Бывают живые глаза, бывают неживые. Обычно под глазами, говоря о человеке, мы подразумеваем – взгляд. А взгляды бывают пылкими, а бывают угасшими, отгоревшими; подвижными и застывшими.
Едва ли кто не согласится с тем, что студенческие годы – самые яркие в жизни. Пожалуй, студенчество – последний островок детства. Оно формирует характер больше, чем школа.
Вспоминается четвёртый курс. Был в нашем учебном корпусе методический кабинет. Полки с папками, пять столов с компьютерами вдоль стены, вечно снующие студенты, аспиранты, доценты, профессора, старшие преподаватели… Методиста звали Ириной Вадимовной, мы же (за спиной, естественно) имя обычно не озвучивали: просто Вадимовна.
В те времена даже молодёжь в большинстве своём не умела пользоваться компьютерами, поэтому небольшая группка студентов (в том числе и ваш покорный слуга) частенько помогала дипломантам из дневного стационара или из заочников набирать тексты их дипломных проектов. Не за спасибо, естественно: жизнь студента, сами знаете, нельзя сказать, «есть не просит». Но впрочем, разговор не об этом.
Был солнечный апрельский денёк, когда к Вадимовне робко заглянул дяденька неопределённого возраста. В чём эта неопределённость заключалась? То ли рано состарился, то ли всю жизнь таким был… Такого на улице не заметишь – серенький и простенький… Глядя на таких людей, и не подумаешь, что серый и сирый – не одно и то же. А вот взгляда я в тот момент не рассмотрел, пока не рассмотрел. Я был чем-то занят, поэтому не расслышал, что ему было нужно. А Вадимовна попросила набрать для этого мужчины текст. Я вежливо предложил ему присесть. Он протянул мне рукописный текст. Почерк был вполне разборчивым, а вот содержание, честно говоря, испугало.
Этот эпизод из моей студенческой жизни имел место более восьми лет назад, поэтому подробностей истории этого Дяденьки память не сохранила. Помню лишь: речь шла о том, что на дом, оставшийся ему после смерти жены, претендовал кто-то другой, кажется, нерадивый брат супруги. Происходило это то ли за пятнадцать, то ли за двадцать лет до того дня, когда мне пришлось отстукивать текст… Да, кстати, а что был за текст? Не особенно-то разбираюсь в юриспруденции, но, похоже, документ представлял собой нечто вроде иска или заявления, и, судя по всему, далеко не первого и однозначно не последнего. Сначала я грешным делом подумал: «Ну, до чего сутяжный народ! Да уже плюнул бы, отдал бы шурину этому халупу и не парил себе мозг!» Мне, наверное, легко было так рассуждать, ведь мужья моих сестёр для меня как братья. Простим мне вчерашним числом мой тогдашний максимализм.
И тут Дяденька подал голос – тихий, покорный, робкий (найдите ещё слово): «Может, вам подиктовать?» Согласие было получено: мне и впрямь удобней было печатать под диктовку. И тут же – очередная мыслишка: «И не сказать, что прям такой сутяга…» Однако чем дальше, тем, как говорится, страшнее.
Забегая вперёд, отмечу, что шурин Дяденьки благополучно почил в бозе, и противником за жилплощадь стала его дочь. В принципе, это мало что меняло в первом впечатлении, которое Дяденька произвёл на меня. Но, оказывается, доходило и до того, что в домик неоднократно врывалась милиция, предводимая следовательницей С. В итоге Дяденька частенько оставался то с поломанными рёбрами, то с сотрясением мозга…
Опираясь на текст документа, можно было сделать вывод: история вовсе не завершилась. Только на этот раз выдвигались и претензии к следователю С. Уже предупреждал, что не юрист, но какая-то логика подсказывала: да тут ведь можно завести несколько дел! Но не по одному же заявлению! Всё же это было не моё дело, да и не был я уверен в своих «желторотых» умозаключениях.
Всё, набрали, распечатали. Помню, когда протягивал дяденьке белые листы с текстом, он наконец-то поднял глаза. Выцветшие, испуганные, слезливые, робкие глаза – под стать голосу. Жалкий взгляд. Страшный взгляд. Так не смотрят живые люди. Не иначе как живые мертвецы. Сразу вспомнились «Пляски смерти» Александра Блока:
Как тяжко мертвецу среди людей
Живым и страстным притворяться!
Стихи, впрочем, не совсем про этого Дяденьку. Но вышеупомянутые строки – в самый раз. В его случае тяжко потому, что жить устал, правду искать устал, доказывать свою правоту устал… Взгляд его я видел всего несколько мгновений, но и они сказали о многом.
Не знаю и поныне, чем закончились метания Дяденьки, да и жив ли он теперь… Нашёл ли он свою справедливость? Доказал ли всё, что хотел? Наказаны ли обидчики? Об этом не писали в газетах, не транслировали по ящику, не «постили» в Интернете…
ID:
377950
Рубрика: Проза
дата надходження: 15.11.2012 16:53:18
© дата внесення змiн: 15.11.2012 16:53:18
автор: Андрєєв
Вкажіть причину вашої скарги
|
