Под эгидой даби даби и опять же даби – пли!
По огромной дряблой жабе, жвачно-жрачной шер ами…
Чья-то жаба оборвалась в плотоядных дел портал,
И расквасилась, нарвалась на огромный самосвал…
В самосвале на привале отдыхал отряд бойцов –
Сотня пышными усами обалделых молодцов…
Два солдата из стройбата заменяют экскаватор,
В финдеперстовых штанах и с завивкой на усах.
И таких ещё полроты, или рота, или две –
Роют прошлое до рвоты при осанистой луне…
То ли новой, то ли старой – в общем, выгнутой в рожок
Бумерангом мчится по небу луносветный артишок.
Кто-то молвит: «Жок танцует», кто-то в небо тыкнет крест
За себя и Русь святую и псаломный анапест,
Как диаком на амвоне, зычно примется басить
Дивной давности иконе обещая осенить
То ли сам себя при этом, то ли миррой смазав рот, –
Ночь не спал гранчак в желудке – вот такой коловорот!
От чего, вверяя Богу репликантов лабуду,
Дьяк сей тронется в дорогу в скит свят Китежский в бреду.
Чья-то утренняя жалость, сушь форнетти под рагу
Дьяку только и осталось в Белозерье на лугу.
Девки с косами по пояс из окрестных деревень
Встретят дьяка в голь построясь акведуками в У Вей…
В это дивное пространство без упорства не войти –
Наплодит диакон царство Лелей, Ляль, как раб любви…
И останется при этом кузнецом и молодцом,
А ещё чуть-чуть поэтом и Отечества отцом!
Отче наш! Хоть и не скромен этой росказни стишок –
Только он на том настроен, чтоб из дьяка вышел толк.
