среди чужих прихотей, он инстинктивно превращается в послушного, понимающего, смиренного. (Чем не добрый, современный человек?) Ко всем его несчастьям, добавляется и то, что он «должен». Оказывается, о том, где ему спать, где сидеть и что делать — уже подумали за него. Его долг, заключается в том, что нужно принять эту «заботу», как некий подарок, как благо от тех, кто «уверенно знает», кто счёл нормой — знать за других. Поскольку это благо — а именно так было ему сказано - то, любое размышление о том, является ли благо — благом, воспринимается, как агрессия, как неблагодарность. (Попробуй посягни!) Этот пример, я привёл не зря. Это чертовски меткий пример того, где я родился и живу. Я хочу, чтобы стало понятно, как становятся неблагодарными, плохими и преступными. Где выковывают этих железных монстров, которые всегда недовольны и просят послушных подставить вторую щеку, потому что удар по первой — не принёс ещё удовольствия. Другими словами — откуда берусь я — вот о чём я хотел бы сказать громко!
Чтобы в достаточной мере, увидеть на чём основан абсурд этой серьёзности, нужно было и мне дождаться времени, когда я стану «местным» для тех, кого вталкивают в это помещение. Авторитетность — приходит из неоткуда, вернее, она тем крепче, чем ты больше находишься в числе «местных», чем больше стоишь на страже выполнения, наказания от имени известных правил-порядков. Приятно находится среди законодателей: перед тем, как к тебе обратиться, обычно спрашивают: «- В каком он настроении?». Этот половой акт самолюбия и чужой послушности — производит на свет бракованных детей. Но чаще всего, ведёт к бесплодию совсем. Именно оно, это соитие, это долговременное помешательство и есть основой всего порядка, всех правил и всей заботой-благом о вновь пришедших. Убедить других, будто твоё наслаждение — это закономерное мучение ради их блага, дело не совсем трудное. Мир, густо населён теми, кто верит, будто послушание — это справедливая дань тем, на кого ссылается большинство. Снова, из неоткуда появляется «долг». Я всю свою недолгую жизнь, старался вспомнить, в какой из дней, когда я находился в чреве матери, мне, ещё недоразвитому эмбриону — была дана ссуда, под пожизненный процент?
«- Что ж — подумал я — в качестве должника, который никогда не расплатится за свой дом, я вполне могу пойти дальше. Я начну грабить». Я начал отнимать, чтобы пустующие полки, одним своим видом наталкивали на мысль о том, что на них следует что-то поставить. Зная кто, будет моим врагом и чем, он будет восполнять пустоты, я стремился к тому, чтобы сама идея этих законодателей, оказалась под вопросом. На физиологическом уровне, меня стало тошнить от плебейщины, которая спокойно противоречила себе, гонялась за системами управления, оперировала отставших от стада овец. Все эти сговоры, рукопожатия, грязные рожи над белоснежными салфетками, патетика доведённая до смеха. Мир не будет жить иначе, чем сейчас, потому что в качестве аргумента — кстати, моя единичность? Моя малость? Я становлюсь радостен, когда думаю, что «ничего не изменить» - относится не ко мне уже сегодня. А к другим. Из бытия, не вычесть меня, не убрать Ницше, даже если сожжение его книг будет иметь место снова. Чтобы оздоровиться, организм будет снова и снова вырабатывать меня. Он будет впускать меня даже в своё сердце, чтобы я соскоблил с него мертвечину, которая собралась там. Организм, будет создавать «понимающих» Ницше и от этого никуда не деться, если только ядерным кулаком не ударить по плодовитости женщин.
Но здесь нет, никаких претензий на то, чтобы называться — лекарством.
Я ощущаю себя в атмосфере болезненной обстановки и то, что она болезненна, подтверждается тем, что вера в чудеса — до сих пор остаётся самой надёжной верой для черни. Конечно, это не основа утверждения. Но мне хотелось бы, в сущности очень мало, на взгляд глупого человека: чтобы будущее не вталкивали в тесные комнаты, где сидят эти пауки, которым оно должно, ещё до своего рождения. А сейчас....
Сейчас, я буду жить так, как могу жить только я. Отдельно. Самообразовательно. С чёткой позицией предпочтений. Удивляя других, своим безразличием к тому, что для них является важным, серьёзным, нужным и ценным. (Меня, не в меньшей степени, удивляет инертность людей, в мире, где существовало столько гениальности). Эта усталость от жизни — она утомительна только для бесцельности. У современности, напрочь ампутировано понимание эстафетности, когда принцип наследования помогает улучшению человека. «Свобода всем!» - звучит, как требование признать посредственность — их массовость — основой человечества. Откуда у должника — свобода?...
Из отчёта комиссии клиники душевно-больных:
Имя: Холд
Г.р.: 2100
Статус: Неизлечим
Болезнь: «Долг Холда»
Лечение: длительная изоляция
Текст, изъят у больного, для дальнейшего изучения симптомов болезни «Долг Холда».
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=356521
Рубрика: Лирика
дата надходження 10.08.2012
автор: Samar Obrin