Что зря судить о том, чего не знаем,
Чего нам, может быть и не дано.
Боясь обжечься бегаем по краю
Без осознанья, что обжечься суждено.
В неведеньи, возможно, наша сила.
Мы, может быть, и живы потому,
Что что-то не познали, не вкусили.
Возможно, даже суть саму…
Но так ли всем нужны её прозренья,
Сродни двери открытой к жерновам?
Не каждый стерпит ясности мышленья.
Не каждый ясность придаёт словам.
Решив собрать крупицы в этом мире,
Имея голод злой, неутолимый,
Мы смотрим в мир пытливее и шире.
Меняемся, становимся другими…
И ревностно храним свои находки.
Мы одиночны, наши встречи редки.
Мы буйно искренни и искренне мы кротки.
Нам жизни мало. Век наш быстротечен.
Взять, понести – вопрос не в этом даже.
Впитать, взрастить себя на этом.
Но, не с кем говорить. Кому об этом скажешь
Душою, а не вычурным куплетом?
В незнании, возможно, силы больше.
Невежественной, грубой, даже косной.
И легче б мне жилось, а может быть и дольше,
Не стань я миру задавать вопросы.
Я сожалею. Да, я сожалею
О той неистовой пытливости и страсти.
О том, что жить как люди не умею,
Что не стремлюсь к известности и власти.
Но больше всех, больней и неизбывней
То самое большое сожаленье –
Я жажду продолжать, так, как пустыня жаждет ливня,
Но нет возможности ученья и уменья…
