Сентябрь осерчавшим старпёром чёрт знает на что
стучит по стеклу неустанно горящею веткой.
Танцуют деревья за черными спинами штор,
желая развлечь обитателя хижины ветхой.
Эвтерпа в совдеповском кресле жуёт козинак,
сморкаясь в рукав, раздвигая костлявые ноги.
Убог, однобок и, увы, недостаточно наг,
навряд ли я вам пригожусь, сумасшедшие боги:
не стану писать о бежавшей к другому любви,
о песнях Гомера, о жизни и смерти плачевной…
– Плыви, мой кораблик.
По лужам осенним…
плыви… –
внезапно соузница грёз прошептала зачем-то.
И вот расправляет кораблик свои паруса,
и лужи подобны озёрам, морям, океанам.
Куда-то плывём… Обступили глухие леса
озера и реки. Куда-то плывём. Но куда нам?
За окнами ливень, деревьев продрогших балет –
так осень ворчит. Сквернословит всё время бабулька.
Эвтерпа, пойми, никакого здесь воздуха нет
для тех вольнодумств, что терзают служителей культа.
Тебе поклоняясь, немногие идолов чтут.
Что я обрету от столь дряблого, чуждого лика?
Ты нынче напрасно, подруга, расслабилась тут,
весь день потакая владельцу научного тыка.
Тебя не прогонишь. На улице холодно, дрожь
пронижет стремглав до костей. Да оставить – не смею.
Слегка погости, но потом - уходи, не тревожь:
пригреешь змею на груди, уподобишься змею.
