Твоей сторонки дорогой,
предначертавшей имяреку
всепроникающий покой
и всеобъемлющую негу,
я вспоминаю – в тишине
иного, сказочного края –
способность бодрствовать во сне
того, кто бредил, умирая.
Твоих просторов неземных
необозримая нирвана
когда-то призраков своих
оберегала неустанно…
Мечта, желавшая посметь,
дарует (счастье или кару?)
седому лодочнику – сеть,
Орфею – новую кифару.
Зачем оболом дорожить
безвольным мученикам в жарких
объятьях смерти? Миражи
не поплетутся в супермаркет,
не станут в очереди той,
что вьётся змейками при жизни:
богатства стали пустотой,
забыты йогурты и джинсы.
Но если кто-то и воскрес,
да влился с утренней толпою
в безостановочный экспресс,
вчерне зовущийся - судьбою,
то значит в очередь встаю,
что вьётся змейкою: похоже
и в человеческом строю
мы сбросим собственные кожи.
Чем это будет, не пойму.
Душою? Плотью? Со счетов? Но…
но с чьих тогда? Какую тьму?
Здесь все пустынно. Всё бесплотно.
И в башне свет сторожевой.
И сам я призрак. На века я,
но часто слышу голос твой:
«кто ты такой?» Кто ты такая?
